Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4 [Главы 1-16]

— Понятно… — медленно кивает ЧонХо.

— Думаю, так, где-то меньше ста, — будет самое то. — озвучивает своё желание ЮСон. — Как у негра.

— У негра?

— Читал, что показатель айкью у негров в среднем колеблется между девяноста и ста. — объясняет ЮСон.

Угу. — кивает ЧонХо.

— Ведущие шоу, если возникнут вопросы, всегда могут объяснить произошедшее компьютерным сбоем. — сообщает, как он видит ещё один момент, ЮСон.

— Вижу, вы всё продумали, господин ЮСон.

— Приходится вникать в каждую мелочь. Я отвечаю за доверенное мне агентство, директор ЧонХо.

— Понимаю. Ну что ж… Благодарю вас за предложение отличного сюжета для программы, директор ЮСон. Сейчас мало хороших идей. Думаю, рейтинг именно этого выпуска будет весьма высок.

— Я в этом более чем уверен. — кивает в ответ тот. — Главное, — не изменять сценарий.

— Об этом не может быть и речи. Сценарий остаётся без изменений.

— Благодарю вас за понимание, господин ЧонХо.

— А я вас благодарю за то, что сочли возможным поделиться вашей идеей. Прошу, если у вас появится что-то ещё настолько же оригинальное, поставьте в известность.

— Никаких проблем, господин ЧонХо. Непременно.

(несколько позже. ЧонХо смотрит на закрывшуюся за ЮСоном дверь кабинета.)

— Ненормальный какой-то. — говорит он вслух, вынося вердикт посетителю. — Как он попал на место управляющего агентством? Впрочем, его идея при всём своём идиотизме, — вполне оригинальна и пахнет хорошим рейтингом….

(тот же день, воинская часть)

— А здесь, что вы видите?

— Кляксы. — отвечаю я.

— И больше никаких ассоциаций? — не верит мне доктор.

В ответ с серьёзным видом всматриваюсь в бумажку, пытаясь довести доктора. Сегодня с утра определяли мой уровень знаний французского, а после обеда сдаю тест на «психологическую устойчивость», которого до этого в планах не было. Не, ну нормально? На французском я «выбил» сто балов, вызвав нешуточное удивление у проверяющих. Правда, тест был составлен местными специалистами для корейцев, изучающих «редкий» язык. Зато потом я поболтал с его «носителем», — французским лейтенантом, присланным принимающей стороной специально для «осуществления коммуникации» в подготовке визита. Короче, — в помощь. Начали мы с ним по какой-то имеющейся у него методичке. Но увидев, что «петрю», он спросил меня о сложно понимаемо европейцами вещи — как правильно применять разные стили вежливости в общении. Я сам-то, до сих пор, не очень в этом разбираюсь, но, что знал — рассказал. Может, человеку окажется полезно. В итоге, лейтенант оценил мой уровень знаний как — «свободно владеющий языком на уровне носителя». Такая кривая формулировка была прописана в бланке. Но проверяюшие, глядя как я чесал с ним языком, и сами всё поняли. А теперь, после этого, меня тестируют на идиотизм. Ну, если думают, что я — ненормальный, пусть тогда едут в Париж сами. Не знаю, правда, что они там будут делать, может щёки важно надувать, только культурная программа у них гарантированно накроется медным тазом. Куда они от меня денутся? Французский лейтенант, когда я первый раз на него посмотрел, завис секунд на десять, разглядывая меня.

— Господин капитан. — говорю я, обращаясь к доктору по его званию. — Чашку да, разбила, признаю. Но вызвано это было необходимостью. Производственной. Не могла найти нужный звук. Зато я выполнила приказание командования — рассмотрела возможность участия старшего ефрейтора ЧжуВона в культурной программе делегации

Капитан некоторое время молча меня изучает.

— А если такая «необходимость» возникнет в присутствии иностранцев? — спрашивает он. — Что тогда?

— Господин капитан, повторю, что всего лишь выполняла приказ. — отвечаю я. — Если вас беспокоит, теряю ли я разум, когда пишу музыку, то нет. Я отдаю отчёт происходящему вокруг меня.

— То есть, сангса, если я вас правильно понял — посуду вы били осознано? — спрашивает доктор.

— Ну, где-то так… — делая смущённый вид, отвечаю я.

— Сознательно нарушая дисциплину? — подсказывает мне доктор ещё один вариант положительного ответа.

— Это был самый короткий путь. — снова пускаюсь я в объяснения. — У меня очень много работы, господин капитан. Чтобы всё успеть, приходится использовать неожиданные решения.

— Но вы же служите армии? Значит, должны выполнять требования, которые в ней существуют. Разве не так?

— Я служу совсем недавно. — Думаю, если мне дадут больше времени привыкнуть, то тогда смогу соответствовать требованиям гораздо лучше, чем сейчас.

— Наверное, да. — глядя на меня, соглашается доктор и сообщает. — Что ж, тест закончен.

— Так точно! — козыряю я, вставая со стула. — Разрешите идти?

— Идите.

(несколько позже, в кабинете командира части)

— В ходе разговора сангса ЮнМи сообщила, что осознанно проводила действия с посудой во время ужина. — сообщает доктор. — Я повторил ещё раз этот вопрос, сформулировав его по-другому. Она подтвердила, что отдавала отчёт своим действиям.

— Значит, сознательно нарушала дисциплину. — кивает командир части. — У вас есть своё мнение, почему она это делала?

— Моё мнение, — отвечает капитан. — девочка баловалась. Определяла границы ей дозволенного.

— Очень на это похоже. — огорчённо признаёт возможную правильность сделанного вывода командир части и спрашивает. — Какие дадите рекомендации?

— Больше загружать работой, господин подполковник. — отвечает капитан. — Чтобы времени оставалось только на сон.

— Проверенное средство. — кивком соглашается с рецептом подполковник и ещё раз уточняет. — Но она полностью нормальна. Так?

— Господин подполковник, я не обнаружил никаких признаков, которые бы позволили предположить, что-либо иное. Хитрая, пытается с прибылью использовать ситуацию и свой пол.

— Хорошо, я вас понял. — отвечает командир части. — Отчёт о результатах проведённого теста подготовили?

— Так точно! — рапортует капитан.

— Давайте. Я приложу его к своему рапорту.

(примерно в это время)

— Не хочу дразнить гусей. — объясняю я.

— «Дразнить гусей»? — не понимает ЧжуВон. — Зачем их дразнить?

— Это поговорка такая. — говорю я и продолжаю втолковывать дальше. — Я вдруг вспомнила про твою семью. Не хочу вызывать её раздражение своим мельканием. Поэтому, ты на сцене будешь тусоваться один. Понятно? Нечего ко мне примазываться.

— Никто к тебе не примазывается. — немного обиженно говорит ЧжуВон. — Но что я буду исполнять? Когда ты наконец скажешь?

— Хочешь, чтобы я умерла от недосыпа? — удивляюсь я и интересуюсь. — И вообще, где мой обещанный тобою синтезатор? Он мне сейчас бы как раз пригодился!

— Будет. — с уверенностью отвечает ЧжуВон. — Не сомневайся…