Александр Терников - Завоевание 2.0 книга третья

Так кто там у меня сегодня по графику? Очередная дочь Монтесумы. Вопреки воспетым в литературе образам восхитительных красавиц, это не самый лучший вариант. Мотекусома на пятом десятке отдал богу душу два года назад, так что моей молодой жене почти тридцать лет. Уже не раз была замужем, а уж любовников, наверное, меняла как перчатки. Тростиночкой ее тоже не назовешь, но нужно же всячески крепить дружбу с ацтеками, а то они могут обидеться. Зовут Анной, еще Кортес всех пленников царской фамилии приказал перекрестить.

Пошли. Процедура проста. Ее величество ждет меня в своем зале для приемов в Серебряном дворце – глинобитной палате, не лишенной некоторого рода великолепия: там есть золотые и серебряные украшения, огромная роскошная кровать, и углубленная в пол керамическая ванная, отделанная перламутром, а по стенам развешены хлопковые занавески с вышитыми узорами. Там принцесса совершает свои церемонии, принимая присягу на верность от различного рода ацтекским чиновников, которые затем ползком удаляются, и внимание Ее Величества, оставшейся в обществе нескольких прислужниц, обращается к последнему пункту повестки дня, то бишь белому богу. Тут у них в ходу национальная доктрина: Мексика – это весь мир, причем совершенный, и не может быть предательства чернее, чем придерживаться другого мнения. Одна из служанок выводит меня вперед – и я поднимаю глаза на мою принцессу.

На ней был головной убор из перьев и золотых цепочек, и хлопковый шарф обрамлял черты, которые трудно было назвать милыми или приятными. Лет тридцати, с лицом скорее округлым, с маленьким прямым носом, чистым лбом и небольшим, с широкими губами, ртом; кожа смуглая, и рыхлая. Глаза у нее были маленькие, блестящие и злые, словно у змеи, а немигающий взгляд выражал такую безграничную жестокость, что кровь стыла в жилах…

Ах, дьявол, не ждет же она, что я буду лизать ее треклятые копыта, как ее ацтеки! Я поискал взглядом нижние конечности индейской принцессы: ноги целиком скрывал алый плащ – не лезть же под него? Шалишь, Лизетт, бог я или не бог? Тут до меня дошло, что хлопок ее плаща намок – ясное дело, ее же не вытирали, а белья на ней нет – и облегает ее члены самым соблазнительным образом. Мой взгляд скользнул по обрисовывавшимся под алой тканью ногам и округлым бедрам, отметил мягкий изгиб живота и талии, налитые груди.

Тут одна из служанок издала смешок, тут же подавленный – и, к дикому своему ужасу, я вижу, что мои бедные штаны не в силах оказались сокрыть мое инстинктивное восхищение женскими прелестями Ее Величества! Любовь, как видите, побеждает все, мне ничего с этим не поделать. Заметила она? Божьи силы, она же не слепая… Мадам, уверяю вас, и никакого преднамеренного неуважения, что вы…

Залившись краской, я украдкой поглядел на нее. Эти темные глаза встретились с моими, потом медленно, но непреклонно ее взгляд стал скользить вниз. Выражение лица принцессы не изменилось, но она вздрогнула, что вовсе не прибавило мне храбрости, и, не поворачивая головы, гортанно скомандовала что-то служанкам. Те послушно заспешили вон; я ждал. Она поднялась и сбросила с себя хлопковый плащ, оставшись стоять, совершенно нагая и блестящая. Я сглотнул, пытаясь решить, будет ли мне уместно подойти и коснуться ее… Нет, лучше не надо, предоставим Ее величеству самой править бал.

Так я простоял столбом с добрую минуту, пока эти чужие ледяные глаза буравили меня, потом она подошла и приблизила свое лицо к моему, обнюхивая меня, как животное, и слегка касаясь носом моих щек и губ. "Сигнал на старт", – думаю я. Один рывок, и мои штаны охапкой сваливаются на пол, я хватаю ее за ягодицы и впиваюсь в губы. Поцелуи у индейцев Мексики не очень хорошо известны, – они предпочитают тереться носами, как обитатели Южных морей. Принцесса снова приблизилась и осторожно коснулась моих губ своими; от них пахло ванильным маслом. Она лизнула меня, как бы для пробы, и я, выждав мгновение, с жаром поцеловал ее снова, и на этот раз все прошло на ура.

Потом Анна потянула меня за собой в направлении ванной. Развязав шарф, она сняла свой головной убор, высвободив копну длинных черных и прямых волос и тяжелые золотые ушные кольца, свисавшие до самых плеч. Принцесса скользнула в ванную, оказавшуюся достаточно глубокой, чтобы плавать в ней, и поманила меня за собой. Так я и поступил, распалившись к тому времени почти докрасна. Но она все плавала, заигрывая со мной самым соблазнительным образом: дразнила, терлась носом, целовала – но ни единой улыбки, ни единого слова; даже ледяной взгляд не потеплел ни на миг – и вдруг обхватила меня своими длинными ногами, и мы понеслись, кувыркаясь и плескаясь как одержимые – один миг на поверхности, один миг под водой.

Когда все кончилось, я привалился к стенке, отдуваясь, а она лениво скользила туда-сюда, время от времени окидывая меня взором своих колючих глаз, мерцавших на неподвижном, как маска, лице. Когда принцесса вылезла из ванной и я послушно выбрался за ней, она направилась к кровати и улеглась, молча разглядывая меня, пока я колебался, не зная, что делать дальше. Большинство из женщин ждет, что мужчина шлепнет любимую по заду в качестве благодарности, прикажет подать закуски или поболтает о том о сем, но чутье подсказывало – это не ее стиль. Она так и лежала, нагая, смуглая и блестящая, пока я старался делать вид, что так и должно быть, а потом начался второй раунд. На этот раз мы по серьезному подошли к этому вопросу. Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!

Так, в разнообразных трудах и заботах, прошла зима и началась весна. Наступил март, кое-где на юге уже начали сеять маис. В центре страны пока еще выжидали, опасаясь внезапных заморозков, которые могут погубить посевы. В целом, индейцы выращивают несколько разновидностей кукурузы. Сеют они маис, в зависимости от высоты и климата, в период с марта по начало мая – уже довольно поздно для заморозков, но самое время для дождей, которые обычно начинаются в мае и достигают максимума в июле и августе. Как правило, осенью откладывают лучшие семена с собранного урожая, затем перед севом их приносят в храм, чтобы благословила богиня маиса, Чикомекоатль, праздник в честь которой выпадал на четвертый месяц ацтекского года (13 апреля – 2 мая). После этого зерна очищают и замачивают в воде на два или три дня, чтобы они набухли перед посадкой.

Тем временем крестьяне готовили поля, рыхля землю своей палкой-копалкой (тяпок пока крайне мало) и насыпая земляные кучки, образовывающие ряды на расстоянии около 30 сантиметров друг от друга. В вершине каждой кучки делалось углубление. Во время сева индеец двигается вдоль рядов, неся зерна в полотняном мешке, висящем у него на шее, бросая в каждое углубление по нескольку зерен и ловким движением ноги присыпая углубление землей. В случае необходимости зерна поливали водой, а в период роста маиса почва два или три раза рыхлилась. В целом сельскохозяйственный труд на этом, до сбора урожая, заканчивается. Как я уже не раз говорил, много трудится на поле, индейцам не приходится. Ста дней с головой хватает на все про все. Остальное получается свободное время.