Александр Сафонов - Кадеты

– Ну что, а теперь рассказывайте, – пока бойцы роются в одежде, нас поставили голыми перед чекистом, возглавляющем арест. – Где ваша, как ее, малина, сколько человек в банде?

– Да вы что, гражданин начальник? Какая банда? – делаю круглые глаза. – Мы сироты, на пропитание себе зарабатываем.

– Ты мне давай дурочка тут не валяй! По законам революционного времени поставим к стенке, не посмотрим что дети. Адрес, живо! – голос поставленный, с таким в хоре петь солистом.

– Да у тетки мы живем, на Никольской улице! И еще трое малышей прибилось, всех кормить нужно, одевать! Родителей ни у кого нет, кто помер, кого убили. Что и нам с голоду сдыхать нужно было? Ну бери, стреляй, твоим детям больше хлеба достанется!

– Ты мне на жалость не бей! – голос, однако сбавил. – Раз сироты, так можно безнаказанно народ обманывать? Да еще самого управляющего финансами додумались обобрать! Тот самому товарищу Троцкому пожаловался, меня самого чуть не расстреляли на месте за такое! Я только доложил, что в городе порядок навели, а тут на тебе! Вот что прикажешь с вами делать?

– Да вернем мы тому придурку деньги! С процентами! Если он финансист, то какого играть взялся? Халявы захотелось?

– Молчать! Сопляк еще, а ведешь себя…

– Товарищ Костин, посмотрите, что мы нашли! – боец подносит чекисту смятую, пожелтевшую бумагу. Холодея, вспоминаю, где видел такую: у меня была такая же справка, о принадлежности к кадетскому корпусу. Только я свою уничтожил, а Артур за каким-то хером, мало того что сохранил, так еще и таскал с собой. И теперь это наш приговор, если не расстреляют сразу, то лагерь обеспечен. Слышал, что есть такие для пленных.

– Вот значит как, – глаза чекиста заледенели. – Это белобрысого нашли? А у второго что?

– Денег три тысячи, зажигалка, ключи, носовой платок, гандон, – перечисляет боец. Презерватив кстати, был в выигранном пиджаке, Жоре он не нужен оказался, а мне мог пригодится. Теперь уже не понадобится.

– Сам признаешься? Как фамилия? – Костин подошел вплотную, обдав меня чесночным запахом.

– Я скажу. Наедине, – смотрю прямо в глаза, пытаясь скрыть невольную дрожь. И нервную и от холода.

– Говори тут, у меня секретов нет от товарищей, – издевательски усмехается Костин.

– Сообщите о нас товарищу Вяземскому. Он меня знает, моя фамилия Гончар.

– Вот еще, буду я отвлекать таких людей из-за белогвардейских выкормышей! Почему не удрали со всеми? Оставили, чтобы вредить советской власти?

Мелькнула у меня мысль, сказать, что внедрялись в банду по заданию Вяземского, и пропала. И его подставлю и нам ничем это не поможет. Не поверит. Как же его заставить сообщить?

– Товарищ Костин, вас срочно в штаб вызывают! – влетел взмыленный боец с винтовкой.

Костин с досадой скривился, потом стал раздавать указания.

– Этих в камеры, в разные, чтобы не сговорились! Одежду дайте, чтобы не околели раньше времени. Вернусь – лично буду допрашивать!

Получаем назад часть одежды и обувь, потом меня уводят первым. Успеваю только послать Артуру ободряющий взгляд – держись мол, прорвемся! Попытался заговорить с конвоиром, убедить передать сообщение коменданту, но заработал прикладом в спину и заткнулся. Удостоился отдельной камеры. Или это карцер, не в курсе, не приходилось бывать в таких заведениях. Узкая камера метра полтора в ширину и три в длину, с малюсеньким зарешеченным окошком. И все, ни койки, ни даже пресловутой параши, хотя вонища, хуже чем в вокзальном сортире. Только позже, освоившись в полумраке, заметил небольшое сливное отверстие в одном углу. Стены из шершавого бетона, потолок походу тоже, холод соответственно стал быстро пробираться под одежду. Стал отжиматься, приседать, ходить по кругу. Поскольку на таком пространстве не разгонишься, напоминает бег белки в колесе – голова быстро закружилась, до тошноты. Приседаю у стенки, покачнувшись, неслабо так приложился головой о бетон, в глазах потемнело…

Черт, как же болит голова! И это меня еще не допрашивали, то ли еще будет. Стоп, что-то не так! Открываю осторожно глаза… Вернулся… Мягкая постель, капельница у кровати, белые шторы на окнах. За окном светло, видны ветки заснеженного дерева. С тюремной больницей не спутаешь, кондиционер на стене четко указывает на мое время. Это не капсула, как и предполагал, меня не смогли вывести из виртуальности и перевезли в больницу. Вот так приключение, будет что рассказать! А вот радости по поводу возвращения почему-то не испытываю. Как там Артур теперь сам выкарабкается? Блин, о чем это я? Игра, всего лишь игра моего воображения.

Пробую подняться, с трудом заставляю двигаться затекшие органы. На простое действие – сесть, уходит вечность. Почему болит голова, удар о стену был виртуальный, возможно фантомная боль. Осматриваюсь: палата небольшая, на четыре койки. На одной лежит парень, то ли спит, то ли как я в коме. Две пустые, застеленные. Рывком открывается дверь, влетает девушка в белом халате и шапочке.

– Очнулся! Лежите, вам нельзя вставать!

Силой укладывает меня обратно, через пару минут вокруг меня целый консилиум. Три женщины и два мужчины в белых и синих халатах, кто из них кто, я естественно не знаю.

– Как вы себя чувствуете? Можете говорить? – мягко допытывается сравнительно молодой врач.

– Голова болит, – чуть хриплым голосом отзываюсь я.

– Это хорошо, – нелогично обрадовался врач, остальные тоже заулыбались. – Как вас зовут, помните?

– Ростислав Вя…, то есть Игорь. Да вся я помню, в «Хронографе» лег в капсулу и вот результат. Сколько я лежал, какое сегодня число?

– Второе января, – отвечает врач, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Шесть дней, а там у меня прошло восемнадцать. Всё как и обещали – час за три. Интересно, не потребуют с меня доплату за лишнее время? Или это я могу теперь подать в суд, за ущерб здоровью?

– Я могу идти домой?

– Куда? Нет, не так быстро. Да вы и сами сказали – голова болит. Полежите недельку, понаблюдаем. Вы в некотором роде уникум: первый человек попавший в виртуальную кому. Все филиалы «Хронографа» сейчас не работают, пока мы не дадим заключения о причинах вашего состояния.

Жесть! Вот это они попали! А если их совсем запретят, то представляю, что со мной сделают те, кто подсел на эти развлечения. Лучше бы я не возвращался из прошлого.

Не неделю, но пять дней меня продержали. Причем, сволочи такие, даже не разрешали пользоваться интернетом и мобильной связью, типа она влияет на мозг! Короткие визиты родителей и друзей мало помогали от скуки, а медсестры все оказались не в моем вкусе. Особенно одна толстая, которая уделяла мне повышенное внимание. И только на Рождество меня отпустили. Поинтересовался у врачебной комиссии: какое заключение они дадут для «Хронографа». Ответ был весьма туманный, что-то про индивидуальные особенности организма и недостаточный объем материала для исследования. Скорее всего, разрешат работу дальше, тем более там такие хозяева, что купят любую комиссию. Мама настаивает, чтобы подать иск о возмещении ущерба, а я пока не решил. Много с них не сдерешь, больше на адвокатов потратишь, стоит ли нервов. Хотя могли бы и наведаться представители фирмы к пострадавшему, пусть не деньги, но извинения принести.