Владислав Морозов - Охотник на шпионов [litres]

– Они говорили по-английски? – уточнил я.

Капрал затараторил как пулемет, что у него всего шесть классов образования (а еще у него жена и двое детей, и вообще он крестьянин и эту войну, в принципе, не одобряет – ну да, в плену сразу проснулось пресловутое «классовое чутье»!) и в иностранных языках он не силен, а на слух может различить разве что шведский язык, а вот с немецким или русским у него якобы уже проблемы. В принципе, это было вполне понятно и неудивительно.

Однако болтливый пленный тут же обнадежил меня, поскольку, по его словам, «господин капитан Самуэлльсоон» несколько раз называл некоторых «чужаков» за глаза «чертовы англичане». При этом и господин лейтенант, и господин капитан, по его словам, держались с этими иностранцами, словно рекруты перед генералом. То есть слушали «чужаков», стоя перед ними чуть ли не навытяжку. При этом «чужаки», обращаясь к этим двум почтенным офицерам на ломаном финском и шведском, якобы называли их исключительно на «ты», что, надо полагать, шокировало рядовой состав.

– И сколько вы видели на озере самолетов? – уточнил я.

Капрал ответил, что никогда не считал, может, их там было пять, а может, и все десять. В воздухе он больше четырех самолетов одновременно якобы не видел. Не думаю, что он при этом сильно врал. Даже, скорее, наоборот, мог немного преувеличивать.

– А танки на хуторе есть? – спросил я без всякой паузы.

Позволивший пленить себя капрал удивился еще больше. Однако было видно, что тот факт, что мы и без него неплохо знаем все тайны этого сраного хутора, доставляет ему явное облегчение. В конце концов, если «проклятые большевики» все и так знают, его болтовня под страхом смерти – не столь уж и большая измена.

– Один танк, – уточнил пленный, поспешно добавив, что он, хоть убейте (ну за этим дело как раз не станет), не знает, что это за танк. Во-первых, он до этой войны танков и в глаза не видел и не знает, какие они вообще бывают, а во‐вторых, «господин лейтенант Куулмааринен» и «господин капитан Самуэлльсоон» неоднократно объявляли солдатам, что все, связанное с этим танком, – страшная военная тайна.

Потом он рассказал, что танк этот вроде бы привезли сюда по узкоколейке примерно с месяц назад. То есть, привезли по железной дороге, сгрузили, а сюда он уже дошел своим ходом. И в течении последней пары недель этот загадочный танк периодически выезжал куда-то в сторону фронта. Вроде бы туда, где сидели в окружении большевики. А вчера вечером случилось нечто невероятное – танк почему-то не вернулся обратно. Все вокруг забегали и засуетились. Куда-то звонили, потом посылали за медиками и гоняли неизвестно куда гусеничный трактор с волокушей. Ближе к ночи наконец привезли четырех «чужаков», один из них был убитый, двое ранены, а еще один – с ожогами. Потом «чужаков» на том же тракторе с волокушей увезли в сторону узкоколейки. С ними уехало еще несколько «чужаков» и приехавший по их вызову из штаба «господин капитан Самуэлльсоон» с врачом и санитарами. Обратно на хутор ни трактор, ни его пассажиры до сего момента не вернулись.

– Зачем вам, идиотам, противогазы? – спросил я.

Оказалось, что намордники всем здешним пацакам (пардон, солдатам) выдали дней пять назад. Тогда на хуторе произошло что-то странное, сначала была тревога и какая-то беготня. А потом «чужаки» неожиданно раздали всем противогазы, а «господин лейтенант Куулмааринен» немедленно толкнул солдатам речь о том, что якобы у «чужаков» на хуторе произошла утечка ядовитого газа, типа фосгена или люизита, каким потравили кучу людей в Первую мировую, но все это – еще одна страшная военная тайна. Далее всем, без исключения, солдатам строго-настрого запретили подходить к хутору ближе чем на полкилометра (на этом расстоянии развесили предостерегающие таблички), а если что – ходить по хутору, только надев противогазы.

– А сам ваш драгоценный «господин лейтенант» тоже в противогазе разгуливает? – уточнил я.

Оказалось, нет. Выяснилось, что блиндаж был отрыт недалеко от места, где к хутору с юго-востока, от этой самой узкоколейки, тянулось нечто, отдаленно похожее на единственную дорогу, летом по ней можно было проехать на грузовике, а зимой – разве что на тракторе. С других направлений подойти к хутору Лахо-маатила было проблематично, поскольку вокруг озера были мелкие озера, не факт что замерзающие болота и малопроходимый лес (так что это мы сюда удачно зашли, хотя нельзя было исключать, что Кюнсты точно знали куда нас ведут) и постоянных постов с других концов не было, только редкие патрули из лыжников – да и кто бы сунулся сюда, скажем, с северо-запада? Ну а тот самый, пресловутый «штаб», куда должны были периодически отзваниваться солдатики с этого поста, находился вовсе не, как я сначала подумал, на хуторе, а как сказал Самотыко, «в тупичке», то есть, на небольшом полустанке возле конечной точки узкоколейной железной дороги, до которого от хутора по прямой было километров пять-шесть.

Я естественно спросил – какого хрена? Это же далеко?!

Пленный ответил на это, что там якобы уютнее, поскольку есть электричество, а также телефонная и телеграфная связь с Савонлинна и даже с Хельсинки, теплые казармы для роты охраны, санчасть, кухня со столовой и еще много чего.

На мой вопрос, почему же узкоколейку не догадались дотянуть до самого хутора, капрал ответил, что этого он точно не знает, но, как ему рассказывали, эта узкококолейка типа вообще частная. Якобы, ее построил еще до войны некий весьма уважаемый в узких кругах местный фабрикант-лесозаводчик Юсси Мяккинен, и вела она строго до участка в несколько гектаров, где находились его лесозаготовки. Это уже после начала войны ему упали на хвост здешние вояки, временно реквизировавшие узкоколейку вместе с полустанком для своих целей. При этом свой пиленый лес фабрикант продолжал спокойно вывозить и в военное время (благо и лес, и паровозы, и платформы, и рельсы со шпалами были, по-любому, его), а тянуть дорогу дальше, до хутора, да еще и за свой счет, этому мироеду было, судя по всему, совершенно не интересно ни до войны, ни, тем более, сейчас. А здешнее финское государство вовсе не горело желанием делать то же самое за казенный счет, ведь в военное время у чиновников лишних грошей не бывает.

Я спросил – так что выходит, что на хуторе электричества нет?

Капрал ответил, что «чужаки» притащили с собой для освещения и прочих надобностей движок (буквально он назвал его «машиной», но я так понял, что обычный дизель, совместимый по топливу с теми же тракторами) и вовсю пользуются им.

На вопрос, почему было не протянуть электрический кабель дальше, болтливый капрал лишь пожал плечами. Хотя чего я про это вообще спросил и главное – у кого? Ведь для этого, по элементарной логике и технике безопасности, надо прорубать просеку, вкапывать столбы, а уж потом тянуть разные там «провода-проводочки». А кто все это будет делать в военное время, да еще и зимой, и, самое главное – за чей счет? Тем более что, с одной стороны, этот хутор еще вполне мог достаться большевикам (и в этом случае его надо было не благоустраивать, а вообще сжечь дотла), а с другой, если война закончится благополучно и на хутор вернутся его немногочисленные жители, вовсе не факт что они будут потом платить за это самое электричество. Дармовых «лампочек Ильича» в Финляндии никогда не было, и, таким образом, подобное мероприятие выглядело убыточным с любой точки зрения, тем более что, как я уже успел понять, все они тут были прижимистыми капиталистами самого мерзкого типа.