Сергей Васильев - Стальная империя

Дядька Тимофей, да как же… – прапорщик опустился на колени перед пластуном.

Ты вот что, Стёпушка… Без лошадки, да раненый, до наших не доберешься… Так что садись и скачи. Поспешай. И про нас, и про Яшу своего геройского всем сам расскажешь… Мамане твоей поклон передай, а я тут полежу, отдохну. Устал я что-то шибко сегодня, пока возился с этими нехристями.

В тот же день – Вейхайвей.

Китченер брезгливо осмотрел стоявшего перед ним навытяжку японского офицера.

Это значит, что русские теперь знают всё, что собрала ваша полевая разведка в Маньчжурии?

Пока нет, сэр, и мы надеемся перехватить похищенные документы.

Господи, с какими идиотами приходится работать, – закатил глаза англичанин, – надеются они… На что?! Русские не смогут прочитать ваши каракули? Не сообразят, на что вы обращали внимание? Да у вас на лбу написано направление главного удара! Надеюсь, майор Татибана Коитиро уже совершил это ваше ритуальное самоубийство? Был бы он моим подчиненным, я бы его просто расстрелял. Каким ослом надо быть, чтобы самому пригласить своего врага починить сейф с секретной документацией! Да пусть бы он лучше у вас еще сто лет не открывался, чем показать его местоположение и содержимое посторонним… Да что с вами говорить!.. Капитан Барт! Подготовьте приказ: провести глубокую, вплоть досюда, – указка генерала уперлась в юг Забайкалья, – разведку силам британского корпуса. Доверьте это дело канадцам, они привычнее к этому отвратительному климату и низким температурам. Лейтенант Хилл! Меня интересуют все реки рядом с русской железной дорогой. Мне требуется заключение о возможности передвижения по ним сейчас и в летнее время. Если крепок лёд, начать немедленное выдвижение вверх по Ляохэ вот сюда, за Мукден и далее – до Сунгари. Запросите флот – нам нужны любые мелкосидящие и желательно вооруженные посудины. Нужно срочно делать устаревшей похищенную секретную информацию, попавшую в руки противника… Интересно, какой неожиданной глупостью ответят в Петербурге на украденные у японцев сведения?

В тот же день – Петербург. Верфи.

(Написано в соавторстве со Станиславом Тверитиным)

Двое мужчин, стоявших на невысоких лесах у стены эллинга Балтийского завода и наблюдавших за десятками ацетиленовых огоньков, вгрызающихся в голый стальной скелет, синхронно вздохнули.

Понимаю Николая Евлампиевича [56] Николай Евлампиевич Кутейников – российский военно-морской деятель, учёный-кораблестроитель. , – сказал, наконец, старший из двух инженеров. – Словно душу режут. Может, и не стоило мне сюда приходить.

Полно, Ксаверий Ксаверьевич [57] Ксаве́рий (Саве́рий) Ксаве́рьевич Ра́тник – флотский инженер-конструктор. В 1893–1905 годах – управляющий, затем начальник Балтийского завода. , – попытался успокоить его тот, что помладше, с окладистой бородой. – И Вы, и Бог свидетель. Никак эти корабли исправить было нельзя, никак. С расчетами не поспоришь. Перевернулись бы при малейшем затоплении. Очень вредную штуку нам французы подсунули.

А все одно печально. Ну что ж, Алексей Николаевич, теперь Вам и карты в руки. А я…

Вы тоже без дела не останетесь. Бумаги же Государь подписал. Сколько Вы до того свой Институт пробивали? И добились! Будете нам смену готовить. А то стыдно сказать – ординарный расчет балки поручить некому.

Так-то оно так… И всё равно корабли жалко. Хоть как помогли бы в сражении…

«Бородинцы» на эту войну не успевали. К следующей уже бы устарели. А так мастеровых да материалы перебросили и «Аврору» успели в поход отправить, «Ослябю», да «Витязя». До резки только сейчас дело дошло, потому что мастеровых у нас ещё меньше, чем инженерОв.

И то верно. Значит, до шестисот футов строительные места удлинять будете?

Государь тысячу требовал, но тогда придется строить новые эллинги да стапеля. Не осилим мы пока тридцать пять тысяч тонн на киль.

А на какую скорость сторговались?

Государь согласился, что его чаемые тридцать узлов пока недостижимы, но двадцать один потребовал обеспечить. Ниже, говорит, через пять-семь лет уже неприлично ходить будет.

И что в результате всех споров получилось?

Двадцать три тысячи тонн, пятьсот девяносто пять футов в длину, да восемьдесят восемь в ширину. Носовая оконечность ледокольного типа, турбины, нефть в котлах…

И никакого среднего калибра?

Да мы и не пытались даже. Как «Пересвет» с новыми дальномерами стрельбы провел, какой уж тут средний калибр на шестидесяти кабельтовых. Броня на поясе – девять дюймов. Три трехорудийных башни: как те новые береговые, только уже двенадцатидюймовые. Ну и противоминный калибр – сто семь миллиметров по германскому образцу.

То-то Антон Францевич [58] Антон Францевич Бринк – русский учёный-артиллерист, главный инспектор морской артиллерии Российского императорского флота, генерал-лейтенант корпуса морской артиллерии. вчера задумчив был…

Государь ему приказал делать оба орудия о пятидесяти двух калибрах.

– Почему именно о пятидесяти двух?..

Так спросили бы.

Ну уж нет. Еле от тридцати узлов отбились – целую тетрадь с расчетами предъявлять пришлось. Сил уже не осталось спорить. В следующем году первую пару повелел заложить, здесь да в Новом Адмиралтействе. А через два года – еще пару, по усовершенствованному проекту.

Еще до готовности орудий? – Ра́тник поднял бровь.

Почему-то он уверен, что пушки получатся хорошо, – пожал плечами Крылов. – Чутье у него на технику просто выдающееся. Видели бы Вы, как он Николеньку Пущина гонял на майском совещании! Тот попробовал, было, возразить, что даже немцы за десять месяцев минные крейсера не строят, а он только усы погладил и спросил: «А Вы, Николай Николаевич, разве немец?» И сразу ему три идеи подкинул, как строительство ускорить. Дельные идеи, между прочим.

И что Николай Николаевич?

На телеграф бросился, прямо с совещания. Списался со старыми знакомыми с «Шихау», оборудование для кислородной резки заказал, пневмоклепочники в САСШ дополнительно закупил. И знаете что теперь? Как только лед сойдет, первого из «Алмазов» обещает вывести на испытания. Государь лично изволил ему дюжину турбин из британского да германского заказа выделить, крейсереныш будет не хуже «Новика».