Мэтью Кирби - Валгалла: Сага о Гейрмунне [litres]

Во время штурма вражеские лучники застрелили троих воинов Гейрмунна. Еще нескольких ранили; двоих настолько тяжело, что Гейрмунн сомневался, доживут ли до утра. Особенно Торгрим. Крепкому датчанину стрела угодила в правый бок между нижними ребрами, глубоко вонзившись в печень. Однако в пылу сражения Торгрим попросту обломил черенок и продолжил биться, а зазубренная головка осталась внутри. Попытки Стейнольфура вытащить головку лишь забрызгали его кровью раненого. Переговорив со всеми, кто мало-мальски смыслил во врачевании, Стейнольфур решил больше не мучить Торгрима. Тот лег с мечом в руке, готовый умереть.

Бирна оставалась возле Торгрима весь день, с момента завершения штурма. Вечером к ней присоединился Гейрмунн. Торгрима положили в примыкающую к залу комнату, соорудив ему постель из одеял и шкур. Рядом стояла лохань с красной водой, валялись окровавленные тряпки и металлические орудия. Торгрим крепился, хотя малейшее движение вызывало боль. Он лежал с закрытыми глазами, но еще не впал в сонливость, какая бывает при большой потере крови.

– Адская Шкура, окажи мне услугу, – скрипя зубами, попросил раненый.

– Говори какую.

– Заставь Гутрума отдать мои десять фунтов той, с кем я делил ложе.

Гейрмунн посмотрел на Бирну. Та наклонилась и взяла Торгрима за руку.

– Мне нет дела до серебра. Я не хочу твоей доли, – сказала она.

– А я хочу, чтобы она досталась тебе. – Торгрим открыл глаза и посмотрел на Гейрмунна. – Адская Шкура, ты сделаешь это для меня?

Гейрмунн и не подозревал, насколько Бирна и Торгрим близки. Оказывается, они делили ложе. Как их командир и друг, он считал такое сближение недостатком, но сейчас кивнул.

– Я приложу все силы, чтобы исполнить твою просьбу.

Торгрим успокоился и снова закрыл глаза.

– Что слышно про Эльфреда? – спросил он.

– Рафн и Ветр пока не возвращались. Мы лишь знаем, что он повел армию на запад.

– А там что? – спросила Бирна.

– Саксы. А дальше на запад – еще саксы. Потом бритты, а за ними море. – Торгрим негромко зарычал. – Жаль… Так хотелось мне дожить до падения Уэссекса и всей Англии, но судьба распорядилась по-другому.

– Они падут, – сказала Бирна. – А ты, быть может, доживешь и увидишь это.

– Не доживу. – Торгрим открыл глаза и взглянул на подругу. – И ты это знаешь.

Бирна собралась возразить, но осеклась и кивнула:

– Если умрешь, в последнем бою я буду выкрикивать твое имя, чтобы ты услышал в Валгалле.

– Ты единственная женщина, вызывавшая у меня страх, – признался Торгрим. – Наверное, потому-то и стала единственной женщиной, кого я любил и с кем делил ложе.

Бирна плотно зажмурилась и склонила голову.

– Адская Шкура, я готов, – продолжал Торгрим. – Тебе скоро двигаться дальше. Я тебя не задержу.

Гейрмунн поднялся:

– Я схожу за Стейнольфуром.

– Не надо, – возразил Торгрим. – Подай щипцы. Я сам все сделаю.

Бирна посмотрела на Гейрмунна. Помешкав, он потянулся за щипцами.

– Ты только захвати обломок. С остальным я управлюсь.

Гейрмунн кивнул, затем размотал повязку на боку Торгрима и оглядел рану. Пытаясь извлечь головку стрелы, клятвенник сделал разрезы по краям раны. Гейрмунн с предельной осторожностью разгладил края. Из раны вновь потекла кровь, которую Бирна вытирала мокрой тряпкой.

– Видишь? – морщась от боли, спросил Торгрим.

Гейрмунн всмотрелся и заметил зубчатый обломок древка, едва торчащий между ребрами.

– Вижу.

– Хорошенько зажми щипцами.

На лбу у Гейрмунна проступил пот. Затаив дыхание, он погрузил щипцы Торгриму в бок. Торгрим сдавленно вскрикнул, потом скорчил гримасу и зарычал. Гейрмунн старался ухватить губами щипцов обломок. Когда это ему удалось, он отодвинулся и положил на щипцы ладонь Торгрима.

– Дождись, когда будешь готов, – сказал он раненому.

Торгрим ухватился за щипцы:

– Для меня было честью сражаться рядом с тобой, Гейрмунн Хьёрссон.

– И для меня было честью иметь в отряде такого воина, как ты.

Торгрим разжал пальцы другой руки, и Бирна вложила в них его бородовидный топор.

– Для меня было честью сражаться рядом с тобой, Бирна Гормсдоттир. – Из глаз Торгрима вытекло несколько слезинок. – Я попридержу для тебя место на скамье рядом со мной.

– Я приду к тебе, когда судьба того пожелает, – ответила она.

Торгрим взглянул на потолок, глубоко вдохнул и с неистовым рычанием вырвал засевший обломок стрелы. Зазубрины вытянули за собой клочки печени, а следом хлынула струя крови. Бирна попыталась ее остановить, зажав рану тряпкой. Торгрим даже не взглянул на поток крови. Он поднес к глазам извлеченный наконечник.

– Жаль, я уже не смогу сделать такой же подарок саксу, пустившему в меня стрелу.

Бирна всхлипнула. Ее руки, ставшие мокрыми, не смогли остановить красный поток.

Ослабевшая рука Торгрима медленно опустилась. Щипцы с лязгом упали на пол. Он смотрел только на топор. Потом его взгляд померк. Воин перестал дышать и затих. Бирна далеко не сразу отодвинулась от мертвеца. Прошло еще больше времени, прежде чем она заговорила.

– Не надо просить у Гутрума причитавшееся Торгриму серебро, – сказала она.

– Я ему обещал.

Кровь на руках Бирны начинала застывать. Взглянув на них, она погрузила руки в лохань и принялась тереть их друг о друга. Казалось, она стремится счистить не только приставшую кровь.

– У Торгрима была задумка, – сказала она.

– Какая задумка?

– Хотел он на наше серебро купить землю, построить дом, чтобы жили мы там как муж и жена. – Она стряхнула с рук воду. – Он часто об этом говорил.

– А тебе хотелось такой жизни?

Бирна со вздохом прижала мокрую ладонь ко лбу.

– Я не решила. Может, и хотелось. – Она посмотрела на неподвижного Торгрима. – Я не возражала, а он думал, что и я хочу осесть на земле.

– При доме отца жил скальд. Как-то он мне сказал, что война и крестьянствование очень похожи. Но мне не представить, как ты с радостью доишь коз и коров и собираешь снесенные курами яйца.

Бирна засмеялась, но ее смех был похож на рыдание.

– Я ему говорила почти эти же слова.

– Мы еще в Лундене толковали о крестьянской жизни. Ты, я и Аслеф. Помнишь?

– Помню. Я назвала вас щенятами и ушла искать Торгрима. – Она улыбнулась, вспоминая ту пору. – Тогда мы с ним впервые легли вместе.

Гейрмунн ничего об этом не знал, и ему вновь стало досадно, что какие-то стороны жизни соратников ускользают от его внимания.

– Теперь я понимаю, почему Торгрим хотел, чтобы серебро досталось тебе.

– Потому-то я и не возьму его долю. Так что не проси Гутрума. Даже если мне и хотелось оседлой жизни, это желание ушло вместе с Торгримом. Ни с кем другим у меня не получится.