Владислав Морозов - Охотник на шпионов [litres]

– Наверное, нет, – сказал на это замполитрука, слегка подумав. При этом по его физиономии было видно, что, тем не менее, он подобным «непорядком» недоволен.

– Вот то-то же! – сказал я и далее изложил результаты поездки, объяснив собравшимся, что «соседи» взаимодействовать с нами не будут, как я это, собственно говоря, и предполагал.

– В общем, товарищи, устроим свой прорыв, с блэкджеком и шлюхами! – закончил я свой доклад и только тут с ужасом понял, что последнее выражение вырвалось у меня чисто автоматически. Вот черт!

– С чем с чем? – безмерно удивился за всех стоявший позади меня Гремоздюкин. Ну да, они же здесь не знают, кто такой Бендер (который не Остап, а робот), поскольку «Футураму» не видели.

– Это такое выражение времен «золотой лихорадки», – соврал я. – Джека Лондона читали?

– Читали, – ответила пара неуверенных голосов.

Вслед за этим в фургоне повисло молчание. У меня было такое чувство, что они, все без исключения, воспроизводили в уме творчество Джека Лондона, силясь определить, в каком же именно произведении он написал подобные слова, про карточные игры (а точнее – импортную вариацию известного всем «Очка», заточенную под казино) и женщин с пониженной социальной ответственностью. Зря это вы, ребята, не тужьтесь и не трудитесь, только мозг сломаете.

– Значит так, – прервал я их бессмысленный мыслительный процесс. – Это, товарищи дорогие, еще далеко не все. Срочно нужен десяток бойцов, лучше всего добровольцев.

– Когда? – спросил Гремоздюкин, без особого удивления в голосе. Кажется, подобные распоряжения перестали его удивлять.

– Да прямо сейчас, – сказал я и посмотрел на свои часы. На них было 11:48, недолго же мы, оказывается, воевали. Я, честно говоря, думал, что мы под огнем полдня проторчали, а прошло-то всего пара часов. Ну да в бою время всегда долго тянется.

– А точнее, максимум, к 14:00, – уточнил я.

– Зачем?

– Затем, что, хоть наши соседи и отказались от совместного с нами прорыва, сегодня в 16:00 они будут пробовать прорваться сами. Точнее сказать – снова попытаются вывезти своих раненых, по той же второй дороге. Очень просили поддержать их, хотя бы ради разведки.

– Разведки чего? – поинтересовался Гремоздюкин. – Чего им там еще может быть не ясно?

– Ну, понятно чего. Это, кстати, в наших же интересах.

– В каком смысле?

– Поясняю. Если соседей опять встретит белофинская засада, да еще и с танками в придачу (а я полагаю, что именно так оно и получится), это будет означать только одно. И именно – что наш прорыв они встретят столь же «радушно». А если у противника действительно танки – уйти отсюда через фронт они нам спокойно и с минимальными потерями не дадут. Что из этого следует, товарищи младшие командиры?

Переспрашивать, словно ученый попугай, никто, слава богу, не стал. И я продолжил:

– А значит, нам надо обнаружить и пересчитать эти самые танки противника, точно определить их тип и, по возможности, засечь место, где они базируются. Сделать это по следам траков на снегу, по-моему, не столь уж и сложно. Хотя и сейчас примерно понятно, откуда они являются. Тем более что по словам товарища пилота, наше командование давно предполагает, что у белофиннов где-то там, на льду этого гнилого во всех смыслах озера еще и аэродром спрятан.

– Ну сосчитаем мы их и засечем, – сказал Гремоздюкин задумчиво. – А дальше-то что?

– А дальше, товарищ старшина, все просто, как мычание. Если насчет танков и прочего все подтвердится – ближайшей ночью мне придется собрать диверсионную группу и пойти туда с тем, чтобы попытаться максимально облегчить нам жизнь при грядущем прорыве.

– А смысл, товарищ майор? – задал резонный вопрос Гремоздюкин. – Вы же там все поляжете!

– Ну очень постараемся не полечь. Я же не собираюсь атаковать этот чертов хутор у озера в лоб, густой цепью и с молодецким «ура». Нам и надо-то всего лишь найти, а потом поджечь или взорвать их наличные запасы горючего. И тогда их танки и самолеты просто не сдвинутся с места. По крайней мере – какое-то время, поскольку доставка горючего по той же, примыкающей к озеру узкоколейке дело не быстрое. Это, надеюсь, понятно?

Не мог же я им вот так прямо сказать, ради чего вообще собираюсь идти к этому озеру Мятя-ярви и хутору Лахо-маатила. А именно – лишь за тем, чтобы выручить ценное оборудование и Нуф-Нуфа, то есть третьего из Кюнстов, того, которого здесь знали как Нестора Соколова. Просто потому что нельзя оставлять позади себя ничего из того, что этому времени не принадлежит. Не стоит им про это знать, как, впрочем, и о том, что реально меня и Кюнстов интересует только наш драгоценный Объект, а спасение из окружения всех остальных – это не более чем «операция прикрытия».

– Понятно, товарищ майор, – ответил, как обычно, за всех Гремоздюкин.

– По-моему, все-таки не все вам до конца понятно. Имейте в виду, что сейчас вам надо подобрать людей не только к 14:00, но и к возможному ночному рейду. Опять-таки предпочтительнее добровольцы. Несколько человек, но, желательно, с боевым опытом. Взрывчатки у нас с вами нет, так что нужны хотя бы те, что реально умеют стрелять и сохранили какую-никакую физподготовку. Уяснили?

– Так точно. Попробуем! Еще какие-нибудь приказы и распоряжения будут, товарищ майор?

– Я что, чего-то упустил?

– В каком смысле, товарищ майор?

– В таком, что я не понял, с чего это вдруг наша авиация, которой до этого было не видно и не слышно, сегодня так разлеталась? Или что-то изменилось, а, товарищи дорогие?

– Разрешите! – приподнялась с места сбитая летчица. В спокойной обстановке, умытая, причесанная и без шлема, она смотрелась вполне очаровательно, почти как очередная рекордистка на какой-нибудь газетной фотографии.

– Валяйте, – разрешил я.

Из ее краткого доклада следовало, что я действительно знал не все новости. Оказывается, эта летчица Заровнятых имела какие-то навыки в области радиодела и за время моего отсутствия развила бурную деятельность. В частности, выцыганила у здешних танкистов относительно исправную рацию, которую она сумела заставить работать. Ну а настроив радиостанцию, энергичная дамочка сумела связалась со своей Авиагруппой Особого Назначения, доложив непосредственному начальству, как и что.

– Про современные белофинские истребители вы своим доложили? – уточнил я.

– Да.

– И какая была реакция?

Тут лейтенантша продолжила свой рассказ, и я понял, что пропустил больше, чем предполагал поначалу. А именно – самое интересное. Оказывается, пока мы отмораживали задницы, ползая под финскими пулями у дороги, здесь кое-что произошло. Когда после ее сеанса связи, для начала, прилетело несколько И‐15бис, внезапно появилась пара финских истребителей. Как сказала Заровнятых, самолеты были скоростные и остроносые, с убирающимися шасси, но по своему внешнему виду совсем не похожие на тот «Спитфайр», что ее сбил. И едва финны попытались атаковать, как на них наскочило звено «Ишаков» и шестерка «Чаек». Было видно, что после короткой «карусели» один финн густо задымил и ушел со снижением на северо-запад, а напарник при этом его энергично прикрывал. Так что выманить противника у наших истребителей получилось. И даже немного пощипать его тоже, можно сказать, удалось. Ну а сейчас они патрулировали над нами явно в надежде на «продолжение банкета». Но, по-моему, после столь неудачного сегодняшнего «дебюта» финская авиация на нашем направлении явно должна была затихариться на какое-то время, сберегая дорогостоящую технику. Очень похоже на то.