Андрей Шопперт - И опять Пожарский

– Скажи, Лукаш, как называют Русь на Западе?

– По-разному называют, кто Московией, кто Тартарией, – неуверенно начал чех.

– Называют нас дикой и варварской Московией, – перебил его Пожарский, – Как это исправить?

– Думаю, очень не просто это будет сделать, нужно чтобы все города и сёла стали такими как Вершилово, – предположил Донич.

– Не поможет, Лукаш, будут завидовать, и лезть с войной, всю Европу для этого объединят, – махнул рукой княжич.

– Что же ты придумал, Пётр Дмитриевич? – поинтересовался ювелир.

– Ты слышал про Атлантиду?

– Слышал, эту легенду записал Платон, мыслитель греческий, – кивнул чех.

– Где же она находится? – улыбнулся Пётр.

– То есть великая тайна. Об этом никто не знает, – развёл руками Донич.

– Вот! А находится она на дне озера Байкал, что казаки к нашей державе присоединили.

– Как же ты проведал о том озере Пётр Дмитриевич?

– Мы с тобой создадим эту легенду. И будут русские не варварами, а потомками знаменитых Атлантов. А варварами будут как раз жители Европы, – поднял палец вверх княжич.

– Разве под силу двоим такое? – грустно улыбнулся чех.

– Слушай мою задумку, Лукаш. И потом скажи, пройдёт или нет наша уловка.

Пётр поднялся с лавки и протянул ювелиру листки с рисунками. Это были монеты. Лукаш перебирал листы, и волосы у него на голове поднимались дыбом. Задумка княжича поражала воображение. Это была бомба в монетном деле. Никому и никогда ничего подобного не приходило в голову. Сделать монету ювелирным украшением. Откуда только этот юноша берёт все свои идеи.

Первой была золотая монета. На Аверсе была цифра "1" в арабской транскрипции и надпись на новых буквах, придуманных Петром, "атлант". "Один атлант", по кругу снизу до половины монеты с обеих сторон был венок из сплетённых веточек ели. На реверсе было чудо. Там в профиль была нарисована мужская голова с окладистой бородой, и вместо глаза был вставлен небольшой лазоревый яхонт.

Следующая монета была из серебра, она была такого же размера, что и золотая. На аверсе стояла цифра "10" и ниже шла надпись "пикселей" и тот же венок. На реверсе была нарисована ветка рябины, и ягоды сделаны из граненых лалов. Даже на рисунке было видно, что это чудо. Как же прекрасно это будет смотреться в металле.

Третья монета была поменьше второй и тоже из серебра. Она была в "5" пикселей. На Реверсе был нарисован колокольчик с поникшими вниз головками цветов. Лепестки колокольчиков были сделаны тоже их лазоревых яхонтов.

Четвёртая монетка была самая маленькая, в один пиксель. На реверсе была ромашка с жёлтым центром из шафронита (цитрина).

– Пётр Дмитриевич, это ведь чудо. Только как эти монеты выдать за старинные? – Лукаш с вожделением перебирал листы, не мог наглядеться.

– Легко. Когда ты сделаешь монеты, то до того, как вставлять камни нужно засунуть их в горшок и дать мальчику, чтобы он тот горшок встряхивал несколько дней. Тогда монеты будут выглядеть потёртыми, старыми, – объяснил Пётр Дмитриевич, – Потом сделаем шкатулочку резную из гнилого дерева и скажем, что так и нашли в подводной пещере на озере "Байкал".

– Да, вся Европа и сейчас просто неграмотные, и немытые варвары по сравнению с жителями "Пурецкой волости", что же будет, когда всплывут эти монеты. Не полезут ли они все в этот Байкал.

– Пусть лезут, может чего и найдут. Обратно вернуться будет затруднительно. Туда год пути, да назад столько же. Зима, морозы, отсутствие дорог. Дикие вогулы тоже поучаствуют. Не завидую я европейцам в тех местах оказавшихся.

Княжич походил по мастерской, думая о чём-то своём. Лукаш ему не мешал.

– Ладно. Я вскоре уплываю на Урал камень, вернусь, вернее, надеюсь, что вернусь к осени. Вот к этому времени ни куда не торопясь и никому, не показывая, и сделай по нескольку штук каждой монетки. Всё, Лукаш, пошёл я, некогда, дел по горло, – княжич поклонился ювелиру и вышел.

Лукаш Донич сидел и перебирал рисунки. Может, русские и в самом деле потомки Атлантов, по крайней мере, Пётр Пожарский точно из них.

Как показать действие косы зимой. Снег косить? Но показывать надо будет.

Пётр Пожарский возвращался из Нижнего, где лучшие кузнецы по его эскизам и деревянным моделям отковали десять кос. С косой бывший генерал был знаком не понаслышке. До самой мобилизации ею летом махал, помогая родителям, и потом, когда уйдя на пенсию, поселился, считай, на даче, регулярно приходилось махать. Сыновья подарили ему триммер электрический, Афанасий Иванович его попробовал и сложил назад в коробку. Косой и быстрее и привычнее и для организма пользительней.

Десяток кос из самого лучшего шведского железа кузнецы ему сделали. Куча денег ушла. И железо шведское дорого и вещь непривычная, долго пришлось возиться. Ручки и косовище плотники давно изготовили. Осталось соединить это в один инструмент и научить десяток мужиков посмекалистей. Пётр договорился с кузнецами, что если новый инструмент приживётся, то они ещё двести штук сделают. Деньги княжич оставил на это дело старосте Коровину.

Мужики собрались, посмотрели, как княжич машет не понятным инструментам, и хотели разойтись. Только Афанасий Иванович понимал, что так он дело загубит. Русский крестьянин человек косный, ему всегда положительный пример нужен. Поэтому Пётр выдал каждому по косе и велел пройти к берегу и накосить ему по два снопа камыша. Народ ушёл и долго не возвращался. Тогда Пожарский пошёл туда сам и легко и быстро накосил несчастные два снопа. Мужики почесали в затылках и попробовали ещё раз. Через час, выкосив добрый километр берега, народ освоился, и княжича ругать про себя перестал. Зато теперь у мастеров бумажных дел было полно сырья.

– Смотрите мужики, – по второму разу начал объяснение княжич, – Косой можно накосить гораздо быстрее. Я потом осенью приеду, покажу приспособу, если её приделать, то коса при кошении будет пшеницу или рожь прямо сама в снопы укладывать.

– Дак, сейчас покажи, князь-батюшка. Ты ведь уплывёшь, а нам озимь убирать, – навострил уши Коровин.

– Вы без меня, почему сами не научились камыш косить? – строго глянул на мужиков княжич.

– Непривычно оно, косовище твоё.

– Правильно. Я вам покажу, у вас не получится, и вы косы повыбрасываете и меня будете ругать поносными словами, а я там, на Урал камне икать буду. Оно мне надо? – улыбнулся княжич.

– Твоя, правда, князь-батюшка, только ты возвращайся не бросай нас, – высказался за всех староста.

– Куда же я без вас.

Всё, пора собираться. Волга вот-вот вскроется. Плыть-то чёрте куда, да ещё назад возвращаться. Трогаться решили с последними льдинами. На Клязьму за лодьями отправили сто сорок гребцов и два десятка кормщиков и парусных дел мастеров. Три лодьи должны были пригнать сюда к Верщилову, а на остальных четырёх вместе с Семёном Силиным, гончаром с Гжелки, отправятся на ту самую Гжелку за белой глиной (каолином) и черно-синей рудой (кобальтом), что рядом залегает, для краски. С остальными красками потом поразбираемся, в крайнем случае, ржавчину найдём.