Мэтью Кирби - Валгалла: Сага о Гейрмунне [litres]

Поначалу оба молчали. Потом датчанин повернулся к Гейрмунну. В глазах Эскила была пустота.

– Я видел твой поступок.

Гейрмунн отвернулся и стал глядеть в самую середину костра.

– Ничего особенного я не сделал.

– Сделал. Я видел. Ты бы мог забрать меч, но вместо этого вложил его в руку моего брата.

Гейрмунну и в голову не пришло тогда забрать меч.

– Меч принадлежал ему.

Эскил кивнул, затем посмотрел на огонь и со вздохом произнес:

– Слишком много полегло здесь, и в этом виноват Хальфдан.

Гейрмунн понимал гнев датчанина, но его занимал вопрос: действительно ли Хальфдан виновен в смерти Река, Мули и всех остальных воинов, или так решили три Прядильщицы? Вопрос этот он оставил при себе, воздав последние почести каждому погибшему воину своего отряда.

Вернувшись в Редингум, воины сделали остановку, чтобы помянуть павших друзей и соотечественников, которые нынче пили медовуху Одина и пировали в Валгалле. Но все видели пустые шатры и пустые места возле кормовых костров, что отнюдь не поднимало настроение. Датчан в лагере осталось слишком мало; гораздо меньше, чем при первом появлении там Гейрмунна. Пусть Хальфдан и выиграл два сражения, нехватка воинов становилась препятствием для окончательного захвата Уэссекса.

– Мули теперь со своим сыном, – сказала Бирна, глядя в рог с элем. – Я рада, что они наконец-то встретились.

– Вы видели, как сражался Гутрум? – спросил Аслеф. Его красивое лицо уродовала рана, протянувшаяся от носа и едва не задевшая распухший глаз. – Ничего подобного я не видел. Благодаря ему мы и победили.

– Казалось, его не берет ни железо, ни сталь, – подхватил Торгрим. – Ни одной царапины.

Гейрмунн видел это собственными глазами. Они со Стейнольфуром переглянулись. Оба думали одинаково: браслет Вёлунда оказался для ярла более дорогим подарком, нежели золото. Но Гейрмунну было нелегко высказать свои ощущения. Он знал, что никакая сила, никакое оружие не могут изменить судьбу, провозглашенную тремя Прядильщицами. Даже могущественные боги, которые однажды тоже встретятся с судьбой. И уж конечно, не способности кузнеца Вёлунда спасли Гутрума. Он остался в живых, поскольку такова его судьба, а если это произошло благодаря силе Хнитудра, значит той же судьбой было определено, чтобы браслет оказался у ярла.

– Гутрум станет конунгом, – сказал Торгрим.

– Ты так думаешь? – спросил Аслеф.

– Он убил Этельреда, – добавила Бирна. – Теперь многие ярлы предпочтут идти за ним, а не за Хальфданом.

– Кто-то из вас видел Этельреда мертвым? – поинтересовался Аслеф.

– Если он еще жив, долго ему не протянуть, – сказал Гейрмунн. – Копье Гутрума пронзило ему живот.

– Я последую за конунгом Гутрумом, – объявил Рафн, и сидящий рядом Ветр согласно закивал.

К их кругу подошел Эскил, неся меч Гейрмунна. Все повернулись к нему. Эскил заговорил нарочито громко, желая, чтобы его слышали все.

– Я говорю не от имени брата. Извиняться перед ним не стану, особенно теперь, когда он отправился в Валгаллу. Говорить я буду от себя. Меч моего брата перешел ко мне, и я говорю тебе, Гейрмунн Адская Шкура: по твоей чести и мужеству этот меч должен принадлежать тебе и никому другому.

Датчанин вошел в круг и протянул Гейрмунну меч.

Гейрмунн вначале колебался. Затем встал и принял оружие, уважительно кивнув.

– Я принимаю этот дар, но не потому, что считаю меч изначально своим. Меч принадлежал Реку. Я принимаю его, чтобы отблагодарить тебя, Эскил, за твою щедрость. Этим мечом я убью много саксов, что станет лучшей почестью для Река.

Послышались возгласы одобрения. Воины подняли чаши и рога с элем. Эскил тоже кивнул, затем вернулся в свой отряд, где вместе с соратниками скорбел о потерях.

Гейрмунн сидел и смотрел на меч. Разлука с оружием была не такой уж долгой, но Гейрмунну казалось, что он встретил друга, вернувшегося после долгого отсутствия. Он разглядывал золотые круги инкрустации. Прежде чем принести меч, Эскил отмыл лезвие от крови и начистил до блеска. Вытащив клинок из ножен, Гейрмунн направил его в сторону огня и залюбовался играющими на металле сполохами.

– Меч со столь богатой историей заслуживает имени, – сказал Стейнольфур.

– Я тоже об этом думал.

– И как ты его назовешь? – спросил Шальги.

Гейрмунн задумался.

– Оба раза этот меч приходит ко мне как подарок брата: сначала моего, а теперь и брата Эскила. Я назову его Бродиргьёфром в честь моего брата и Река.

– Такое имя не наполнит страхом сердца врагов, но все равно хорошее имя, – сказал Торгрим.

Остальные Адские Шкуры согласились с выбором имени. После этого все пировали до глубокой ночи, а наутро узнали, что предсказание Торгрима сбылось. Несколько ярлов отвергли власть Хальфдана и выбрали конунгом Гутрума. Возвращаясь в Велингфорд, Гутрум забрал с собой большую часть его армии, которая теперь превосходила армию Хальфдана, оставив лишь небольшой отряд для охраны кораблей. По пути в крепость Гутрум разыскал Гейрмунна, и они пошли рядом.

– Смотрю, ты снова носишь свой меч, – заметил новоиспеченный конунг.

– А я смотрю, ты не носишь Хнитудр, – сказал Гейрмунн, не увидев браслета на руке Гутрума.

– Ошибаешься. Ношу. Он у меня под рукавом.

– Зачем спрятал?

– До тебя уже наверняка дошли слухи, – понизив голос, сказал Гутрум.

– Я верю тому, что видел своими глазами, а не слухам. И я знаю, что видел.

Гутрум нахмурился и дотронулся до рукава в том месте, где, по мысли Гейрмунна, скрывался браслет.

– Я знаю, какой подарок ты мне сделал, даже если ты сам тогда этого и не знал. А еще я знаю, как ты вчера сражался. За это, Гейрмунн Адская Шкура, я намерен щедро тебя вознаградить. В надлежащее время ты станешь ярлом.

Гейрмунн удивленно заморгал. Будучи ярлом, он сможет претендовать на часть завоеванных Гутрумом земель. Возможно, земель Уэссекса или Мерсии, по которым он странствовал, восхищаясь ими.

– Я благодарен тебе, мой конунг.

– Только конунгом я стал совсем недавно, – напомнил Гутрум. – Теперь я заседаю наравне с Хальфданом, а значит, в одинаковой степени могу быть как его врагом, так и союзником. Пока что между нами мир, ибо война невыгодна обоим.

И вновь Гейрмунн убедился: чем больше власти и богатства получаешь, тем больше опасностей и угроз приходят вместе с ними.

– Пока мое правление надежно, я не хочу, чтобы говорили, будто я стал конунгом из-за браслета. Я должен честно заработать корону, и она должна быть моей.

– Она твоя независимо от браслета, – сказал Гейрмунн. – Но я понял. Больше я не стану об этом говорить и постараюсь, чтобы и мои воины языками не трепали.

Конунг кивнул:

– А что касается воинов, есть еще желающие служить под твоим началом.