Александр Терников - Завоевание 2.0. Книга 2

Почему же тогда индейцы железа не знали? Просто не хотели связываться, брать на себя лишний труд, им и так было хорошо.

Так мы прошли километров пять, и у города нас встретили почтительно два десятка индейцев, знатные и касики, все как на подбор темнолицые, с небольшими золотыми кольцами в губах и ноздрях. Они просили Кортеса извинить самого главного касика, так как он не мог выйти навстречу вследствие своей жирности и излишнего веса.

С облегченным сердцем мы вступили в этот город. Величина его испанцев сильно поразила, так как ничего подобного они еще не видели в этих странах. (На мой же избалованный взгляд, это была просто большая деревня, с грязными грунтовыми дорогами, заросшими травой, унылые гладкие стены домов, заставляли постороннего безразлично отвести взгляд). Но для испанцев, весь город был точно сказочный волшебный сад, и улицы его были полны многочисленных жителей обоего пола. (А вот мне все вокруг кажется полупустым, словно китайцу в Москве). Туземцы сохраняли на лицах бесстрастное выражение, как будто мы не произвели на них никакого впечатления. В самом городе и его окрестностях проживало 20 или 30 тысяч индейцев.

Конный наш авангард намного ушел вперед и раньше нас добрался до большой площади, где нам были приготовлены квартиры для нашего размещения. Стены домов только что были недавно оштукатурены, и свежевыбелены известью — и все сияло на солнце так, что одному из всадников сдуру показалось, что это серебро, и он карьером понесся к Кортесу, крича уже издали, что здесь стены из серебра. Конечно, ошибка легко вскрылась, и все немало смеялись над этим доверчивым чудаком.

Когда мы все прибыли к отведенным нам квартирам, прибыл сам касик, действительно толстый сверх меры, но на вид крайне дружелюбный, вечно улыбающийся, он поклонился, как водится, Кортесу, окурил его и нас тоже и повел внутрь, где все было так чисто и просторно и куда сейчас же принесли еду: кукурузные лепешки, жаренную рыбу и фрукты. Очень мы изголодались за последнее время и давно уже не видели такой массы еды. Просто пир для наших желудков. Кортес тем временем еще раз нам напомнил, что местных жителей обижать нельзя, нигде и ни в каком случае. Когда толстому касику доложили, что мы откушали, он просил Кортеса принять его и вскоре явился в сопровождении индейцев, несших массивные золотые украшения и богатой работы накидки. Многие держали в руках пышные букеты роз. Кортес вышел ему навстречу, обнял касика, (завел себе нового друга) и они направились в зал. Тут-то и были переданы подарки, не слишком все же дорогие. Но толстый касик (я для себя прозвал его Протнутым Носом) неоднократно повторял:

— Великий господин возьми это с благосклонностью! Было бы у нас больше, дали бы и мы больше!

Кортес же отвечал, с помощью доньи Марины и Агиляра, что благодарить он будет делом и что готов всегда помочь его народу. Наш, дескать, император дон Карлос послал нас — своих вассалов, чтобы мы везде искореняли зло и обиды, наказывали несправедливых, оберегали угнетенных. И что прежде всего не следует приносить человеческих жертв, и, кстати, Кортес прибавил немало и насчет нашей веры.

Слыша это, толстый касик глубоко вздохнул и стал горько жаловаться на великого Мотекусому и его губернаторов. Лишь недавно его страна подчинилась Мешико, и отняли они у них все, особенно золото. Гнет так силен, что не куда деться, но никто не смеет противиться, зная, что Мотекусома владеет множеством провинций и городов и несметным войском.

— И все же, — ответил улыбающийся Кортес, воодушевленный открывшимися перспективами — мы облегчим ваше положение, но не сию минуту, ибо сперва нужно вернуться к нашим кораблям, построить себе город и хорошенько все обдумать.

А вот мне кажется, что: «вешний лед обманчив, а новый друг всегда ненадежен». Но со своей стороны так Кортес решает главную проблему: теперь, опираясь на поддержку союзных индейцев, он мог остаться в Мексике и даже предпринять поход на столицу. Союз с тотонаками с этого момента стал краеугольным камнем конкисты.

Тем временем, вокруг нас кипела жизнь большого индейского города, а над городом, над его деревьями и садами возвышались во всем своем туземном великолепии общественные здания и храмы, их облицовка из гипсовой штукатурки ярко сверкала под лучами жаркого солнца. Храмов было пятнадцать штук, больших и маленьких — все они располагались на территории площади, которая была церемониальным центром, окруженным одноэтажными домами, раскрашенными в веселые цвета, с камышовыми крышами. Рядом слышу беседу солдат:

— Ну, так?.. — заинтересованно спрашивал один из молодых.

— Нет, мало, и все низкопробное. Однако наменять можно — уже все разузнал какой-то опытный хват.

Влажный воздух побережья навевает сонливость. Но у нас дела. На следующее утро мы покинули Семпоалу. Толстый касик снабдил нас 400 носильщиками, и каждый из нас мог сдать им всю свою поклажу и идти налегке весь путь -25 километров. Впервые это с нами случилось, и многие испанцы радовались, как дети. А тут нам еще и донья Марина объяснила, что, по обычаю этих стран, касики должны всегда в мирное время снабжать проезжих нужным количеством носильщиков. Так наше войско отныне везде и поступало!

Тут касики могли безнаказанно помыкать бедными индейцами, заставляя носить грузы, и посылая вдаль от дома, и налагая множество других повинностей, что многие индейцы умирали по их вине и от их рук, в том числе и у нас. Но здесь это считается нормальным.

Уже на следующий день мы пришли в Киауистлан. Лежал он высоко на горе; идти пришлось по отвесу скал, и если бы эта крепость дала отпор — не взять бы нам ее никогда. Хотя, как обычно, стен у поселения не было. Проводников у нас не было, пошли напрямик, и зашли куда-то не туда. Эта территория, отделявшая нас от горной крепости, представляла собой несколько параллельных рядов скалистых холмов, разделенных широкими отлогими долинами, тут почва была густо покрыта кактусами и колючими кустарниками; единственные деревья, разнообразившие эту монотонную растительность, были пальмы пита — самое мрачное дерево, какое только можно себе представить. Дороги здесь не существовало, и проезд по этой густой заросли кустарников предоставлял много затруднений; кое-где нужно было проложить нам путь через эту колючую чащу; местами приходилось работать своими мачете, или топорами, чтобы прорубить нам тропинку, и несмотря на крайнюю осторожность, наши руки были изрезаны и исцарапаны, а ноги несчастных лошадей сочились кровью. Пришлось, когда выбрались из колючек, протереть тряпочкой ноги Ласточки от крови из мелких порезов и намазать их лечебной мазью, которая у меня была, благодаря моему шаману Уареа.