Михаил Алексеев - Стилет для «Тайфуна» [litres]

– А вы действительно генерал-майор? Из Двадцатой армии? А что за танк у вас?

– А тебя, лейтенант, не предупреждали, кто вам навстречу двигается? И давай, вылезай из танка наружу – я не требую, чтобы ты стоял по стойке «смирно», но разговаривать с генералом, держа его на мушке, из люка танка – это перебор. А танк называется «Иосиф Сталин – третий». Коротко – ИС-3. И видеть ты его просто не мог. Такие есть только в моей бригаде.

Лейтенант убрал пистолет, выбрался на броню и представился.

– У тебя связь есть со своими товарищами?

– Нет. Танки комбата и ротных сгорели в бою за эту деревню. У них были радиостанции.

– Тогда отправь кого-нибудь за старшим. И предупреди, чтоб не стреляли. А то снаряд моей машины может развалить Т-26 или БТ-7, просто пролетев рядом. А это нехорошо!

– Так, это…

Лейтенант откровенно робел и вообще не понимал, как нужно себя вести.

– Я – старший. Никого из командиров не осталось.

– Тогда давай, собирай личный состав и объяви, что в нас стрелять не нужно. Вон там, – Ремизов махнул рукой в сторону запада, – в соседней деревне стоят подразделения Двадцатой армии. Об этом нужно доложить твоим командирам. А сейчас доложи мне обстановку.

– Нашему танковому батальону приказано было поддержать атаку на опорный пункт противника в деревне Царево-Займище. В атаку ходили четыре раза. Последний раз успешно. Деревню взяли и тут увидели в деревне западней движение танков и мотопехоты. Теперь понимаю, что это вы были. Мы вас приняли за немцев. Стрелять не стали – далеко. Атаковать – сил нет. Стали готовиться к отражению атаки. А потом ваш танк пошел к деревне. Дальше вы знаете.

– И сколько сил у тебя под рукой?

– Четыре танка. Два Т-26 и два БТ-7. Две пушки соропятки, четыре миномета батальонных. И примерно рота пехоты.

– Как-то жидковато.

– Так батальон числился на бумаге – утром в строю было всего четырнадцать машин. И полк стрелковый такой же – с батальон, не больше.

– Понятно! Это я чуть от реальности оторвался – привык к другим масштабам и результатам. Значит, так! Поступаешь в мое распоряжение. Сейчас сюда подойдут мои подразделения. На ночь закрепляемся тут. Ну, и отправляй кого-то в свой тыл – сообщить о том, что коридор к Вязьме пробит.

Подумав, добавил:

– А вообще молодца, лейтенант! И стреляли вы хорошо. Немцам бы не понравилось!

14 января 1942 г.

г. Москва. Кремль

– Товарищ Сталин! Ершаков пробил коридор к Говорову. Войска Двадцатой и Пятой армий соединились на трассе Москва – Минск восточнее Туманово. Сам райцентр взят штурмом. Сейчас добивают отдельные группы оставшихся немцев.

– Ну что, Борис Михайлович? Второй этап стратегической операции на окружение группы армий «Центр» выполнен. Немецкая группировка разрезана на две части. Остался третий, заключительный – ее ликвидация. Ваши прогнозы?

– Я бы был уверен в полном успехе, но аналитики союзников в этом не уверены.

– Ну что ж, практика – критерий истины. Посмотрим! Но в любом случае это успех! Однако нам, большевикам, не следует почивать на лаврах победителей. Война не закончена, враг силен. Поэтому Генеральному штабу следует обобщить и проанализировать все стороны операции, особенно выделяю действия Двадцатой армии, сделать выводы и учиться, учиться и еще раз учиться. Ленин говорил это по другому поводу, но слова эти актуальны будут всегда.

И еще! Готовьте приказ по награждению отличившихся из состава Двадцатой армии и корпусов, приданных ей на время операции.

Остальные пока подождут. Посмотрим, как пройдет третий этап.

20 января 1942 г.

Особый район

Вязьма была освобождена ночью с 14 на 15 января после почти суточного беспрерывного и упорного боя. Немцы действительно сражались, как за Берлин, но силы были неравны. Точнее, все было по науке – город, в котором закрепилась немецкая пехотная дивизия, брали четыре мотострелковых дивизии 20-й армии. Корпуса, приданные армии, прикрывали тылы атакующих дивизий. Дивизии передали разрушенный сражением город частям 5-й армии 16 января и разместились в окрестностях города, расположившись у близлежащих железнодорожных станций. Из Особого района к ним потянулись автоколонны снабжения, увозя обратно раненых в армейский госпиталь.

18 января вышел указ о присвоении дивизиям 20-й армии званий «Гвардейские» и там же – о переименовании армии в Первую Гвардейскую. 11-й кавкорпус стал Третьим Гвардейским, 4-й воздушно-десантный корпус стал 1-м Гвардейским ВДК. На бывшую 20-ю армию и приданные корпуса пролился наградной дождь. Ершаков и все комдивы 20-й стали Героями Советского Союза. Почти все командиры получили очередные звания. Награждение высшего и старшего командного состава прошло в штабе Объединенной группировки. Среди награжденных неожиданно для себя оказался и Трофимов, получивший орден Красного Знамени. Там же он увидел Степана Гришина, удостоенного также Красного Знамени. Вообще награждение даже всего лишь части удостоенных было весьма многочисленным. Награждали и за бои осени 41-го, когда сражались, обороняя Особый район, и за спецоперацию по освобождению приговоренных к смерти людей, и за бои в ходе операции по окружению и расчленению немецкой группировки. Награждали и военнослужащих РККА и НКВД, и Российской армии и спецслужб. Награждали и советскими орденами и медалями, и российскими. По мнению Трофимова, как никогда Особый район был беззащитен – такой массовой попойки, названной обмыванием наград, он даже представить себе не мог. Однако фронт был под Ярцевым, а бойцы НКВД, стоявшие на страже границ Особого района, были трезвы и бдительны.

Сначала Трофимов и сослуживцы обмывали награды в политотделе, потом все причастные к событиям первых чисел октября собрались в большом доме Богомолова. Цанава их не забыл – все получили ордена, включая женщин. Ордена у всех, кроме Трофимова, были одинаковые – Красной Звезды. Веры с ними не было, она осталась со Степаном. Пришлось Трофимовым детей брать с собой. Благо жена на своей работе орденом «не засветилась», поэтому была трезва и за рулем. Детей спать с трудом, но уложили на втором этаже после шашлыков, а сами продолжили внизу, стараясь сильно не шуметь.

А ночью с 20 на 21 января немцы нанесли одновременные удары с двух сторон по обороне советских войск севернее Ярцево. Примерно в том же районе, где они это сделали в октябре 41-го.

21 января 1942 г.

г. Москва. Кремль

Сталин ложился очень поздно, поэтому он успел получить сообщение о деблокирующем ударе из района северо-восточнее Смоленска и встречном ударе окруженных немецких войск. В Генштабе всей полнотой картины не обладали. Известно было, что части 29-й и 39-й армий, попавших под удар, дерутся. Туда перебрасываются резервы обеих армий, но конкретное положение частей неизвестно. Поэтому Сталин все же лег спать, хотя заснуть удалось с трудом и лишь под утро. А в полдень, когда он проснулся, Шапошников доложил, что немцы прорвали и внешний, и внутренний фронты окружения, и сейчас из котла немецкие войска выходят в район Смоленска.