Андрей Шопперт - И опять Пожарский 3

Первым встретил Фёдор бывшего воеводу Уфы князя Григория Григорьевича Пушкина. Оказывается, тот специально ждал караван на Урал. Было у Григория Григорьевича целая куча приятных новостей. Во-первых, китайский купец пригнал-таки яков и привёз на них чай. Яков было пять, два самца и три самки, причём все три, по словам купца, должны месяцев через пять отелиться. Пётр оставил Пушкину на это дело двести рублей, но китаец запросил за яков по сорок рублей, получается двести, да ещё сто требовал за чай. Ну, деньги у Фёдора на этот случай имелись, он немедленно выдал Григорию Григорьевичу десять новых червонцев. Во-вторых, башкиры, увидав, что за шерсть с ними регулярно и без обмана расплачиваются, навезли за прошлую осень и эту весну её в Уфу столько, что понадобится десяток кораблей. Воевода и на шерсть деньги от Петра получил, но опять мало. Фёдор тут же ещё восемьдесят рублей старичку выдал.

А вот дальше начинались сложности. В Уфе можно было нанять не больше десятка лодей, а для перевозки всей шерсти и яков уже больше десятка понадобятся, да ведь ещё за нефтью посылать, да за рабами с овцами. Фёдор приуныл.

– Что же делать, Григорий Григорьевич? – обратился он к Пушкину.

– Ну, ты, молодец, распредели дела по важности. Что тебе вперёд надо, шерсть в Вершилово или рабы с овцами в Миассе или, может, яки? А то ведь весна заканчивается, скоро лето, а я слышал, они жару плохо переносят, – прищурился Пушкин.

Фёдор решил, что яки с рабами, и правда, важнее и попросил бывшего воеводу помочь ему завтра купцов уговорить, на два рейса до Вершилово и один до Белорецка. Ну и плюс у Фёдора у самого в Михайловске две большие лодьи освободятся, которые туда мастеров на лето везут. Вот только сейчас, столкнувшись с небольшой, в целом, проблемой, понял Фёдор, каково его брату. Тот десяток таких вопросов каждый день решает, и не зря он ему целыми днями на реке задачки всякие житейские задавал, но и Пётр, оказывается, всего предвидеть не может, откуда он мог знать, что шерсти башкиры такую прорву навезут. Шерсть нужна, новая ткацкая фабрика работает, да на валенки спрос только увеличивается, уже и купцы с полночных стран потянулись, и там, в Европе, эта новинка понравилась людям.

В это время и князь Бутурлин подоспел и поволок всех к себе на вечерю, по дороге выспрашивая Фёдора о сыне Егорке. А на следующий день Фёдор передал Григорию Григорьевичу приглашение Петра перебираться в Вершилово. Если каждый год Государь будет присылать по десятку княжат, то кто-то ответственный и уважаемый должен за ними присматривать, а за самим Пушкиным травницы и доктора вершиловские присмотрят. Бывший воевода обещал подумать, а что, дети выросли и живут своими домами, жена умерла. Почему бы и нет.

Воевода Вершилова Ян Заброжский, гремя кандалами на ногах, переступил порог тюрьмы для военнопленных ляхов, что недавно построили в Нижнем Новгороде. Всего таких тюрем построили три, по одной в Казани, Нижнем Новгороде и Смоленске. Пленные должны были два года дробить камень для дорог. С весны начали строить дороги Нижний Новгород – Казань и Смоленск – Москва. Приказ Дорожного Строительства расширили, ещё бы, ведь одновременно теперь строились сразу три дороги, ещё ведь и Москва – Владимир была незакончена, только половину проложили.

Но все эти строительные работы Яна никак не касались, он оказался в тюрьме не "потому что", а "для того чтобы". Заброжский вербовал людей для очередной задумки князя Пожарского. Люди для этого дела нужны были особые. Во-первых, они должны быть нищими, ну или почти нищими. Во-вторых, они должны быть поляками. В-третьих, они должны быть шляхтичами. В-четвёртых, они должны быть прожжёнными пройдохами. В-пятых, они не особенно должны любить короля Сигизмунда, а ещё лучше – ненавидеть его. В-шестых, они не должны быть жителями Кракова или Варшавы. Было ещё и в-седьмых и в-восьмых и даже в-пятнадцатых, например, они должны быть холостыми.

Люди нужны были для того, чтобы организовать в Кракове и Варшаве игорные дома, в которых богатые жители Речи Посполитой будут в "рулетку" облегчать свои карманы от лишних денег. Князь Пожарский продемонстрировал Яну эту игру. На самом деле затягивает, даже и выиграть удаётся иногда. Только не пошлёшь же в Краков стрельцов или евреев такое дело налаживать. И те и другие плохо кончат. Шляхта – народ горячий, чуть что, сразу за саблю хватается. Поэтому нужны равные им, тоже шляхтичи. И эти шляхтичи должны в этих поединках побеждать. Поэтому, прежде чем отправлять облегчать кошельки, отобранные люди год будут учиться владеть саблей как положено, а не как получится, а ещё изучать казацкие ухватки. Но сначала этих людей нужно ещё найти.

Просто вызывать и разговаривать с пленными бессмысленно, любой что угодно наврёт, лишь бы на волю выйти. Внедриться в их среду, то есть оказаться в тюрьме и познакомиться с будущими "рулетчиками" в экстремальной обстановке, посоветовал Яну тоже князь.

Ян уже устал удивляться, общаясь с Петром Дмитриевичем. Те знания, что он объяснял прочитанными в детстве книгами атлантов, могли быть и правда ими, но там не могло быть книг про то, как управлять людьми, как без мордобоя и плетей заставлять людей выполнять любую твою команду, как побеждать врагов хитростью, а не количеством и ещё тысячу "как". Нет! Тут нужен огромный опыт. Тут нужны знания, которые в книгах не почерпнёшь, кто бы эти книги ни написал. А где мог всего этого набраться тринадцатилетний отрок?

Да и сказки про "казацкие ухватки" тоже шиты белыми нитками, если бы казаки знали такие приёмы рукопашного боя, разве бы их смогли стрельцы одолеть. Нет! Даже если бы и имелся один единственный казак, что ими владел и научил княжича, то и так не сходится. Тот отрок, с которым Заброжский столкнулся пять лет назад, был хладнокровный убийца, ему человека убить, что муху прихлопнуть. Хороший враг – мёртвый враг, так, кажется, римляне говорили. Про княжича эту поговорку ещё и дополнить можно "мёртв быстро". Такому, пацана не научишь. Опять огромный опыт нужен.

Князь Долгоруков всем шёпотом поясняет, что не иначе сам святой Георгий, покровитель Руси, в княжича Петра вселился. Только Ян особой святости и нимба над головой Петра Дмитриевича не замечал. Гарем себе из турчанок завёл, из врагов горы трупов делает, да не в переносном смысле, а в прямом. Так святые себя не должны вести. Но и в пособника нечистого тоже не верилось. Вон он как о своих людях печётся, для него гибель одного стрельца в бою трагедия. Ребёнок голодный в крестьянской семье – несчастье. Но в то же время милостыню он никогда не подаст. Он не добрый, как принято о "добрых" судить. Человек, по мнению Петра, должен много работать и поэтому быть богатым и счастливым.