Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

Пошли обратно, увидели тонущий «Хацусе» и наш «Три Святителя», пылающий как костер. Увидев, что японцы добивают «Святителя», Сандро сморщился как от зубной боли — он же недавно перегонял его через проливы, там его знакомые.

— Огонь по «Хацусе», добить — отдал команду адмирал.

В этот момент наша небольшая эскадра выполнила поворот последовательно и шла параллельно японцам, крейсера и миноносец опять ушли под защиту нашей брони. Ближайшим к нам броненосцем шел «Фудзи», после того как «Хацусе скрылся под водой, Сандро велел просемафорить идущему за ним мателоту[5]: «Огонь по Фудзи» из всех орудий, дистанция 25 кабельтовых, репетовать сигнал». Теперь и я видел как «Фудзи» покрывается разрывами. Он попытался огрызнуться, но снаряд двенадцатидюймовки попал ему в башню и ее заклинило, а во второй еще до нас разорвало орудие при выстреле — кто смотрел в бинокль, сказали что дуло там в виде «розочки» или «пальмы». Вот вам и причуды шимозы, она действительно не только самопроизвольно взрывалась, но и при выстреле в стволе орудия. Так что избиение «Фудзи» из 14 двенадцатидюймовок продолжалось недолго, вскоре у него появился крен на борт и броненосец перевернулся. Следущим «под раздачу» попал шедший замыкающим новенький бронепалубник. Он уже тоже был достаточно избит, поэтому выкатился из строя и принялся тушить разгорающийся пожар, под занавес получил от «Святогора «пинок под зад» — то есть двенадцатидюймовый снаряд в винты и застыл на месте, мы продвигались дальше по линии противника, сохраняя преимущество эскадренного хода. Можно было навалиться на очередной бронепалубник, но Сандро решил «сорвать банк» и перенес огонь на «Ясимо», тем более что тот состворился с «Микасой» который теперь брал все перелеты в «Ясимо» на себя. 14 стволов главного калибра ревели не переставая, мы же в ответ получили одно попадание в борт и второе — в боевой марс, который с грохотом рухнул за борт. Пять минут расстрела «Ясимо» и он осел кормой в воду, отставая от основных сил. Задравшая стволы вверх носовая и погрузившаяся стволом в воду кормовая башни не могла вести эффективный огонь и Сандро решил сблизиться с раненым противником, практически в упор расстреляв его из всех орудий. «Ясимо» стал погружаться в воду, с него стали спускать шлюпки, а я сделал снимок с относительно небольшого расстояния, должно получиться. Остался один «Микаса», отрезанный от главных сил. Теперь он принимал подарки из 14 стволов двенадцатидюймовок (шесть наших, по четыре на каждом броненосце) отвечая четырьмя. Однако тут японцы ухитрились попасть двумя чемоданами под ватерлинию «Святогора», он поднял сигнал «пожар в кочегарке, не могу управляться» и стал отставать. Пришлось «отдавливать» «Микасу» от нашего раненого товарища. Через десять минут стало ясно, что «Святогор» тонет. Крейсера стали заниматься спасательными работами, попутно поднимая из воды уцелевших японцев с «Ясимо» и «Фудзи». Мы просигналили на «Микасу»: «Предлагаю сдаться». Не получив ответа, продолжили обстрел, японец, поняв, что к колонне ему не пробиться, решил уйти, однако, «АлександрIII» его легко догнал и принялся методично расстреливать с дистанции, откуда «Микаса» попасть по нам не мог. Чуть позже подоспел «Цесаревич». К тому времени мы сбили на «Микасе» обе трубы и теперь уйти он не мог. Сандро приказал сблизиться с японским флагманом и расстрелять его из всех орудий. Вскоре Микаса был похож на плавучий костер, но белый флаг не выкинул. Тогда «Дмитрий Донской» подошел на торпедный выстрел и двумя торпедами добил японского флагмана. Вздрогнув, стальной гигант стал погружаться. Я не преминул запечатлеть атаку крейсера и гибель броненосца. Дождавшись, пока водоворот не затянет плавающие обломки, «Донской» тихим ходом прошел по месту боя, потом просемафорил, что живых нет.

Да, «долг самурая тяжел как гора, а смерть легче пуха»[6]. Все молчали, глядя как семь сотен душ отправились на небеса. Потом мы догнали хвост своей эскадры, по нам сначала открыли огонь, но мы просемафорили, что мы — свои и пустили вперед «Эмира» с докладом Макарову. От «хвоста» «макаровцев» мало что осталось — разве что миноносцы кучкой плелись под защитой брони, и то вроде на одного меньше. Из бронепалубников осталась одна «Паллада». То, что нет «Трех святителей» это понятно, мы видели гибель броненосца, а где «Императрица Мария», а нет, вот она дымит справа, едва плетется, тогда где «Николай I»? Оторвался вперед и ведет бой с тремя японскими броненосными крейсерами? Вроде да, ну вот сейчас мы и поможем старику. Развив полный ход, врезались в японскую колонну и открыли огонь, сразу выведя из строя подраненный японский крейсер. Осталось два на три в нашу пользу, пусть даже «Императрица» небоеспособна. После десятка попаданий один японец пошел ко дну, последний выкинул белый флаг. Окружили вражеский корабль. Да на нем живого места нет — краска сгорела, дыры в бортах, кормовая башня подбита и слетела, подмяв мамеринец[7]. Смотрим — на мостике стоит командир и с ним офицеры, последний из них снимает китель и опускается на колени. За ним стоит человек с мечом. Делаю снимок, затем вижу, как стоящий на коленях взрезает себе живот, а товарищ отрубает ему голову, затем сам встает на колени и так продолжается до капитана, которому уже некому помочь. Кровь заливает мостик…

Когда последняя шлюпка с матросами отвалила от борта крейсера, внутри него звучит глухой взрыв. Через некоторое время крейсер начинает медленно погружаться, садясь на киль и унося с собой выполнивших свой самурайский долг офицеров. Наши в рубке сняли фуражки, отдав последнюю почесть павшему храброму врагу. Вокруг постепенно собралась вся эскадра, выяснилось, что Степан Осипович погиб в середине боя и передал командование Сандро, который в это время громил японские броненосцы. Потери на эскадре большие, много раненых. Японские миноносцы ушли к берегу, возможно, ночью попытаются отомстить. Два японских крейсера ушли в сторону Даляня.

Пленных японцев, а их около тысячи человек, равномерно разместим по всем броненосцам, у нас и на «Цесаревиче» мало раненых, поэтому принимаем всех спасенных с воды раненых к себе: и наших и японцев. Прибежал один из наших офицеров, спрашивает: «Кто знает японский язык?» Я ответил, что немного знаю (вот сейчас и проверим, что там мне инспектор поставил). Подошли к группе японцев поднявшейся на палубу, среди них двое в форме, похожей на офицерскую, но, все же, не офицеры. Выяснилось, что это врачи, а в шлюпках с ранеными еще три фельдшера. Отвели японцам кубрик под японскую операционную и лазарет, дали им перевязку и йод. У одного из японцев с собой был стерильный круглый бокс с инструментом, у других — врачебные саквояжи. Поставили стол, застелили клеенкой и работа началась. Спросил, нужна ли помощь русских врачей. Старший из японских лекарей похвалил мой японский и ответил, что нет. Среди тяжелораненых несколько офицеров, в том числе командир отряда бронепалубных крейсеров, контр-адмирал Мацу. Мне сказали, что он зовет меня. Подошел и увидел человека без ноги, которого уже прооперировали, видимо еще на крейсере, он все время был в полузабытьи, видимо от кровопотери, а сейчас пришел в себя, хочет поговорить со старшим по чину на эскадре. Подошел и сказал что старший по чину сейчас я — князь Стефани, мой чин соответствует полному адмиралу, а командующий эскадрой Великий князь Александр сейчас занят и распоряжается неотложными действиями. Японец сказал, что чувствует, что умирает и у него просьба передать сверток его старшему сыну. Я взял, вроде, на ощупь, это — меч вакидзаси[8]. Адмирал попросил сказать сыну, что его отец умер с честью. Я ответил фразой из Бусидо. Адмирал кивнул и закрыл глаза. Вышел на палубу и услышал: «Мины Уайтхеда с правого борта!». С правого борта у нас под парами стоят два крейсера «Донской» и «Нахимов», которые тотчас открывают огонь по торпедам. Торпеды хорошо видны, так как идут практически под поверхностью воды. Одну удалось подбить, но вторая все ближе и ближе к борту линкора. Вдруг «Донской» ускорился и пошел полным ходом, так что мина должна попасть ему в нос, иначе она ударит линкор районе машинного отделения. Однако, крейсер принял предназначавшуюся линкору торпеду почти под ходовую рубку. Взрыв, столб воды, крейсер переламывается пополам и начинает тонуть. «Нахимов» в это время не бросается спасать тонущих а наоборот летит куда-то вбок и вот вижу что он натыкается носом на какую-то преграду, останавливается, а вокруг булькает огромный пузырь. выбрасывая обломки на поверхность. Вот и подводная лодка объявилась, а где же вторая? К борту подходит «Эмир Бухарский», передавая спасенных с «Донского». Кричу; «Где цесаревич Георгий?» Никто ничего сказать не может… Прибежал Сандро, услышав о гибели «Донского» приявшего на себя самодвижущуюся мину. На нем лица нет, руки трясутся, спрашивает всех о Георгии, но никто не отвечает. Неужели случилось худшее?