Борис Рогов - Анархист

– Где? Где ты это взял? – шёпотом спросил он Григория. – Отвечай как можно подробнее, что видел, что слышал, что чувствовал. Это очень важный предмет. Большой кюч [26] кюч – сила (алт.) в нём заключён. Только очень сильный шаман может им владеть…

– Да, ладно! Очень сильный! – Григорий усмехнулся в ответ. – Я вот не шаман, но захочу и буду носить эту игрушку, и никто мне не помешает. Что касательно того, как я его нашёл, то очень даже просто. Наклонился за водой и заметил что-то белое. Оказалось костяк медведя с черепушкой. Не очень старый, с половодья, наверное, лежит. В зубах у мишки энта штуковина и была. Кроме журчания речки ничего не слышал. Думал о твоей легенде, как-то она мне покоя не даёт. Хорошая легенда.

Старый кам уже не слушал. Глаза его закатились, голова как-то странно запрокинулась, а руки двигались сами по себе, рисуя в воздухе какие-то непонятные знаки. В сочетании с дымом костра зрелище было жутковатым. Он был снова в трансе.

За две недели совместного путешествия Григорий уже привык к особенностям своего компаньона. Поэтому просто для смеха, решил пошутить:

– Я вообще считаю всех этих твоих духов сплошным мракобесием и выдумками…

– Нельзя так говорить! – Вдруг очнулся кам, – Ульген услышит, рассердится, плюнет небесным огнём и конец настанет не только нам с тобой, но и всем, кто в Алтайском урмане живёт. Даже мне нельзя носить этот знак прямо на теле. Дай ка я спрячу поглубже. – Он завозился, разматывая шкуры, висевшие на нём как на вешалке.

– Ладно тебе, старый, шуметь, – успокаивающим жестом остановил причитания Григорий. – Отдам я тебе эту железку. А ты делай с ним, что хочешь.

– Надо моя сегодня с духами говорить. Токо боюсь, твоя помешат, – поднял глаза Каначак на Григория, – может, сегодня твоя у реки ночеват? Моя спускаться будет, смотреть будет. Чует моя что-то…

Каначак медленно поднялся и подсвечивая себе путь факелом спустился к реке. С трудом он выломал оба медвежьих клыка, хотел отделить череп, но не справился с сохранившими крепость сухожилиями.

– Нет, абай, у реки, если тебе так важно, сам ночуй, тем более, тебе с духами общаться, не всё ли равно где. – Григорию идея ночевать у воды совершенно не понравилась. Спать в речной сырости, да ещё рядом с дохлым медведем ему совсем не хотелось.

Пришлось шаману прыгать и трясти бубен у реки. Дух реки Уймень был, похоже, этим даже очень доволен. Утром Каначак после бессонной ночи выглядел бодрым и даже непривычно весёлым.

– Ыгорый, один клык моя отдать твоя, в нём большая сила, дух Ая. Видать медведь был не простой, раз кама задрал. Такие амулеты только камы могут носить, поэтому моя себе заберёт, а твоя клык – на, – он протянул Григорию огромный жёлтый медвежий зуб на кожаной тесёмке. – Он твоя тормозить будет, чтобы успел подумать, прежде чем делать…

– Ты, Каначак, зря так думаешь, что я такой дурной. Я перед любой операцией всё продумываю до самых мелочей. Жаль, что против превосходящих сил противника это плохо помогает. – Григорий начал сердиться на попутчика. – Ты лучше скажи, как малыми силами большое войско одолеть?

– Во-о-о-от! – протянул поучающим тоном старый шаман. – Моя о чём говорить! Прежде чем войну начать подумай, чем воевать будешь. Где воинов брать, какие им луки-стрелы дать. А как войско одолеть, я тебе сказать не могу. Я же не зайсан, не воин, я – кам.

Сегодня духи говорить, что ходить надо на Каракокшу, до горы Аккая. Там новый аил строить. А твоя идти ещё один день и одну ночь. Сей час идёшь, как раз утром придёшь в Улалу. Там русские, твой брат, торговые люди, русские попы, больница есть. Там тебе жить. Так духи говорят. Только ещё об одном я тебя прошу. Стар я брёвна таскать. Помоги мне, найди время дня три – четыре. Мне большую хату строить не надо. Яму я сам выкопаю, жерди на крышу тоже сам, а брёвна мы с тобой вдвоём уложили бы.

– Дякши [27] дякши – хорошо (алт.) , дядька Каначак, дякши – улыбнулся Григорий в ответ, – ты мне жизнь спас, как я могу тебе и не помочь? Обязательно помогу. Когда к тебе подойти лучше? Я бы и Ваньку брата своего привёл. Он же, как ты говоришь, с семейством как раз в Улале поселился. Завтра найду его, выпьем по маленькой за встречу, обговорим с ним дела наши скорбные, а дня через три к тебе пожалуем.

(село Кытманово, адъютант Григория Рогова Иван Вязилкин)

Ивану Вязилкину, бывшему командиру эскадрона в «армии» Рогова, во время атаки отряда красных карателей повезло. Целью красных был Григорий. В приказе Сибревкома так и значилось: – «Уничтожить белобандита Григория Рогова и его банду». На банду особого внимания никто не обращал, искали Григория. Когда красные палили из трёхдюймовки по деревне, Николая в хате не было. Накануне он решил встретить зорьку с удочкой на Чумыше. Услышав пушечные выстрелы, Иван в деревню возвращаться не стал. Как был в старых кавалерийских галифе и исподней рубахе, так и рванул куда по дальше в глубь леса. Схватили командира, или удалось ему сбежать, для него пока осталось тайной.

Пару дней Иван отлёживался на правом берегу Чумыша. Оголодал, но главное, страсть как истомился без курева. У Григория, который не терпел табачного дыму, он привык курить только на улице, а вот вообще обходиться без махры, у него не получалось. Поэтому на вторые сутки Иван набрался храбрости и рванул в направлении родной Жуланихи. Там пробрался огородами к дому Наташки Ситниковой вдовы-солдатки, с которой миловался, пока они в селе стояли. Вдовушка была совсем не рада визиту, даже в хату не позвала. Наверное, бедовая баба уже нашла нового ухажёра. Но всё-таки сообщила, что Рогова не поймали. Родню его, какую в их родной Жуланихе нашли, угнали в Барнаул. Прямых родственников не нашли, так забрали семейство дядьки его, да Куприяновых, покойной Александры [28] Александра Рогова (в дев. Куприянова) – жена Г.Ф. Рогова убита бойцами ЧОН. сродственников. Как угоняли, она видела, и говорит, что не заметила среди Роговых старика Афоньку.

– То ли Афонька заховался куды, толи в урмане шлёндал, но не было его среди роговского отродья, а может… – Наталья, торопливо перекрестилась, – а может и шлёпнули Афанасия краснюки. А табаку у меня нету. Знаешь ведь род наш кержацкий это зелье не жаловал.

– Иди, лахудра, ублажай свово хахаля, – недовольный Иван, грязно выругался. Он надеялся не столько узнать судьбу командира, сколько разжиться махоркой и хлебушком, но не срослось. В отместку, он нарыл у вдовушки с полведра картошки только что посаженной. Курить хотелось так, что уши в трубочку сворачивались. Искать деда Афанасия Коля решил с утра, – всё равно ночью только народ пугать…