Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4 [Главы 1-16]

— А, вот как. — кивает ЮЧжин, показывая, что поняла.

— И… что сказал господин ДонВук? — через секундную паузу настороженно спрашивает она. — Он согласился?

— Ещё чего! — восклицает ХёБин. — Отец сказал, что ЧжуВон после армии будет работать в семейной корпорации. Пусть и думать забудет о своих игрушках!

ЮЧжин улыбается, словно услышала благую весть и её «отпустило».

— А хальмони? — спрашивает она. — Что сказала она?

— Бабушка сказала, чтобы ЧжуВон к ней больше не подходил. Она сильно обиделась, когда он выставил её в глупом свете перед отцом.

— Да-а… — растягивая последнюю букву, произносит ЮЧжин. — Столько событий. Очень жаль, что я там не была.

— Я сама там не везде была. — говорит ХёБин, берясь за уже подостывшую чашку с кофе. — Мне это всё хальмони рассказала, а я тебе. Так что не волнуйся, ЮнМи скоро исчезнет.

— А я и не волнуюсь. — спокойно отвечает ЮЧжин. — Чего мне волноваться? Мой уровень выше, а у неё нет даже образования.

ХёБин согласно кивает в ответ.

— Сколько я её не уговаривала поехать учиться за счёт компании, — говорит она, — так мне это и не удалось.

— Патологическое отвращение к знаниям? — подсказывает ЮЧжин.

— Не сказала бы. — отвечает ХёБин. — Что-то она знает. Но ленивая, да. Лишнего ничего не сделает, пока не ткнёшь.

— Это не удивительно. Если родственники всегда жили нечестным трудом… — делая скорбное выражение на лице и поднося к нему чашку, говорит ЮЧжин. — Всё ведь идёт из семьи…

ХёБин одобрительно кивает.

Время действия: тот же день

Место действия: квартира СонЁн

Попросил СонЁн рассказать, что произошло. Пока она, сидя напротив на другой стороне дивана, думает над ответом, разглядываю её и обстановку. Ну, судя по опухшим векам и лицу онни, она не так давно много плакала, за что ЮСону следует устроить «пожизненный эцих с гвоздями». А так, — больше никаких пугающих особенностей вроде окровавленных тряпок на запястьях я не наблюдаю. И пустые бутылки из-под спиртного по полу не катаются…

Квартира не создаёт впечатления уюта. В хорошем районе, в недешёвом жилищном комплексе, но — какая-то пустая. Мебели мало, а большая голая площадь светлых стен создаёт впечатление нежилого пространства и холода. Холода добавляет ещё кондиционер.

Я читал, что у себя дома корейцы не заморачиваются мебелью из-за очень развитого коллективизма. Предпочитают проводить жизнь «снаружи», в обществе соотечественников и поэтому им не очень-то и нужны «внутри» шкафы с полками. Да и трудовой день в Корее длится не восемь часов, а больше. С работы пришёл, — упал, и плевать на эту мебель! Матрас лишь бы хороший был. А если следовать традиции и спать на полу, то он вообще не нужен. Не. Дом я себе обставлю «плотнее», чтобы было уютно и не возникало ощущение, будто в больнице…

Так. Разглядывать в комнате больше нечего. Всё осмотрено, а СонЁн молчит. Я, пока ехал, задрых конкретно в машине. Разбудили меня, когда уже въехали внутрь двора. Вышел, огляделся по сторонам и пошёл в подъезд. Нужно было хоть немного пройтись, развеяться после сна. Тем более, что было где. Во дворе устроен такой жизнерадостный зелёный островок.

Теперь вот голова «тупая», соображает медленно. Поэтому, я, собственно, и делегировал онни вести разговор, а она что-то тоже «тормозит». А мне ещё к сроку нужно в агентство вернуться, на переговоры с французами. Но с чего следует начать разговор на щекотливую тему, когда собеседник — кореянка, девушка и ей будет явно неприятно говорить о случившемся? Плюс — голова не соображает и спать хочется. Пожалуй, лучше будет зайти несколько с другой стороны, а потом перейти к происшествию в агентстве. Так и сделаю, ибо идей больше нет.

— Онни. ЮСон сказал, что хочет «подписать» тебя на контракт с «UMG». — говорю я, нарушая молчание. — Он тебе об этом говорил?

СонЁн молча кивает, смотря в свою кружку.

Не соврал, гнилоуст. — думаю я.

— Он что-то с тебя требовал за это? — спрашиваю я.

СонЁн снова несколько секунд молчит и, наконец, произносит. — Я думаю, со мной произошло то же, что и с ИнЧжон.

Наверняка.

— Директор сказал, — это в моих интересах.

— Он говорит правильные вещи, но результат получается через одно место. — отвечаю я и спрашиваю. — Он к тебе приставал?

СонЁн на мгновение замирает, а потом отрицательно трясёт головой.

— Я ему сказала, что если он тебя хоть пальцем тронет, то я оборву ему все беспокоящие части тела. — сообщаю я.

СонЁн поднимает голову и с удивлением смотрит на меня.

— Так что не бойся. Сразу шли его нафиг и звони мне. Брошу всё, приеду, разберусь. — обещаю я. — Я с тобой.

Лицо СонЁн вздрагивает. Глаза её начинают часто моргать и, судя по задрожавшему подбородку, она вот-вот заплачет.

— Тихо. — говорю я, встав и пересаживаясь на место рядом с ней. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Ты не одна. Я на твоей стороне.

Осторожно, успокаивающе похлопываю её по руке.

— Просто… Ты не представляешь, как это было … мерзко! — восклицает СонЁн, которую «прорывает». — Я считала себя человеком, который добился успеха и достоин уважения! А он, он… будто я какая-то никчемная и убогая шлюха, которая будет беспрекословно делать то, что ей сказали! Негодяй!

Долбанутый на всю голову идиот. — согласно кивая, добавляю я про себя. — Тут гастроли в Японию скоро и во Францию ехать, а он девчонок в хлам превращает. Совсем не беспокоится о том, как они будут выступать?

… — Ненавижу! — яростно восклицает СонЁн и, замолчав, тяжело дышит, глядя при этом куда-то мимо меня, видимо, — на представляемого ЮСона.

Похоже, онни сбросила «пар». — думаю я, вспоминая женские истерики, свидетелем которых мне довелось бывать. — Сейчас ей полегчает.

СонЁн переводит взгляд на меня. На её щеках дорожки от слёз.

— Он мудак конченый. — говорю я. — Полностью тебя поддерживаю. Попей водички, успокойся.

Онни кивает и, схватившись за кружку, моментом выхлёбывает уже подостывший чай.

— Ещё налить? — предлагаю ей я.

Но та в ответ отрицательно мотает головой и с лёгким вздохом облегчения откидывается на спинку дивана. Пауза секунд в десять.

— Не зря говорят, что и листок бумаги легче, если его поднимать вдвоём. — вздохнув, наконец произносит она. — Спасибо, что пришла, ЮнМи. А то я в одиночестве, — думала, думала…

— Только ты не говори никому, ладно? — с ноткой тревоги в голосе просит она и начинает вытирать руками слёзы на щеках.

— Стоп. — говорю я. — Косметику размажешь. Дай я.

Преодолев небольшое сопротивление онни, отвожу её руки от лица и, достав свой платок, начинаю аккуратно, промакивающими движениями, убирать им следы слёз.

— И о чём же вы думали, сонбе? — спрашиваю я.

— Искала, где я допустила ошибку, если со мной так поступают? — судя по интонации, искренне отвечает СонЁн.