Алексей Борисов - Смоленское направление [litres]

– Ну что, Лексей, принимай свой товар. – Новгородец, одетый в тулуп, поправил бобровую шапку после удачного приземления на оледенелые доски мостков.

– Здравствуй, Пахом Ильич, как же ты обратно-то товары повезёшь? Ладья вмёрзнет, с места не сдвинуть будет, – приветствовал я новгородского друга, заботясь о его речном коне.

– Как разгрузим, то сразу в Смоленск, там, в корабельном сарае и перестоит зиму.

Компаньон развернулся лицом к команде и махнул рукой, давая добро на начало выгрузки. Команда ладьи выстроилась в цепочку, передавая из рук в руки моржовые клыки и связки шкурок. Судя по количеству привезённого товара, дела у Пахома пошли в гору. В Новгороде после смерти Ганса и Григория Фёдоровича оставшиеся в живых члены концессии выкупили все доли привезённого товара, снарядили морской корабль и отправились в далёкую Англию, искать торговой удачи.

– Пахом Ильич, может, перезимуешь у меня, людям твоим место найдётся, да и работа есть. – Упускать отряд новгородцев очень не хотелось.

– А как же, Лексей. Конечно, останемся, вижу, помощь тебе нужна. Десяти дней не пройдёт, как назад воротимся. Захар Пафнутьевич, товарищ мой, в Смоленске дожидается. В Новгород санным поездом товар повезёт, ты помнишь его, я тебе рассказывал, как от ливонцев вместе с ним отбивались. – Ильич широко улыбнулся, хлопнул меня по плечу, вспоминая недавнее приключение.

– Вот и славненько, – посвящать в тайну военной кампании компаньона пока было рано, а вот намекнуть, вполне, – а то тут дела серьёзные намечаются, люди нужны как никогда.

Как только трюм ладьи опустел, стали спешно загружать остатки продовольствия для ополченцев и ткани для Нюры. Нанесли столько, что свободного места на палубе не стало. Кормчий пошурудил в реке рукой и только по ему одному понятной примете заявил:

– Пора, к завтрашнему закату река замёрзнет, надо спешить.

Корабельщики спешно занимали свои места, вёсла ударили в воду, взметая тонкие льдинки в воздух. Загруженная ладья рвалась к Смоленску, стараясь избежать ледового плена.

Монгольский бо (шаман) в третий раз бросил священные кости, пытаясь понять их предназначение. Кость, обозначающая Белый лусут (дух воды), постоянно соприкасалась острым краем с костью Дыбджита (дух эфира, заведует погодой, дождём, снегом). Какая-нибудь шулма (ведьма) не обратила бы на это внимания, но старик помнил те времена, когда озера Хабсугул ещё не было, и очень трепетно относился к знамениям, касающимся водных духов. Он очень любил, когда за его спиной рассказывали предание, в котором шаман похитил дочь Чингисхана, когда она выходила замуж. Спасаясь от преследователей, бо превратился в каменный столб. Похищенная невеста обернулась горой, которая была похожа на высоко торчащие груди. Из них забили два источника, наполнившие водой глубокую впадину. Так образовалось священное озеро.

– Надо сделать подношение саддыку леса, что-то мне не нравится гадание, – пробурчал под нос шаман.

Он выполз из промёрзшей юрты и, опираясь на палку, побрёл собирать камни. Пирамидку шаману пришлось складывать у одинокого дерева, а как же иначе? Положишь камни просто в степи, и дух леса не поймёт, что просили о помощи именно его.

– Великий Цаган Эбугун, помоги защитить воинов внука Чингисхана от Белого лусута, – пропел бо возле пирамидки, повязывая голубой шелковый шарф хадак вокруг ствола дерева.

Усевшись на землю, старик достал из-за пазухи сделанную из берцовой кости восемнадцатилетней девушки дудку, погладил инструмент и стал наигрывать старинную степную мелодию. Но то ли узел вышел неудачным, то ли сильный порыв ветра помешал жертвоприношению. Шарф соскользнул, подобно извивающейся змее прошелестел по земле и улетел в сторону ручья.

– Проклятые чуткуры, это они помешали мне, – прошипел беззубым ртом шаман.

Ветер поднялся ещё крепче и задул, закрутился смерчем так сильно, что нестройная пирамидка зашаталась и развалилась. Могучий хан Хормусто – владыка неба – вовсе отказался от подношений старика.

«Горе, поход ждёт горе. Урусутам будет помогать их прародитель», – пронеслось в голове бо.

Шаман резво, как раньше в молодости вскочил на ноги и побежал к своей юрте. Стылый ветер дул в лицо, задувал под одежду, в итоге даже сорвал лисью шапку с его головы. Старика ничто не могло остановить, в этом порыве он выкладывался полностью, страх перед грядущим гнал его вперёд, словно позади горела степь. Монгол споткнулся прямо у юрты и рухнул грудью на оставленный рабыней казанок, старые кости не выдержали и надломились, кровь хлынула горлом. Шаман, чей род вёлся от китайской наложницы Кабул-хана, издыхал возле своего дома, так и не донеся важного известия до своего нойона. Пуская кровавые пузыри, он пытался позвать на помощь, но никто не пришёл. Где-то в степи одиноко завыл волк, а самка оленя, повредив ногу, спасаясь от хищника, пытаясь переплыть реку – тонула. Согласно преданию, монголы происходили от пары тотемных животных: серого волка Борте Чино и самки оленя Коа-Марал. Гадание завершилось.

Ладья с новгородским купцом успела дойти до Смоленска на одном слове Божьем. Утром следующего дня, когда встретились два товарища – Пахом Ильич и Захар Пафнутьевич, по льду реки можно было уже гулять. На лёд, правда, никто ни выходил, но смельчаки рано или поздно всё равно найдутся, кое-кто из них наверняка провалится, так повторяется из года в год. Что толкает людей проверить крепость ледового панциря? Безудержная смелость или всемогущее русское авось – проще ответить, кто сотворил мир.

– Санный поезд пойдёт через двенадцать дней, тридцать возков, – сообщил Захар Пафнутьевич, прикусывая нижнюю губу и заметно волнуясь.

– А нам место будет? – уточнил Ильич, переживая за наличие свободных санок.

– Пахом Ильич, нам саней не хватило, слишком много непроданного товара скопилось в городе, вот и решили к немцам везти. – Захар развёл руками, санный караван составлялся за две недели до приезда Ильича, то, что позволили присоединиться, уже удача.

– Хоть на пёсиках езжай, так и запрячь не во что, твою…итить, – Пахом выразился немного непристойно, перекрестился, попросив прощения за свой язык у сил свыше.

– Что-нибудь придумаем, друг мой, нам не впервой, – обнадёжил товарища Пафнутьевич.

К сожалению купцов, ничего путного придумать не смогли. На следующий день Пахом вроде как упросил в долг до конца седмицы несколько саней с возничими на одну поездку, посулив в качестве премиальной оплаты взять все расходы на прокорм. Но вопрос был ещё не до конца решённым. Владелец саней сам хотел отправлять свой товар, и всё находилось в стадии переговоров. Учитывая это, стали искать тягловых лошадей. Евстафий на пару с рыжим коробейником раздобыли шесть штук у общины смердов под Дросакском, невдалеке от Смоленска. Принимая во внимание, что содержать скотину зимой дорого, староста деревеньки согласился, но в залог потребовал полную стоимость коников. Деваться было некуда, пришлось отсыпать серебро, клятвенно пообещав вернуть четвероногих помощников с первой оказией. Об этом мне и сообщил Пахом по рации, установленной на зимний период в лавке, которая помимо второго этажа теперь обзавелась флюгером.