Николай Васильев - Похождения поручика Ржевского [СИ]

— Я мог уйти к другой, — неосторожно брякнул Макс.

— К какой-такой другой! — зарычала Лиза. — Все эти дни у тебя на примете была другая?

— Я выразился теоретически…

— Убила бы тебя за твои словечки! И за мысли о другой тоже!

— Ну, давай успокаивайся, — предложил Городецкий. — Ты ведь так и так собиралась за меня замуж. Или просто тешила со мной свою похоть?!

— Это ты похотливый и рано развращенный homme dore!

— Я еще не так хорошо знаю французский язык… Кем ты меня сейчас назвала?

— Позолоченный человек! Именно позолоченный, а не золотой!

— И что это значит?

— Ты не тот, кем кажешься! Я в тебе не уверена Максим.

— О-о, началось в деревне утро…

— Не прячься за свои прибаутки! Иногда мне кажется, что ты вовсе не собираешься на мне жениться! Тебе ведь и так хорошо! Я права?

— Так ведь и вы с Еленой Ивановной не планировали это?

— Это она не планировала! А я в душе хотела быть только с тобой!

— Я с тобой и был. Ладно, хватит лишних слов. Елизавета Петровна, я прошу вас выйти за меня замуж!

— Мою руку, вы, Максим Федорович, можете попросить только у моей матушки — вы же знае-те!

Сначала будущие молодожены ввели в курс дела князя Мещерского. Тот покосился на Макса, отечески взглянул на Лизу, вздохнул и сказал:

— А я рад. В затею Елены вновь войти в княжескую обойму я не верил. В серьезность намере-ний Максима Федоровича не верил тоже. Но вот же вы передо мной стоите, а ваш первенец уже зреет в вашем лоне, Лизанька — значит назад дороги не будет. Аминь. Я поговорю с ва-шей маменькой и буду в этот раз настойчив. Вам, Максим, лучше пока побыть дома. Я изве-щу вас, когда можно будет явиться с предложением.

Ураган "Елена", конечно, обрушился на Лизу и Макса, пообломал им немало перы-шек, но в итоге унялся — как и все ураганы. На смену гневу к Елене Ивановне вернулась практичность, она вызвала будущего зятя "на ковер" и стала методично его пытать: где он предполагает жить с ее дочерью, как и на что обустраивать жилище, чем вообще будет обес-печивать семью? Городецкий отвечал уклончиво, так как и сам не знал внятных ответов на эти вопросы, но все же смог убедить амбициозную даму в наличии у него обширных связей в средах московской аристократии, "интеллигенции" и купечества. Связи эти были, в основ-ном, косвенные, через посредников, но Елена Ивановна добыла, видимо, информацию о Го-родецком по своим каналам, и она ее удовлетворила.

— Мы с Алексеем Павловичем решили, что вы можете этот год пожить с нами — места в особ-няке князя Мещерского достаточно. Но строить дом необходимо с первого дня после венча-ния. И я надеюсь, что он будет самым современным домом Москвы — ведь вы известны не только своими фантазиями, но и изобретениями?

И вот в начале сентября в церкви Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах состо-ялось венчание рабов божьих Максима Городецкого и Елизаветы Иноземцевой. Батюшка наказал им жить в любви до гроба и плодиться щедро, населяя землю Русскую богатырями и красавицами (так и сказал, оригинал этакий!). Посаженными отцами были: у невесты — князь Мещерский, а у жениха — декан физико-математического факультета Московского универси-тета профессор Перевощиков. Посаженные матери: соответственно сестра князя Мещерского (та самая тетушка) и Олимпиада Модестовна, помолодевшая от этой роли на 10 лет (а еще на 10 за счет шикарного платья с кринолином). 47-летний профессор даже спикировал на нее и оживленно беседовал на обратном пути к дому Мещерского. Впрочем, идти было недалеко.

Поскольку особых друзей и подруг ни у невесты, ни у жениха в Москве не оказалось, свадебный обед не был предусмотрен: все гости, пришедшие с венчания, выпили по бокалу шампанского, потом сели пить чай с большущим тортом и на этом с молодыми распроща-лись. А Лиза с Максимом улеглись на брачное ложе.

— Меня эта обстановка просто сковывает, — вдруг призналась Лиза. — В Марьиной роще я рез-вилась беззаботно, а здесь все жду, что зайдет маман.

— Хе, хе! — заухмылялся Макс. — Я недавно узнал, что в средневековой Европе возле постели с новобрачными сидел соглядатай, который наутро должен был подтвердить родителям, что молодожены действительно совокупились. Видимо, в то время как раз появилась мода на фиктивные браки…

— Для чего люди идут на это? — нахмурилась, недоумевая, невеста.

— Причин много, — сказал, рисуясь всезнаньем Макс. — Выравнивание социального статуса за деньги, освобождение девушки от опеки родителей, еще ради спасения осужденного на казнь… Список я продолжу завтра, а пока иди-ка все же под бочок: может, в мужских объя-тьях твоя застенчивость рассосется?

Дом Городецкий заложил в западном конце Остоженки, на пустыре, оставшемся от пожара 1812 года, с видом со склона на Москва-реку. Эскиз трехэтажного дома рисовал сам, снабдил его пневматическим лифтом, ванными и туалетными комнатами, септиком, водоза-борной скважиной, бойлером, водяными батареями отопления, электрическим освещением и т. д. Нижний этаж дома предназначил для хозяйственных нужд (кухня, бойлерная, мастерская, комнаты слуг и т. п. Второй этаж: большая гостиная, столовая, кабинет для себя, будуар для жены (малая гостиная). Третий этаж: спальни и детские комнаты (на вырост). Архитектор (недавний студент), которого он пригласил для претворения эскиза в жизнь, очень удивлялся этим нововведениям, но в конце концов восхитился и проникся замыслом. В течение месяца проект дома и участка вокруг него (помните о скважине и септике?) был готов, Городецкий его тщательно проанализировал, внес несколько правок, но принял. Но тут начался ноябрь, на улице резко похолодало и строительство решили не начинать.

Большой нужды в доме пока не было: пустых комнат в особняке Мещерского было до-статочно, Лиза в нем давно обжилась, а Городецкий был по жизни нетребователен к кварти-рам. К тому же он быстро сдружился с Алексеем Павловичем и теперь они нередко вечеряли вместе то за разговорами на многообразные темы, то за бильярдом, до которого князь был большой охотник, а попаданец начал играть еще в 12 лет — в шашечный вариант, называв-шийся почему-то китайским. Пропускали, конечно, и по рюмочке, за что потом получали выволочку: один от "заиньки" (так любил называть Мещерский Елену Ивановну в минуты близости), а другой от "Багиры".

— Что еще за Багира? — злилась Лиза.

— Как-нибудь я тебе о ней расскажу, — обещал Макс, но не рассказывал.

На Рождество в Лужниках устроили, наконец, ярмарку, на которую собралась "вся Москва", а также жители соседних деревень, сел и городков. Конку, разумеется, успели до Лужников дотянуть, и она за неделю принесла такой доход, какого не было за предыдущие полгода. Вагоны двигались с пяти- трехминутным интервалом — как в метро! Помимо рядов со съестными припасами, кустарными поделками и промышленными товарами на ярмарке были устроены (с подачи Городецкого) увеселительные аттракционы: карусели, качели типа "бревно" и "лодочки", ледяные горки, крепость, зал с кривыми зеркалами, большой каток с оркестром (который сидел в теплом балагане), а также чайные и рюмочные… Даже мороз, который стал крепчать к январю, не мог остудить падких на забавы москвичей, а уж тем бо-лее мальчишек. Даже девочки катались с горок и на каруселях, а каток кишел от желающих покататься под музыку. А уж когда вечером над катком зажглось несколько электрических ламп, лед под звуки напевной музыки заполонила весьма приличная публика, подковавшая обувь железом…