Александр Сафонов - Кадеты

– Слава! – раздалось сзади, когда я пробегал мимо сарая. Сидит на корточках горе, прислонился в каменной стенке. Глаза красные, плакал что-ли? Восстанавливая дыхание после бега, не спеша подхожу, усаживаюсь рядом. Подумав, обнимаю одной рукой за плечи.

– Прости Артур, я дурак. Не нужно было тебя отпускать. Нам вместе надо держаться, иначе писец обоим будет.

– Кто будет? – закономерно поинтересовался Артур.

– Хм. Это матерное слово, тебе его знать не нужно, – выкрутился я. – Слушай, этот малец – сын местного атамана, его отец воюет за наших. Думаю, не откажутся нас приютить на ночь и покормить, а если повезет, то и шмоток дадут.

– Чего дадут? – всё больше изумляется Артур моей речи.

– Шмотки, шмотьё, тряпьё! – я начинаю раздражаться. Не на него – на себя. Контролировать слова нужно.

– Ладно, – вздохнул Артур. – А где он?

Казачка Сашу встретили на полпути к ставу, он не выдержал и тоже решил рвануть к станции. Но встретив нас, изменил решение и сразу согласился отвести в станицу, к своей матери. По пути выведали у него всю возможную информацию. Красные в станице пока не появлялись, зная о недружелюбном к ним отношении, только на станцию и то, набегами. Вот и нам не повезло. Зеленые же, то есть бандиты, иногда заскакивали, но вели себя корректно, покупали самогон и еду, честно расплачиваясь. Станица, несмотря на войну, богатая, много наемных рабочих. Голод в городах многих вынудил податься искать работу. Так как большинство предприятий не работало, единственный способ прокормиться – батрачить. Это пока советская власть не взялась за коллективизацию. Вот и в семье Сашки было трое наемных мужчин из Ростова, работающих за еду, местным приходилось платить деньгами или товаром. Хозяйство состояло из восьми коров, нескольких свиней, а птицу так ту и не считали. Земля, разумеется, есть, а вот лошадей пришлось отдать в войско. Чем пахать весной – неизвестно. Конечно, не все так жили, были и такие, кто еле сводил концы с концами. Сашка выразился о них – бездельники.

Станица оказалась огромной. Хилые избы, покрытые соломой, чередовались с солидными подворьями, на которых стояло, кроме основного дома, множество других построек для скота и припасов. Да и сами дома у хороших хозяев выглядели так, что не стыдно и в 21 веке в таком было бы жить. Крыша из черепицы, резные ставни, кованные ворота, дворы выложены камнем. Именно к такому дому мы и подошли.

– Почекайте, – сказал Сашка и умелся искать мать. Стоим, осматриваемся. Буквально через пару домов высится огромная церковь. Купола блестят на солнце, слепят.

– Вяземский, вы правила поведения не забыли в приличном обществе? – Артур озаботился приличиями.

– Да ты задолбал! Трудно называть Славой? – не выдержал я. – Вот если при красных так будешь разговаривать, то сразу шлепнут, в какой бы одежде не был.

Артур растеряно похлопал длинными ресницами. Не вяжется моё поведение с прошлым Ростиславом. Сказать ничего не успел – вернулся Сашка.

– Йдемо зи мною!

Заходим в дом, избой такое сооружение не назовешь. На пороге протираем подошвы, разуваться похоже не принято. Войдя через небольшой тамбур в светлую прихожую, наблюдаем сидящую за столом женщину неопределенного возраста. Можно дать как 30, так и 50 лет. Цветастый платок скрывает волосы, черные глаза строго уставились на нас. По бокам от нее две девочки – одна наша ровесница, вторая совсем маленькая. В руках спицы, занимаются все трое вязанием.

– Здорово живете! – Артур изобразил полупоклон, потом повернулся к иконам в углу комнаты и широко перекрестился. Я поспешил повторить его движения, единственное, что промолчал. Приветствие показалось мне неестественным.

– Слава Богу! – ответила женщина. Похоже всё правильно. – Розказуйте, хто, звидки?

Предоставил Артуру вести разговор, боясь проколоться на чём-то. Рассказ о происшествии на станции был выслушан с сочувствием, даже, с комментариями. Женщина поведала, что погибло восемнадцать кадетов и более двадцати ранено. Раненых разобрали станичники по домам, так что мы, оказывается, не одиноки и можем собрать команду.

Далее нам было предложено обмыться, пока накроют обед. Я набрался наглости и попросил что-нибудь переодеться, так как наша одежда влажная и есть риск заболеть. Хозяйка внимательно посмотрела на меня, всё таки моя речь отличается от правильной.

– Зараз скажу, пидберуть вам одяг. Вид сынив залишився, а Сашку ще завелико.

Нас проводили в небольшую комнатку, куда вскоре молодая, смешливая девица принесла большую миску с горячей водой. Ведра с холодной водой и ковшик стояли рядышком, на лавке. Девица уходить не торопится, уставилась на нас.

– Дальше мы сами, – делаю ей толстый намек. Фыркнула, ушла недовольная. Она что, хотела увидеть как мы раздеваемся? Озабоченная? Возможно, парни постарше все воюют.

Забрызгали мы все вокруг. А как еще помыться, сливая друг другу из ковшика на спину? Надеюсь так оно и планировалось. Переоделись, включая кальсоны. Одежда не новая, но чистая и целая. Аккуратно носили сыновья, даже латок нет. Куда теперь? Сашка появился вовремя. Посмотрев оценивающе, довольно кивнул.

– Пишлы до столу, маты клычуть.

Пройдя узким коридором, оказываемся в столовой. За длинным деревянным столом довольно много народа, некоторые только рассаживаются. Освещение от двух керосиновых ламп, подвешенных в разных углах. Время ужина, собрались все. Судя по мужикам с типично рязанскими харями: едят все вместе – и хозяева и рабочие. На нас посматривают с любопытством. Сашка показал место, где нам сесть – в конце стола. Сам не сел, детей за столом нет. Это нам честь оказывают, посчитав взрослыми. Только умостились на лавку, перед нами поставили на стол миски. На вид каша, с какими-то овощами. Морковь вареная и еще что-то. Хлеб, нарезанный толстыми ломтями, лежит посреди стола. Также стоят деревянные огромные миски с квашенной капустой. Невольно глотаю слюну, когда последний раз ел – не помню. С трудом удержался, чтобы не схватить ложку, вовремя заметил, что никто не начинает есть. Вполголоса переговариваются, ждут чего-то. Вот отворилась дверь, величественно, как королева, входит хозяйка. Все встали, мы естественно тоже вскочили. Проследовала на свое коронное место во главе стола, уселась. Только после этого, сели все остальные. Оглядела всех внимательно, остановилась на нас взором.

– Ну що хлопци, як гостям вам молитву читаты.

У меня внутри опустилось. Смотрю на Артура с надеждой. Я то, знаю только одну строчку – «Отче наш, иже еси на небеси». Друг не обманул моих ожиданий. Причем, затянул совершенно незнакомую для меня:

– Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении отверзавши ты щедрую руку Твою, и исполняеши всяко животное благоволения.