Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

Как передали с той стороны, водители, сидевшие за рулем этих машин, говорят, что их пропустили без каких-либо задержек, но на территории, занятой русскими, они видели большое количество свежих и готовых к бою войск. Противотанковые орудия, панцеры, пехота и даже кавалерия – все готово в случае провала переговоров нанести решительный удар вдоль шоссе на Минск и, прорвав фронт на ослабленном участке, разрубить группу армий «Центр» пополам. Ведь там в тонкую нитку вытянулось части, оставшиеся от разгромленного 48-го мотокорпуса и третьей панцердивизии – без панцеров, почти без артиллерии, одна пехота, обескровленная предшествующими боями. Когда в ротах в строю остается по тридцать человек, эту часть надо срочно выводить в тыл на пополнение и отдых, а не бросать на затыкание прорыва. Резервов у нас нет, а если бы и были, то не успели бы к решающему моменту. А у большевиков в это время к фронту подходит одна свежая армия за другой.

В любом случае, мы проиграли эту войну еще тогда, когда не смогли выдержать график плана «Барбаросса», весь замысел которого как раз и заключался в том, что наша полностью отмобилизованная и готовая к войне армия будет по очереди опрокидывать подходящие с востока большевистские резервы. Теперь, когда мы потеряли преимущество в развертывании, нам придется иметь дело со всей большевистской армией сразу, а это невозможно, даже если пришельцы соберут свои шмотки и отправятся восвояси. Просто без них мы побарахтались бы еще пару лет, как в прошлую Великую Войну, а с ними разгром будет быстрым и предельно жестоким. А так как пришельцы никуда не собираются, следовательно, да здравствует «Соглашение о Присоединении» – самое гуманное соглашение в мире, которое позволит нам свалить все дерьмо в кучу на могилу злосчастного ефрейтора. И неважно, что он еще жив и в плену у пришельцев – как я понимаю, это ненадолго.

Из ставки предупредили, что в любой момент может прийти приказ Гальдера приготовить войска к разоружению и отправке в Германию. Большевики и их покровители опасаются, что мы еще раз можем нарушить свое слово в самый неподходящий для них момент. Поэтому стрелковое оружие следует сложить в специально опломбированные вагоны, которые поедут с войсками до территории Германии, а тяжелое вооружение, панцеры и артиллерия достанутся русским в качестве трофеев. И так следует поступить не только с нашей окруженной группировкой, но и вообще со всеми частями вермахта на Восточном Фронте. С одной стороны, это вызывает возмущение, а с другой – мы все понимаем, что все могло бы сложиться гораздо хуже. Пришельцы только начали входить во вкус победоносной войны, и ее быстрое завершение на довольно благоприятных условиях – это большое одолжение в нашу сторону.

И, самое главное, как только будут завершены все формальности, то, как сообщила Ставка ОКХ, станет возможен перевод солдат и офицеров из подлежащего демобилизации вермахта в имперскую армию. Правда, для этого потребуется подтвердить квалификацию, но я об этом не беспокоюсь. Переиграть самих пришельцев я, конечно, не смогу, но зато все остальные – и поляки, и французы с англичанами и генералы большевиков – всегда были моей легкой добычей. Особенно последние. Солдаты у русских хорошие, не хуже германских шютце [24], а вот генералы – полное дерьмо. Такими они были и в ту Великую Войну при царе, такими остались и сейчас, при большевиках. Наверное, пришельцы так хотят присоединить к себе германскую нацию только для того, чтобы обеспечить своим ордам яростных берсеркеров (Минск – это был сплошной кошмар), талантливое и грамотное руководство квалифицированных немецких офицеров и генералов.

10 сентября 1941 года, 11:45. США, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет.

Присутствуют:

Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;

Вице-президент – Генри Уоллес;

Министр труда – Фрэнсис Перкинс;

Госсекретарь – Корделл Халл;

Министр финансов – Генри Моргентау;

Министр внутренних дел – Гарольд Икес;

Генеральный прокурор – Фрэнсис Биддл.

На этот раз на совещании Рузвельта с кабинетом отсутствовали военный министр и министр военно-морских сил. Проблема, во весь рост вставшая перед Соединенными Штатами Америки, не могла быть решена ни храбростью немногочисленных джи-ай, ни тяжкой мощью линкоров, оказавшихся бессильными против зависшего в небесах космического крейсера. Зато сегодня в Овальном кабинете присутствовали вице-президент Генри Уоллес и министр труда Фрэнсис Перкинс, вернувшиеся на землю с космического крейсера. И если Генри Уоллис почти ничем не отличался от самого себя недельной давности, то Фрэнсис Перкинс было не узнать – она как будто помолодела на десять-пятнадцать лет. Естественно, это не могло не привлечь к ней внимание присутствующих, а министр внутренних дел Гарольд Икес даже сделал ей комплимент. Заметил эти изменения и Франклин Рузвельт.

– Итак, джентльмены, – начал Рузвельт совещание, – должен сказать, что нас возвели на высокую гору и сделали предложение, от которого трудно отказаться. Вон и миссис Перкинс, на себе испытавшая гостеприимство пришельцев, не даст мне соврать.

– Да, мистер президент, – ответила та, – пришельцы очень могущественны и, безусловно, обладают джентльменским набором, необходимым для того, чтобы перевернуть мир. Во-первых – это точка опоры, во-вторых – рычаг, в-третьих – сила, которую следует приложить к этому рычагу. Точкой опоры им служит большевистская Россия, рычагом работают их замечательные имперские технологии (по сравнению с которыми наша наука находится где-то во временах Древней Греции), а их сила заключается в стремлении человечества к справедливому общественному устройству. Справедливость пришельцы воспринимают несколько иначе, чем мы, и несколько иначе, чем русские большевики, но в тоже время их справедливость полностью противоречит тому, что вкладывают в это понятие германские нацисты…

– Пока вы там летали, миссис Перкинс, – хмыкнул госсекретарь Карделл Халл, – пришельцы успели покончить с Германией. Битва за Смоленск самым ожидаемым образом привела к фиаско вермахта. Как докладывают из нашего посольства в Москве, пока на линии фронта установлено перемирие, за которым, несомненно, последует признание немцами своего поражения и их униженное возвращение к родным пенатам. Ничего другого им делать не остается, поскольку пришельцы с большевиками не оставили им ни единого шанса.

Миссис Перкинс кивнула; она знала о том, что Третий Рейх рухнул, но считала такой исход неизбежным, а значит, само это событие мало что меняло в просчитанных ее женским разумом взаимоотношениях Соединенных Штатов Америки и Империи Пришельцев. С одной стороны, Соединенные Штаты ожидал длительный переходной период со значительной внутренней автономией, что было хорошо, а с другой стороны, когда эта отсрочка закончится, американцам придется иметь дело с уже сформировавшимся ядром Империи, которое составят обновленная большевистская Россия и переделанная по имперским образцам Германия.