Константин Калбазов - Пилигрим. Кентарх

Выстроившись они пригнулись, и быстро семеня отработанным шагом двинулись вдоль по стене. В щиты ударили две стрелы и увесисто прилетело короткое копье. За спиной тут же послышались частые хлопки арбалетов. Со стороны башни занятой противником резкие щелчки наконечников по камню и пара приглушенных вскриков.

Наконец дверь. Таран гулко ударил в дубовые плахи. Раз. Другой. Третий. Из-за нее донеслись тревожные выкрики. Топот ног по лестнице. Стены-то у них каменные, а вот перекрытия и лестницы уже нет деревянные. Сверху послышались сразу несколько резких щелчков металла о камень и болезненный вскрик. За ним другой. И тут же душераздирающий вопль, а из одной из больших боковых бойниц, сродни окну, выметнулось пламя. Похоже хотели вылить на атакующих масло, но их вовремя заметили пограничники, и подстрелили парочку, но содержимое чана загорелось. Ох-ох-ошеньки. Как бы вся башня к нехорошей маме не полыхнула.

Еще пара гулких ударов и открывающаяся наружу дверь раскололась. В пролом вылетело сразу несколко стрел. Однако щитоносцы были настороже и успели вовремя прикрыть товарищей.

— Щиты в строну, — выкрикнул Михаил, уже изготовившись к выстрелу.

Хлоп-п!

— Ы-ы-ы-ы! — тут же донеслось из-за уже подавшейся двери.

Следом еще два хлопка, но на этот раз, только щелчок о камень и тупой удар наконечника вошедшего в дерево. И тут же грохот и треск от удара тарана. Едва бронзовая голова барана пошла назад, как щитоносцы прикрыли брешь. Когда орудие вновь приблизилось к щитам, они разошлись пропуская набалдашник. Очередная плаха не выдержала натиска и с треском разлетелась, едва не в щепы. И следом Михаил вновь отправил болт. Безрезультатно.

Зато следующий выстрел товарища, совмещенный с натиском тарана, достиг цели, вырвав болезненный вскрик. Кто-то оказался не в то время и не в том месте. Выстрел третьего арбалетчика так же ушел в пустоту.

Наконец пограничникам удалось распахнуть остатки двери, и после арбалетного залпа ступить в темный проем. За их спинами тут же появились три масляных фонаря, конструкции Михаила. Не сказать, что они давали много света, но для драки в стесненном пространстве вполне.

Закончив перезарядку Михаил в очередной раз вскинул арбалет. Дистанция вытянутой руки. Дерущиеся сошлись щит в щит и пытаются хоть как-то нащупать противника своим оружием. В неверном свете фонарей и факелов мелькают клинки мечей и лезвия топором. То и дело в брань, надсадные хрипы толкающихся воинов вплетаются шлепки и звон беспомощного металла. Для нормального удара не развернуться, толчея невероятная.

Под зажимом бронебойный болт, с наконечником в форме усеченного конуса, как у снарядов в мире Романова. Стрелять попросту некуда. Видны только головы в железных шлемах, с молумасками. Попасть в глаз, проблематично, так как противник в се время в движении. Но этого и не требуется. Достаточно одной головы.

Хлоп-п!

И одновременно с выстрелом глухой стук о металл. Вражеский воин повис безвольной куклой сжимаемый как своими, так и штурмующими. Еще два хлопка. Потом, по команде Михаила пограничники чуть отступили позволяя павшим осесть на пол, а за одно из-за их спин арбалетчики вновь вразнобой разряжают свои арбалеты. И снова штурмующие ринулись вперед. Только на этот раз им удалось захватить какую-то часть помещения.

Еще минут пять давки, хрипа, надсадной брани, звона стали, хлопков арбалетов и второй ярус оказался в руках атакующих. Далее под прикрытием стрелков одни двинулись вверх, другие вниз. К самой башне уже подтянулась подмога.

Защитники первого яруса понимая тщетность своих усилий поспешили покинуть башню, выбежав в простреливаемый двор. Большинству повезло добежать до укрытия. Двое остались лежать на мостовой.

— Эгей, парни, бросай оружие. Хватит уже кровушку лить, — выкрикнул Гаврила.

Михаил и не подумал возражать по этому поводу. Все правильно, со взрослым мужиком на контакт пойдут всяко разно легче, чем с сопляком. И никакой разницы, что в поединке он заткнет за пояс многих из них.

— А ты кем будешь, чтобы предлагать нам такое? — послышался сверху бас, который просто был обязан принадлежать человеку горе.

— Могу и сам подняться. Да только тогда уж вы все ляжете. Оно вам надо? — задорно ответил аллагатор.

— Я кентарх пограничной стражи, Михаил Романов, даю слово от имени Алексея Комнина, что если вы сдадитесь и среди вас нет воина послужившего причиной бунта, то вашим жизням ничто не угрожает, — повысив голос произнес парень.

— Эт-то еще что за сопляк.

— За словесами следи, боров, — огрызнулся Гаврила.

Оно конечно сопляк, кто бы спорил. Но он ведь его командир. А кому понравится находиться под рукой мальчишки. Так что, не столько за лицо начальствующее вступается, сколько за себя. Хотя и принял руку недоросля. Так что, может в первую голову стоит за командира.

Тем временем русичи очистили промежуток стены до следующей башни. В окнах дворца то и дело мелькали фигуры. К гадалке не ходить, начнут обстреливать во фланг, как только штурмовая колонна двинется дальше. Только кто же им позволит делать это безнаказанно. Уж не пограничники это точно.

— Ладно. Выходим, прогудел русич.

Приняв пленных обследовали башню на предмет возгорания. Нормально, защитники башни сами управились, благо не греческий огонь, а потому обошлись простой водой. Впрочем, на этот случай тут имелись и ящики с песком. Правда, хорошо уже то, что самого напалма не было. А то было бы веселье.

Проверили потери. Трое легкораненых, синяки, да тумаки. Легко отделались. Хорошо бы и дальше так-то. Только сомнительно это. Не все коту масленица.

Однако Михаил ошибся. Не успели они приготовится к следующему броску, как в башне появился Комнин. Похвалив пограничников, он подошел к углу, прикрывающему его от противника и затребовал переговоры. При этом отчего-то обращаясь к князю Олегу.

О как! Это он что ли бучу затеял? Дома ему спокойно не сидится, всех задирает. Оно может и по делу, но уж точно методами, которые Михаил одобрить не может. И тут оказался во главе. А какой еще вывод, коль скоро говорить Алексей собирается именно с ним.

Стремительный захват башни и количество погибших бунтовщики оценили. Впрочем, справедливости ради, скорее всего они не пошли бы на попятный. Как ни крути, а лучшие воины Европы. Это выводы не Михаила, а общепризнанное мнение. Однако сам виновник происшествия пожелал предстать перед судом и принять наказание. Как видно, не пожелал брать на душу гибель товарищей, а заодно решил ответить за уже павших.

Михаила это устраивало целиком и полностью. Терять своих людей не хотелось категорически. Именно своих. Даже Гаврила, к нему теперь со всем уважением. И день ото дня оно растет. Медленно, но верно. На это указывает многое.