Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4 [Главы 1-16]

— У меня соджу осталось. — делово предлагает снизу БоРам.

Мой организм буквально передёргивает от воспоминаний об этом напитке.

— Смерти моей хочешь? — спрашиваю я у неё.

— Опять пить? — удивляется в этот момент КюРи. — Только недавно оттягивались. Все ругаться будут. А я буду виновата.

— Так это же — для работы, а не для развлечения. — отвечаю я. — Вон, ИнЧжон сидит, мается. А её ведь Япония ждёт.

КюРи переводит взгляд на ИнЧжон.

— Ну, если для ИнЧжон… — неуверенно произносит она и тут же уточняет. — А это точно поможет?

Ага! ИнЧжон и КюРи между собой «дружатся» больше, чем с другими, и для подруги — можно пожертвовать, хотя и жалко. Понятно. Похоже, я угадал с «заходом».

— Конечно, поможет! — уверенно отвечаю я. — Тут главное — сознание расширить!

— Ладно тогда, я сейчас. — говорит КюРи и уходит.

Интересно, у неё что там, в комнате — склад? Я не замечал там бутылок, хотя живу с ней в одной комнате. Или она где-то в другом месте их держит? Тихушница…

(несколько позже)

Смотрю на ИнЧжон, осознавая, что «расширение сознания» не помогло. А если говорить точней, то оно расширилось, но привело совсем не туда, куда ожидалось. Не в Японию, а в Америку. Что-то вот сказал сам себе про ИнЧжон — «большая маленькая девочка» и завертелась эта фраза у меня в голове, завертелась и выдула мне из памяти в мозгу — «Big big world». Вот самое то для ИнЧжон. Ну кто она такая, если проработала столько лет в шоу-бизнесе и буквально только узнала, что в нём есть такое, что ого-го, никто и не ожидал, как говорится. Стопроцентно — «большая маленькая девочка», живущая в закрытом мирке, за стенами которого клацает зубами огромный и страшный «Big big world»! И голоса ей для него хватит и популярен был он у нас в своё время, да и сейчас на радио порой, «ставят». Это всё хорошо, однако есть два «но». Английский ИнЧжон и песня нужна на японском.

— Может, вместо Японии поедешь в Америку? — зачем-то спрашиваю я ИнЧжон, хотя совершенно понятно, что она ничего не решает.

Наверное, это коньяк сказывается. Он делает человека добрей. ИнЧжон в ответ округляет глаза, затрудняясь с ответом.

— А что, у тебя уже есть для неё песня? — спрашивает меня БоРам, держа в руке рюмку с коньяком.

Она отбилась от СонЁн, заметившую КюРи с бутылкой и прибежавшей следом за ней ругаться, отстояв своё право на «употребление» и теперь вместе со мной пробует «расширить сознание» по методике — коньяк с лимоном и сахаром. КюРи тоже участвует в «эксперименте», а СонЁн, присев на краешек дивана, следит за тем, чтобы ни у кого из нас троих он не вышел бы из-под контроля.

— Откуда ты их берёшь? — задаёт следующий вопрос БоРам, глядя на меня сквозь напиток в рюмке. — Словно они у тебя где-то сложены, а ты их достаёшь, когда нужно…

«Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу»… — думаю я, смотря на этого «Холмса». — Неужели коньяк на неё так подействовал? Надо прекращать углубление в дедукцию.

— Мы здесь что делаем? — задаю я ей встречный вопрос. — ИнЧжон помогаем, или пытаемся разобраться, как работают мои мозги?

— Конечно, ИнЧжон. — кивает БоРам.

— Тогда не отвлекай. — требую я. — Творчество — процесс интимный, а тут народа, — словно в групповушке !

— Оу! — уважительно восклицает БоРам. — Ты и такие вещи знаешь?

— БоРам, прекрати! — вмешивается СонЁн. — Это не та тема, которую прилично обсуждать. И ты мешаешь ЮнМи. Замолчи!

— Всё, молчу. — сразу, покорно соглашается та.

— Сейчас, дайте я запишу, а то забуду. — говорю я, доставая телефон и прошу: — БоРам-сонбе, пожалуйста, налей мне ещё полрюмки, пока я пишу.

— ЮнМи, тебе не будет много? — строго спрашивает СонЁн.

— Нужен результат. — отвечаю я, смотря в экран телефона и тыкая в него стилусом. — Мы уже начали, уже на полпути. Если остановиться, это будет бессмысленная потеря времени и коньяка. А коньяк нужно беречь. Тем более — такой хороший…

Краем глаза замечаю, что БоРам наливает мне рюмку, держа бутылку обеими руками. Хм…

— За ваше прекрасное здоровье! — говорю я тост, отложив телефон и приподняв рюмку.

Хоп!

Хороший коньячок. Вкус отменный и прямо чувствуешь, как горло от него мягшеет . А лимон, зараза, чё ж ты горький-то такой? Я же тебя даже сахаром посыпал! Предыдущая долька, нормальная была… а у этой прямо горечь такая! Чёрт!

-

Замерев с рюмкой в руке, ЮнМи, повернув голову, смотрит на ИнЧжон. БоРам рядом кхекает от коньячных паров, попавших не в то горло.

Mune ni nokori hanarenai nigai remon no nioi

Ame ga furiyamu made wa kaerenai

Ima demo anata wa watashi no hikari…

Неожиданно декламирует по-японски ЮнМи, обращаясь к ИнЧжон.

— Твоим светом? — удивлённо переспрашивает та, прекрасно поняв, что ей сказали. — Я?

Jibun ga omou yori

Koi wo shiteita anata ni

Are kara omou you ni

Iki ga dekinai !

Новым четверостишьем отвечает ей ЮнМи и кричит: Где мой телефон?! Дайте мне мой телефон!

— ЮнМи, вот он, твой телефон! — восклицает БоРам, подавая разыскиваемое. — Не кричи ты так!

(позже, ЮнМи)

Что у меня вообще с головой происходит?! Что за песня в неё влетела, словно снаряд? Вот хоть убей, не помню, что я её раньше где-то слышал! Откуда она тогда взялась? Неужели я действительно — «расширил сознание»? Но, если это так, то куда именно оно «расширилось» и что мне теперь с ним делать? Это как-то управляемо? А может — я сам её сочинил? Но разве можно так сочинять, чтобы «хоп!» и всё целиком в голове? И музыка, и слова? Пфф… Вспоминая свой опыт в сочинительстве — процесс достаточно муторный. Ну, не муторный, а если попытаться сказать более правильно — длительный. С перебором вариантов, откатами назад, с повторением процесса по новой … Я что, совсем «крышей поехал»? Гением стал? Вроде Моцарта? Тыщ, пыщ и готово?! Однако, реально зная свои способности, больше склоняюсь к версии сумасшествия, чем к версии внезапной гениальности. Но ведь чувствую, чувствую, что это вещь, вещь получилась! Наверное, я близок к тому, чтобы окончательно свихнуться. А может, КюРи что-то подсыпает в свой коньяк, раз он так офигительно идёт? Нужно узнать, что именно… а может, это, … рецессия наступила в болезни? Или, ревизия… После которой наступает улучшение? И очнусь я в скором времени в дурдоме. В своём времени… ко мне родителей разрешат пускать…

Может, попробовать поиграться с коньяком? Ускорю наступление рецессии… или сопьюсь…

… А песню надо отдавать ИнЧжон и … пробовать, пробовать. Смотреть. Может, действительно, я тот самый — «чёртов гений»? Не всем людям удаётся так круто в жизни попасть. Можно оценить на себе, насколько это кайфово… Правда, Моцарта в итоге отравили, а Вивальди в конце жизни бедствовал, оставшись без средств… Но… Зато их помнят! Кто вспомнит Сергея Юркина через сто лет? Вот то-то и оно…