Андрей Шопперт - И опять Пожарский 2

Еле до дома добрался Пётр. Баню истопили, попарились с Марфушкой. Остальные уже на седьмом месяце, беречься надо. Как хорошо быть дома. Ещё бы маленький Дмитрий Петрович не плакал и вообще замечательно. Что же будет когда тут втроём кричать начнут. Нет. Надо быстрее дворец строить. Но это завтра. Всё завтра. Сегодня пообниматься с Марфушей и спать. Устал.

Жан Рэ целую неделю ходил с открытым ртом и выпученными глазами. Место, в которое он попал, не существовало на карте и не могло существовать в действительности. Хотя бы эти идеальные дороги, ни соломы, ни навоза, ни другого мусора, даже плюнуть на них духу не хватало. Только дороги это ерунда. Их ортодоксальный собор превосходил всё, что видел доктор из захолустного французского городка до этого. А квартал Вершилова, куда их с женой, двумя дочерями и служанкой Кити поселили на следующий день после приезда. Сначала все их вещи прожарили в "бане", а потом запихнули туда и визжащих женщин. Несколько крепких крестьянок избили их там прутьями и долго издевались, намыливая жидким мылом. А потом ту же процедуру проделали и с ним. Понятно, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но все же, должно быть уважение к просвещённому доктору. Только на следующий день Жан осознал, что же с ними сделали. Их избавили от клопов, вшей, блох и тараканов.

Неужели это возможно. И неужели это так просто. Они поселились в огромном двухэтажном доме со стеклянными окнами и двумя печами. Их не кусали клопы по ночам, их не грызли вши. В доме не бегали, мыши и крысы. Такого места не может быть. А проклятые францисканцы, на проповедях уверили, что когда моешься, то смываешь божью благодать, что снисходит на тебя при крещении. Вонючие козлы, благодать снисходит при мытье в бане. На третий день его взял под руку солдат, заставил одеться всё семейство и отвёл к ведьмам. Их было три. Причём одна из ведьм была матерью Кеплера. Знахарки осмотрели его, а затем и жену с дочерями, и приказали всем вместе приходить три раза в день за зельем. Доктор возмутился. Тогда домочадцев отправили домой, а его отвели к доктору ван дер Бодлю. Латынью оба владели отлично и через пару часов, когда за Жаном пришёл тот же стрелец, чтобы отвести к колдуньям за первой партией питья, французский доктор твёрдо понял, он попал в другой мир. Под мышкой он нёс учебник по лекарственным травам на латыни. И русскую азбуку. Такой бумаги и такого качества книг он ещё не видел.

На четвёртый день его снова отвели в мастерскую по производству фарфора, и экскурсию ему проводил сам Рубенс. Оказалось, что при таких высоких температурах многие краски становятся просто черными, а другие меняют цвет. Хорошо бы, чтобы доктор занялся этим вопросом. Им сейчас занимается один алхимик - брат известного доктора ван дер Бодля - Йозеф Марк. Парень был себе на уме. Свято верил, что маркиз научит его делать золото из свинца. Спрашивается, зачем делать золото, если можешь делать фарфор. Он ведь дороже. Остаться и поработать Жану не дали. Повели на стекольную фабрику и тоже показали чудеса с красками.

Как всё это возможно? Здесь в варварской Тартарии делают стекло и фарфор, причём стекло лучше итальянского, а фарфор лучше китайского и этим не гордятся, а переживают из-за непонятного поведения красок. Конечно же, он займётся этими красками. Просто работать рядом с печами, рядом со стеклодувами, которые превзошли в мастерстве муранских, за это не грех и самому приплатить, а ему ещё и двадцать талеров в месяц положили, да плюс двадцать талеров "подъёмных", чтобы одежду новую купил, шапку вместо изъятого парика, да мебель в новый дом.

Дочь Жозефина - старшая, утром пошла в школу. Доктор сам проводил её и был потрясён. Математику детям преподавал Симон Стивен, Жан посмотрел на выданный девочке учебник и слёзы потекли по его щёкам. Такую великолепную книгу детям, а если они её порвут или испачкают. Ничего, объяснили французу, на следующий год новые малыши получат новый учебник.

На пятый день после питья отвара и пробежки с гимнастикой, Рэ повели на бумажную фабрики и все, не скрывая, показали, кроме секрета, как делать "водяные знаки", которые становились прозрачные на просвет. Сколько же в этом городке собрано чудес.

На шестой день вернулся маркиз Пожарский. А на девятый день Жан начал делать опыты по приготовлению стержней для чёрных и цветных карандашей. Одно из чудес в мире будет носить его имя.

Зря он приехал в Вершилово. Зря приехал на месяц позже, чем мог. Столько времени потеряно зря. Он думал, что он доктор, но прочитав книгу ван Бодля, Жан понял, что он не лечил, а калечил людей, а выздоравливали они сами, если он им не слишком мешал. Он думал, что он учёный. То, что он исследовал, в Вершилово преподавали девятилетним детям. Этим же детям преподавали многое из того, о чём в Европе просто не знали, там даже не было таких понятий, их нельзя было перевести с русского. Нужно срочно писать Марену Мерсенну, пусть бросает всё и мчится сюда.

Аптекарь из Антверпена Патрик Янсен уже больше месяца жил в новом двухэтажном тереме в Вершилово. Его с женой, двумя сыновьями и тремя дочерями, как и всех вновь прибывших вымыли в бане, прожарили их вещи и дали русскую служанку, чтобы топила печи и готовила еду. А ещё к Янсену приставили стрельца, который заставлял аптекаря пить чужие отвары и бегать по утрам. Русские травницы вместе с матерью знаменитого астронома Кеплера осмотрели и его детей и жену. И всех заставили по три раза в день ходить пить отвары. Патрик попытался поговорить с травницами и узнать чем его поят, но названия растений ему ничего не сказали. Потом ему выдали книгу, написанную ван Бодлем, и аптекарь впервые осознал, что уровень лекарского искусства, в Антверпене и Вершилово существенно отличается и далеко не в пользу Антверпена. Тогда зачем его пригласили, если как специалист он полный ноль.

Ван дер Бодль дал ему время на изучение книги, а потом приставил к травницам помогать составлять смеси для приготовления лекарств. Хоть что-то. Патрик получил двадцать талеров подъёмных и купил детям новую одежду, да и жене напокупал в Нижнем Новгороде ткани, пусть занимается рукоделием, Анна любила и умела шить одежду. Троих детей первого сентября отвели в школу. Хотя дети и были разного возраста, всех записали в первый класс. Понятно, языка не знают, писать по местному не умеют. А сам аптекарь выкроил несколько часов и посидел на уроках Симона Стивена, Симона Майра, Иоганна Кеплера, доктора ван дер Бодля и Рубенса в третьем и во втором классах и понял, что его дети в отличие от отца станут очень грамотными людьми. Если они в третьем классе изучают такие науки, которые и в университетах-то в Европе не преподают, то, что же они будут изучать в седьмом классе, а потом в университете.