Лада Кутузова - Темногорье

И Приш начал повествование о Яблоневой долине. Об Алисе, о драке с Маттисом и изгнании.

Странно говорить о себе, точно о ком-то другом. Как-то глупо. И хочется приукрасить, стать лучше, чем на самом деле. Очень трудно рассказывать о себе — требуется мужество и честность. И вроде бы Приш себя трусом не считает, но как же сложно не утаить ничего. Почти невозможно, но он старается.

Он ведет речь о чудесной долине, и перед всеми оживают ее великолепные сады, комната наполняется запахами. В бокалах играет золотой сидр, ноздри щекочет аромат яблочного варенья. Рот полон слюной, язык предвкушает вкус свежевыпеченной шарлотки, а мысли путаются. И вот уже веки смежаются, и путники погружаются в сон.

Существо проголодалось. Это было очень застарелое чувство, и оно научилось с ним жить. Но сейчас голод терзал намного сильнее — ведь совсем рядом находилась еда, только лапу протяни — и наешься. Не досыта, конечно, это ощущение неизвестно существу. Но хотя бы на время. А сейчас создание настолько отощало, что кожа свисала по бокам, как плащ. Но еще немного и… Оно завыло от нетерпения и принялось жевать собственную плоть.

Приш подскочил: Хухэ укусил его за руку.

— Ты что?! — обиделся парень, а потом огляделся.

Глеб откинулся на кресле и спал с открытым ртом. Мёнгере даже во сне сидела прямо, лишь уронила голову на грудь. Хухэ метался между ними, отчаянно тявкая. Приш вылил на Глеба холодную воду, затем проделал это же с Мёнгере. Те вскочили, не понимая, в чем дело. Приш объяснил.

— Мы не выдержим до утра, — Глеб выжал рубашку. — Это сильнее нас.

— Что же делать?

— Надо искать, — решила Мёнгере. — Мы не всё просмотрели. Должна быть подсказка!

Они вновь стали просматривать газетные вырезки.

Страницы пестрели сообщениями о происшествиях, но ничего нового не встречалось. Наконец Приш наткнулся на любопытную заметку: "Группа исследователей пришла к выводу, что эпицентром ночных кошмаров послужила гостиница. Именно здесь был зафиксирован первый случай. Постоялец гостиницы, некий командировочный, жаловался с утра персоналу, что всю ночь его одолевали плохие сны. Какое-то голодное существо, питающееся кошмарами, преследовало его. Похоже, именно этот эпизод и послужил толчком к развитию эпидемии". Приш пробежал статью глазами и закончил: "Мы полагаем, что покончить с заболеванием можно, если кому-то из людей приснится хороший сон. Или он во сне убьет чудовище. Надеемся, что кому-то известно искусство управления снами".

Путники переглянулись: похоже, выбора не было.

— Может, взять с собой ножи? — предложил Глеб.

— Это же сон. Мы должны управлять им, стать всесильными, — возразила Мёнгере.

Они переглянулись.

— Хухэ, разбудишь, если у нас не получится, — попросил Приш. — Следи, пожалуйста.

Путники взялись за руки и закрыли глаза. Первой в сон погрузилась Мёнгере, затем Приш и самым последним — Глеб. Хухэ осталось лишь настороженно наблюдать за ними.

Дыхание замедляется, мышцы расслаблены, мысли обрываются на полуслове. Веки слипаются, и Мёнгере проваливается в сновидение. Вскоре рядом появляется Приш, немного погодя — Глеб. Сейчас полдень. Они стоят посреди площади. В ее центре высится монумент — памятник какому-то мужчине. Рядом здание с колоннами. Невдалеке вход в небольшой парк с непонятными сооружениями. Мёнгере видит столб с привязанными к нему цепями, на концах которых висят небольшие лодки. А дальше — огромное железное колесо. Всё кажется нарисованным, но потом изображение обретает объем и включается звук.

Глеб направился к странной конструкции.

— Это аттракционы, — пояснил он.

Мёнгере пожала плечами — незнакомое слово.

— Ну, развлечения такие. Садишься, а потом всё начинает вращаться.

— Вроде каруселей? — догадался Приш. — У нас на ярмарке они есть.

Но Мёнгере отрицательно покачала головой: ни разу не слышала. Глеб предложил:

— Пойдем.

Он помог Мёнгере залезть на сиденье. Сам сел рядом, Приш — в соседнюю кабинку. Глеб огляделся — вроде всё в порядке.

— Сейчас прокатимся! — сообщил он.

Раздалась музыка, верх сооружения окрасился разноцветными огнями. А потом карусель вздрогнула и начала движение. Всё быстрее и быстрее. Цепи натянулись, кабинки взлетели, и Мёнгере почувствовала необычайный восторг: она парит! Почти так же, как во сне, когда была драконом. До чего же здорово! Мимо проносятся ветви деревьев, дома, дорога. Тронутые золотом листья сменяются антрацитом асфальта. В глазах рябит от красок. Карусель сделала множество оборотов, затем замерла. Когда спускались, Мёнгере чуть не оступилась: голова закружилась с непривычки.

А Глеб тянул дальше:

— Айда на колесо обозрения, город посмотрим.

Путники махнули к следующему аттракциону. Даже при одном взгляде на него начало подташнивать. Когда кабина поплыла вверх, Мёнгере задрожала от испуга. Они были втроем в прозрачном салоне, и Мёнгере порадовалась этому — вместе не так страшно от высоты. А ведь в драконьем сне она совсем не боялась и легко взмывала в небо. Не то что сейчас. Быстрее бы ступить на твердую поверхность.

Она с замиранием сердца следила, как земля ускользает от нее, а кабина уносится всё выше. Выше деревьев и домов. Медленно-медленно. Внизу всё стало маленьким, игрушечным. До чего же интересно рассматривать предметы с огромной высоты, точно ты — великан. Город виден как на ладони. И кто-то спрятался рядом со старым тополем. Кто-то…

— Это собака, — перебил ее мысли Глеб.

Он насвистывал мелодию, похоже, вернулось хорошее настроение. Мёнгере тоже хотелось что-нибудь напеть, но она стеснялась — голосом не вышла. Приш тоже молчал. А Глеб не унимался: звал на карусели с лошадками, качели, батут. С последним вышла заминка: Мёнгере сначала испугалась чучела, которое покачивалось рядом. Но поэт успокоил: мол, это надувной клоун — человек, который смешит людей. И детям он очень нравится. Мёнгере не поверила: слишком уж страшный. Лицо неестественное, рот до ушей — точно кто-то прорезал его огромным ножом. И тут Мёнгере вспомнила о собственном уродстве и неловко дотронулась до щеки — она ничуть не лучше. Над ней так же станут смеяться. Но долго переживать не получилось: Глеб взял ее под руку и повел на батут.

Мёнгере неловко вскарабкалась, а затем подскочила. Помост спружинил и подбросил. Наверное, будь она ребенком, ей бы это понравилось — в детстве было мало развлечений. А сейчас Мёнгере опасалась показаться смешной. Не ее эта забава. А вот Приш и Глеб дурачились от души и хохотали. Приш даже раскраснелся. Мёнгере решила прыгнуть в последний раз и слезать. И в этот миг клоун посмотрел на нее: изо рта у него текла кровь, а искусанные губы щерились в злой усмешке.