Лада Кутузова - Темногорье

Стихи рождались легко: мощные и страстные, полные боли и надлома. Но Глеб знал, что их написал кто-то другой. Он попытался стряхнуть наваждение, но ничего не мог с собой поделать: стихи изливались помимо его воли.

Глеб метался по аудитории, бился в окно, как глупая муха, а члены комиссии с улыбкой наблюдали за ним.

— На самом деле, очень талантливый поэт, — весело поблескивая очками, заявил Багровый Пик.

— Один из лучших на факультете, — согласилась с ним Стило. — Вы же слышите — стихи Мастера.

Аврора поднялась, сорвала с руки перстень и сказала:

— Ты меня спрашивал, а я отмалчивалась. Так знай, я люблю лишь тебя! Мой ответ — да!

… Скарлетт сидела в кафе одна и смотрела прямо перед собой. Глеб удивился: а где же ее вторая половина — Джейн? Подруги были неразлучны. Скарлетт повернула голову, и Глеб рассмотрел, что ее глаза заплаканы.

— Ты что? — удивился он.

Плачущая Скарлетт — всё равно как теплый лед. То, что не может быть никогда. Скарлетт была уверенная в себе, с вызовом ко всему миру. Глебу казалось, что размягчить ее не способен никто.

— Мы же думали, что ты умер, — произнесла Скарлетт. — Искали тебя вместе с твоими родителями.

У Глеба неприятно заныл живот.

— Меня долго не было?

— Два месяца, — сухо ответила Скарлетт. — Мама твоя с ума сходит.

Глеб опустился на соседний стул:

— Не может быть.

Скарлетт зло поглядела на него:

— Конечно! Только о себе и думаешь! Плевать на друзей и родителей. Гениальный Черный Поэт, а остальные — так себе.

Глеб хотел возразить, но не смог.

— Ты права, Скарлетт, — сказал он. — Прости меня.

Слезы потекли ручьем из ее глаз, и сквозь всхлипывания Глеб с трудом различил:

— Я ведь любила тебя. А ты так этого и не понял.

…Лис произнес:

— Почему ты ничего не сообщил мне? Ведь я же твой друг.

Глеб ощутил огромную тяжесть: он всем причинил боль. Им и себе. Лис расправил крылья.

— Смотри. Мне стыдно ходить с ними. Из нас двоих ты был лучшим. И вот я с крыльями, а ты — нет.

Последовала пауза. Глебу хотелось сбежать, чтобы не видеть ничьих укоряющих глаз. Он устал! И от чувства вины тоже.

— Я узнавал, — Лис достал какую-то бумажку. — Сейчас делают операции по восстановлению крыльев. Вот прайс. Ребята согласны скинуться. Скарлетт уже собирает деньги.

Глеб не выдержал и заорал.

Войска шли ровными рядами, печатая шаг. Серебряная лента уплывала за горизонт, от сверкания начищенных доспехов слепило глаза. Но Мёнгере восседала на троне с прямой спиной: ей, правительнице Алтанхота, недостойно показывать слабость. Она вновь подтвердила свою красоту, а неудачные соперницы убрались в Храм прислуживать богам, пока не постареют. Надо вообще запретить этот странный обычай, он раздражал Мёнгере. У Золотого города может быть только одна повелительница.

Древки копий стучали по мостовой, когда воины приветствовали правительницу. Скоро тяжелую поступь ее армии узнает весь мир. Пришла пора утопить его в свете. И истинный свет — это она, Мёнгере.

— Ты права, милая, — прошептал кто-то за троном.

Этот голос заставил Мёнгере горделиво вскинуть голову: она добилась многого. И получит еще больше: весь мир падет к ее ногам. Дочь лунного дракона будет править им.

— Так будет, милая, — подтвердил голос.

…Мать впервые была без платка, скрывавшего лицо. Огромные глаза с длинными ресницами, волосы цвета ночи: мама Мёнгере казалась типичной дочерью своего народа. Она с восторгом взирала на свою дочь.

— Я всегда любила тебя, правительница, — произнесла она. — Любила и оберегала.

Она продолжала с восхищением разглядывать Мёнгере.

— Когда ты только родилась, я знала, что ты особенная.

Мать склонилась перед Мёнгере:

— Мне раньше пришлось скрывать от тебя правду, прятать чувства.

Слова бальзамом лились на сердце Мёнгере. Теперь все узнают, что мать всегда боготворила ее. И всем придется полюбить Мёнгере, иначе…

Мама полезла в мешок и достала оттуда голову:

— Я убила ее ради тебя. Чтобы не мешала править.

С ужасом Мёнгере узнала в голове свою сестру, дочь золотого дракона. Голубые глаза были выколоты, нос отрезан. И тогда Мёнгере стошнило.

Приш стоял на мосту вместе с Алисой. Ее волосы были распущены, в них запутались оранжевые ягоды. Приш удивился: откуда в долине появилась рябина? Сроду не росла. Он несмело протянул Алисе бусы. Она восхищенно охнула и долго любовалась ими. Потом повесила на шею. Бусы на самом деле шли ей, Приш не ошибся с выбором подарка.

Он погладил ее по волосам, в руке оказалось несколько ягод боярышника. Снова нежданный сюрприз. Приш раздавил их и попробовал на вкус, они отдавали кровью. Он поднял голову и посмотрел на Алису: ее горло было разорвано, оттуда толчками вытекала алая жидкость.

— Я отдала за тебя жизнь, — прошептала Алиса и обернулась Хармой.

А потом умерла.

…Отец ворвался в гостиницу.

— Приш, сынок! — закричал он. — Возвращаемся!

Приш не поверил: как же так? Ведь яблони начали чернеть, одна за другой. А отец суетился: упаковывал вещи, те никак не хотели влезать в сумку. Отец вынимал их и укладывал по новой.

— Пап, — уточнил Приш. — Ты не ошибся?

Но тот не успел ответить, в комнату влетели мама и Лиза, за ними — хозяин постоялого двора. Они загалдели наперебой.

— Приш, я по тебе соскучилась. Как же я рада, что ты снова будешь жить с нами.

— Приш, сынок, я пирогов с яблоками привезла.

— Я же всегда говорил, что драка для парня — нормальное дело.

Приш едва не оглох, но до чего же он обрадовался: не надеялся всех так быстро увидеть, и дня не прошло. Приш стал собираться, но ему не давала покоя одна мысль: что же случилось? Почему ему можно вернуться домой?

— Выгнали Маттиса, — наконец ответил отец. — Разобрались во всём и решили, что из-за него стал урожай гибнуть. Ведь если бы не Мат-тис, ты бы в драку сроду не полез. Так что поехали обратно, сынок.

…Женщина смотрела с тоской и нежностью. Ее зеленые волосы были заплетены в сотни тонких косичек, из рассеченной брови по бронзовой коже стекала кровь.

— Ты скоро? — подошедший мужчина был схож с кем-то, знакомым Пришу.

Его правая рука была перевязана, мужчина прихрамывал на левую ногу.

— Хочу проститься с сыном, — ответила женщина.