Николай Васильев - Похождения поручика Ржевского [СИ]

Екатерина Васильевна свою фамилию оправдывала, то есть была в самом деле мила — и внешностью и характером. Почему при такой привлекательности она не вышла повторно за-муж Городецкому было сначала непонятно. И лишь потом ему открылась еще одна черта характера квартирохозяйки: она была очень мнительна.

— Все мои жильцы хотели меня изнасиловать, — жаловалась Милованова, лежа в объятьях Максима спустя пару недель после вселения. — Не скрою, я потом им уступала, но один все же взял меня силой, в первый же вечер. Я так плакала! Обидно чувствовать себя игрушкой в руках самца, к которому даже не успела привыкнуть!

— А женщины квартир не ищут? — спросил Городецкий.

— Значительно реже. Да и потом с этими фуриями я не уживусь ни за что! Мужчина, когда он приручен, бывает даже мил, но представить милую ко мне женщину — по-настоящему ми-лую, без притворства, — я не могу.

— Так выйдите, наконец, замуж за особенно приятного мужчину и дело с концом!

— Я боюсь, что он меня бросит! Мужчины такие изменщики… Мой муж был изменщик, все квартиранты рано или поздно изменяли и съезжали, изменишь и ты, милый Максим! Тем бо-лее что ты женат, и жена рано или поздно об этом вспомнит…

— Да, бедная Лиза… Как она там поживает, чему радуется?

— Не терзайте себе сердце, голубчик! Вы сейчас здесь и ничем помочь ей не сможете — кроме денег, конечно. Но ведь они у нее есть? Ну и ладно. Поцелуйте меня еще раз и постарайтесь уснуть. Ой, я просила только поцеловать, а вы что же?

— Вы же знаете, Екатерина Васильевна, чем кончаются наши поцелуи. Да и уснуть после "это-го" мне бывает значительно проще…

Сначала Городецкий слонялся по Петебрургу без цели, привыкая к его улицам: вроде бы тем же, что были в его будущем, но все же другим. Невский был средоточием жизни, но людно было и на поперечных улицах: Мойке, Сенной (Садовой), Фонтанке, Литейном про-спекте… На Васильевском острове оживленно было возле университета (роились студенты) и на Среднем проспекте. Тут он с приятным удивлением увидел, что вдоль проспекта тянут линию конки. Еще одна, уже действующая, была проложена от Марсова поля через Дворцо-вую и Сенатскую площади по Конногвардейскому бульвару до Крюкова канала, откуда было рукой подать до Театральной площади. Вот в театр он и вошел как-то вечером — будучи при полном параде, естественно. Прошелся по просторному фойе, разглядывая публику (иногда в лорнет) и пришел к выводу, что московская знать не чета здешней: никаких вольностей, смешения стилей здесь не допускалось, все выглядели идеально, элегантно, комильфо.

Вдруг из группы гуляющих аристократов выдвинулась чета средних лет и комплекции и направилась с легкой улыбкой к Городецкому. В следующий момент он их узнал: то были его мимолетные московские знакомые — князь Трубецкой Петр Иванович и его жена Эмилия Виттгенштейн.

— Здравствуйте, Максим Федорович, — поприветствовал его князь, чуть склонив голову. — Ка-кими судьбами в нашей столице? Неужели с новыми миллионными прожектами?

— Добрый вечер, ваши Сиятельства, — склонился в поклоне Макс. — Признаться, не думал еще о проектах в Петербурге, но если вы составите мне протекцию, почему бы и нет? Разумеется, моя благодарность вам будет не безгранична, но весома.

— Непременно составим, господин Городецкий. Слухи о ваших преобразованиях в Москве дошли даже до императора, и он выразил недоумение, почему в его дворце нет электрического освещения, а у губернатора Голицына есть. Вы где остановились в Петербурге?

— На съемной квартире, недалеко от казарм кавалергардов.

— Дайте мне точный адрес и в ближайшее время ждите вызов в Зимний дворец.

— Прямо к императору? — растерялся Макс.

— Почему же нет? Его величество любит говорить с умными и полезными людьми, а вы заре-комендовали себя именно таким. Не правда ли, мое солнышко?

— Не знаю как императору, а императрице Максим Федорович может понравиться: он молод и хорош собой, а также умен — в противовес ее кавалергардам, которые умеют только ржать как кони и умиляться стройности ее стана и ножек…

— Не забывай, что один из этих кавалергардов — мой троюродный племянник, Александр Трубецкой, — проворчал Петр Иванович, но более не сказал ничего. В итоге Трубецкие и Го-родецкий раскланялись и расстались — однако многие любопытные глаза из театральной ту-совки стали после этой встречи поглядывать на молодого незнакомца.

Вызов во дворец не заставил себя ждать, чему Городецкий несказанно удивился. Впро-чем, подумав и посчитав, он удивился еще раз: Петербург-то город маленький! Население его сейчас вряд ли достигает 500 тысяч человек. Из них 95 % мещане, купцы и поденщики и лишь 5 % дворян, то есть не более 25 тысяч. Аристократы составляют примерно десятую из них часть, 2,5–3 тысячи. И если один из этой кучки, обступившей трон, рекомендует импера-тору снизойти к возможной дойной корове, то он это сделает: из желания извлечь пользу без вложения денег или просто желая развлечь себя. Амен.

И вот Макс вступил на парадную лестницу Зимнего дворца и пошел за камердинером че-рез анфилады комнат и переходов, пока не оказался в высокой комнате с обоями лилового цвета при прочих обычных атрибутах: камине, паре диванов, четырех зеркалах и одном шахматном столике. Присев на один из диванов, попаданец приготовился ждать, но Николай Павлович, видимо, ценил чужое время и вошел в комнату (вместе с секретарем) через мину-ту.

— Ваше Императорское Величество! — воскликнул, вскочивши, Макс, лучезарно улыбнулся и со всей почтительностью поклонился.

— Максим Городецкий? — полуутвердительно спросил высоченный (под 190 см) лысый блон-дин с голубовато-водянистыми глазами в зеленом мундире Измайловского полка. — Служи-ли?

— Не пришлось, Ваще Величество. Я один сын у своих родителей и потому от воинской службы был отставлен.

— Могли послужить в гражданских учреждениях, — предположил царь.

— Предпочел быть просто помещиком, Ваше Величество. Правда, деревня, кормящая мое се-мейство, пришла в разорение и мне пришлось стать московским журналистом.

— Журналист? — поднял брови император. — А мне сказали, что вы — изобретатель электрических ламп и многого другого…

— Важное преимущество журналиста — читать много газет и журналов со всего света. В них сейчас печатается уйма полезных сведений, в том числе научного характера. Я наловчился эти сведения систематизировать и анализировать. Из анализа в моем мозгу стали возникать новые комбинации и конструкции. Так и появилась электрическая свеча, которая освещает сейчас многие дома московских богачей, а также резиденцию генерал-губернатора. Впрочем, изготавливает эти свечи компания "Электрические лампы" под прекрасным руководством молодого физика Отто Краузе.