Михаил Алексеев - Стилет для «Тайфуна» [litres]

Части 5-й армии в этот день продвижения не имели. 1-я ударная и 30-я армии сражались во Ржеве.

14 января 1942 г.

Район северо-восточнее Вязьмы

«Угораздило же стать командиром танковой бригады резерва штаба армии! Все люди – как люди! Воюют! А ты все время ждешь! Чего? У моря погоды! Хорошо хоть не когда рак на горе свистнет». Комбриг Ремизов хотел сплюнуть в сердцах, но при таком ветре побоялся, что не доплюнет, а плевать на броню своей КШМки он не стал. Закрыл люк и в дурном настроении стал фальшиво насвистывать какую-то мелодию.

Близился рассвет. На утро был назначен штурм Вязьмы. Для всех штурм. Кроме резерва штаба армии. Поэтому у комбрига вот уже неделю дурное настроение. Подчиненные, зная это, старались не попадаться на глаза. Только экипажу КШМ деваться было некуда.

Снаружи раздался шум движения по броне, скрипнул люк, и в него спустились сначала ноги в бурках, а затем штаны зимнего танкового комбинезона и собственно сам начальник штаба.

– Ну, что там слышно, Матвей Крискентович?

– Федор Тимофеевич, связь ведь тут, у тебя под рукой. Если ты ничего не знаешь – откуда мне может что-то быть известно?

– Извини. Это от нервов.

– Понимаю.

– Уже почти два месяца прошло с момента первого боя. Два месяца! И за эти два месяца бригада четыре раза вступала в бой! Только четыре раза! Тут такие дела творятся – группу армий «Центр» окружают! Две танковых группы и полевую армию! И все без нас!

– Ну, ты не совсем прав, Федор Тимофеевич! Эти четыре раза – каждый соответствует не бою, а полноценному сражению. Первый раз – мы контратаковали и дали возможность 16-й армии Рокоссовского в порядке отступить. Второй раз – рейд от Особого района до Спас-Деменска. Третий – контратака вместе со 134-й дивизией. Немцам там изрядно наваляли. А последнее дело вообще легендарное – замкнули колечко немцам.

– Ага! Четыре боя и уже четвертая сотня километров пробега. Порожнего пробега! Бригаду уже можно в обоз переформировывать, – пробурчал в ответ комбриг.

– А на мой взгляд, все очень неплохо. Бригада за почти два месяца имеет всего лишь нескольких раненых и больных. Техника боеготова. И поставленные задачи выполняет точно в срок и в полном объеме. А командованию виднее, куда нас отправить. Под наш калибр и толщину брони еще нужно цель найти.

Связист в наушниках, прижавшийся в углу и с трудом боровшийся со сном, неожиданно встрепенулся и зачастил позывными. Комбриг и НШ, затаив дыхание, как будто это могло помешать радиосвязи, пристально смотрели на бойца. Закончив сеанс связи, тот спустил на шею наушники.

– Товарищ генерал майор! Вас вызывают в штаб армии!

– Да неужели! Механик! К штабу армии!

Через два часа батальоны бригады, развернувшись, словно крылья, влево-вправо от Минского шоссе, двинулись на восток. По самому шоссе елочкой шли танки разведроты и танк комбрига. Комбриг отверг все попытки начальника штаба убедить его в том, что дело комбрига командовать бригадой, а не самому ходить в атаки. Добавив, впрочем, что танк у него командирский и в нем две радиостанции. Так что командовать он может прямо из него, а уж где конкретно сам танк находится – это не столь важно. И потом ведь у него начальник штаба – бывший командир танкового полка, если что – справится. Сразу за танками шли бронетранспортеры мотострелков бригады, а по шоссе в отдалении и в качестве резерва и усиления колонной следовала кавалерийская дивизия. Севернее, по дорогам вдоль железной дороги Вязьма – Москва и Старой Смоленской наступала мотострелковая бригада резерва 20-й армии. Остальные части кавкорпуса Белова, зенитчики и артиллеристы остались прикрывать тыл атакующих город дивизий. Погода в этот день была нелетная, поэтому ни рассчитывать на свою авиацию, ни бояться вражеской не приходилось.

Сплошной линии обороны с этой стороны у немцев не было. Потеряв ключевой пункт – город Вязьму, немецкие подразделения занимали населенные пункты вдоль дорог на восток, лихорадочно приспосабливая их к обороне. Первый такой опорник на пути движения группы комбрига оказался в небольшой деревеньке Курьяново, расположенной справа от выемки автострады. Деревенька была всего лишь в полтора десятка дворов, поэтому ее обороняла усиленная пехотная рота. Усиление состояло из двух 75-мм противотанковых пушек и двух 20-мм зенитных автоматов. Это выяснилось после боя. К этому моменту первым в колонне шел танк Ремизова. Он, еще едва сдвинувшись с рубежа атаки, решил, что первым должен идти танк с самой мощной броней, поэтому стал во главе колонны, а «тридцатьчетверки» разведроты поставил сзади метрах в двухстах. И сейчас это сыграло свою роль.

Выстрелы никто из экипажа не увидел – просто по броне дважды ударило кувалдами бронебойных снарядов.

– Механик, вперед! – голосом подал команду Ремизов и тут же по связи: – Колонна, стой!

Дорога понижалась в выемку, оставляя деревню справа.

– Башню вправо! Осколочный! Наводчик, смотри! Сейчас пройдем выемку – высунем башню и ищем пушки.

И опять по связи:

– Колонна! Следите за взгорком справа от дороги и за деревней

Прильнув к перископу, Ремизов увидел только следующий выстрел. Снова ударило по броне. Но один раз. Танк только вылез башней над обочиной дороги.

– Внимание! Башня вправо!

Нажал кнопку целеуказания.

– Механик, стоп! Третий дом справа, сарай слева от колодца, пушка! Уничтожить!

Грохнул выстрел, пыхнуло пороховым дымом, завыли вентиляторы, вытягивая дым, и зазвенела гильза, упавшая на днище танка.

– Цель уничтожена! – доложил наводчик.

Ремизов видел, что сарай превратился в разгорающуюся кучу бревен, из которой торчала станина перевернутой пушки.

– Осколочный! – снова подал команду Ремизов. – Ищем вторую! Механик, потихоньку вперед!

Только начали движение, тут же прозвучал глухой взрыв, и машина, слегка повернувшись влево, остановилась.

– Подрыв! Левую гусеницу потеряли! – сообщил механик.

– Внимание! Сейчас постараются добить! Смотрим!

И действительно, немецкие артиллеристы попытались поджечь обездвиженный танк. Поняв, что лобовая броня башни им не по зубам, стреляли в борт. Но и борт выдержал выстрел. А больше выстрелить немцы не смогли. Пушку обнаружил наводчик и тут же уничтожил. Постояли минут десять, внимательно высматривая затаившихся врагов. После чего комбриг дал команду на атаку деревни. К этому моменту к деревне подтянулся еще взвод ИСов и до роты мотострелков на БТРах. Командирский танк поддержал атаку огнем с места во фланг, подавляя обнаруженные цели и препятствуя противнику маневрировать силами.

Мина оказалась слабоватая – повредила два трака. Экипаж с помощью подоспевшей «летучки» заменил их за полчаса, и танк снова был готов к бою. Все эти полчаса Ремизов слушал эфир. На правом фланге его танкисты и мотострелки последовательно разгромили опорные пункты в деревнях Менка и Охотино и в данный момент сражались за село Телепнево. Там оказалось неожиданно много пехоты, поэтому на помощь выдвинулся кавалерийский полк. На левом фланге только что была освобождена деревня Вепрево. И здесь в бою принимали участие кавалеристы Белова. В целом в этих населенных пунктах сопротивление танкистам и кавалеристам оказывали усиленные артиллерией, включая противотанковую, пехотные батальоны противника. Посмотрев на карту, Ремизов понял причину столь серьезного сопротивления. Через Телепнево и Вепрево шла проселочная дорога из южной части котла в северную. Еще северней мотострелковая бригада сражалась за станцию Мещерская и село Дмитровка. Когда-то подобные дороги немцы за таковые и не считали, однако времена изменились, и подобный проселок стал чуть ли не дорогой Жизни. Поэтому за эти неизвестные ранее села и деревни шли целые сражения. Причем без техники, которой на данный момент обладали и его, и мотострелковая бригады, результат боя был бы неоднозначным. Чего греха таить? Опорники, возможно бы и взяли, но заплатили бы большой кровью. Немцы в обороне были крайне крепки.