Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

– А ну брось оружие, негодяй! – обращаясь, скорее всего, ко мне, как можно более грозно произнес этот тип, – ты арестован по подозрению в убийстве.

При этом со своим револьвером он управлялся так же ловко, как корова с седлом, и у меня не было никакого сомнения, что даже с отшибленной правой рукой я успею уйти с линии прицеливания, после чего с одной левой нафарширую свинцом и самого этого типа, и половину его команды. Но будет ли доволен обожаемый командир, если я налево и направо начну убивать местных стражников? Думаю что едва ли. Эти типы, как и золотари, необходимы при любой власти, и как только она меняется, они с прежним рвением начинают защищать новые идеалы.

Ситуацию разрешил генерал Кондратенко.

– Опустите свой револьвер, подполковник! – немного насмешливо произнес он. – Никого вы здесь не арестуете, тем более офицера союзной нам артанской армии…

– Артанской армии, Роман Исидорович? – прищурившись, переспросил тип в голубой шинели, – но мне доложили, что в городе появился самозванец, выдающий себя за несуществующего самовластного Артанского князя, командующего несуществующей армией, потому что этой армии в плотно осажденной крепости просто неоткуда взяться…

– И кто же вам, Александр Платонович, сказал такую ерунду? – спросил незнакомый мне генерал ( Белый ), стоящий рядом с генералом Кондратенко, – эта самая несуществующая артанская армия с рассвета сегодняшнего дня воюет с японцами за гору Высокая, о чем, наверное, осведомлен уже весь город, кроме, наверное, вас. Мы уже имели честь наблюдать многие чудеса, и можем сказать, что Артанскому князю Всемогущим Господом Богом дан меч архангела Михаила и возможности много большие, чем любому другому обыкновенному человеку. Я сам лично бывал в его владениях, видел изготовленные к бою армии и прочие разные чудеса, разговаривал с людьми, жившими во времена Великой Смуты, Бородинской битвы и злосчастной Крымской войны – и могу сказать, что во всех мирах у России нет более преданного союзника, чем самовластный Артанский князь Серегин Сергей Сергеевич. Вот вам святой истинный крест!

Генерал широко перекрестился, и тут же в небесах прогремел отдаленный, едва слышный гром.

– Поздравляю, Василий Федорович, – с оттенком уважения сказал подполковник Соколов, – вы только что удостоились подтверждения своих слов и похвалы от самого Всемогущего Творца – а это, как любит повторять Сергей Сергеевич, стоит дорогого. И вообще это сигнал о том, что Бог-Отец внимательно наблюдает сейчас за этим местом, поскольку именно здесь и сейчас завязывается очередной узел местной истории, которую Он хотел бы изменить к лучшему…

Едва подполковник закончил говорить, гром повторился. Я видела, что многие были шокированы этим заявлением, им было крайне неуютно под неусыпным взглядом всесильного Божества, который смотрит на них с небес. Другие же, наоборот, оказались весьма воодушевлены этим заявлением, ведь война, которую они сейчас ведут, как бы приобрела священный сакральный смысл. Ведь сам их Бог внимательно смотрит на них с небес…

Но больше всех был смущен и обескуражен человек в голубой шинели.

– Но как же такое может быть, господа? – спросил он, опуская оружие, которое до того смотрело в мою сторону. – Я ничего не понимаю…

– Пути Господни неисповедимы, подполковник, – умиротворяюще сказал генерал Кондратенко, – я сам был во владениях Артанского князя вместе с Василием Федоровичем, и могу сказать, что из-за спешности нашего визита в стиле «галопом по Европам» мы не увидели даже десятой, а может быть, и сотой части того, что следовало бы посмотреть. А сейчас, прошу вас, оставьте наше общество и отправляйтесь к себе в жандармское управление. У вас свои дела – жандармские, а нам воевать надо.

– И, кстати, – сказал генерал, которого все называли «Василием Федоровичем», – не забудьте захватить с собой труп человека, который прямо накануне вашего прихода покушался на генерала Кондратенко и при исполнении этого злодейского замысла был застрелен насмерть офицером связи артанской армии. Хотя бы попытайтесь выяснить, кто это таков и кто приказал ему стрелять в начальника сухопутной обороны Порт-Артура.

05 декабря (22 ноября) 1904 год Р.Х., день первый, 23:45. Порт-Артур, километр к северо-западу от казарм пятого восточно-сибирского полка, дорога Юцзянь-Шуйшин, исходный рубеж наступления на центральном участке фронта.

Ровно в одиннадцать вечера, выйдя на огневые рубежи, батареи четырехфунтовых орудий артанской армии открыли беглый огонь триалинитовыми фугасаными гранатами по осадным траншеям японцев, их командным и наблюдательным пунктам, батареям и позициям станковых пулеметов. В четырех с половиной верстах к северо-востоку от этого места, там, куда должен был ударить клин наступающих, сверкали, сменяя друг друга, ярчайшие вспышки оранжевого пламени, синеватыми призраками перекатывались ударные волны, непрерывно гремел гром, и содрогание земли доносилось мелкой дрожью даже на таком расстоянии. Точно такой же огневой шквал, невидимый отсюда, бушевал и на другой стороне горы Высокой. Там, в осадных параллелях под анфиладным огнем, погибали остатки седьмой дивизии, которым тоже нет и не будет спасенья.

Но это были еще не все чудеса. Когда русских солдат и матросов сводной ударной группировки начали выводить на огневые позиции и строить в штурмовые колонны, на дороге перед ними, тихо посвистывая турбинами ( заклинание Отражения Звука вверх и вперед ) уже стояли десятка три громоздких угловатых теней, каждая размером с небольшой сарай. Те из солдат и матросов, что присутствовали при штабе три часа назад, рассказывали своим еще не осведомленным товарищам, что представляют собой эти сухопутные броненосцы, которые пойдут перед атакующими давить все подряд, и как будут «обрадованы» их появлению японцы…

Но вот колонны построены – и перед строем внутренне готовящихся к смертному делу русских воинов выходит человек, похожий на иностранного офицера или даже генерала, а также несколько сопровождающих, один из которых держит зачехленное знамя.

«Самовластный Артанский князь… Сам!», – проносится по солдатским рядам тихий шепот, и тут же офицеры дают нижним чинам команду: «Шапки долой!».

Едва колонны с полувздохом-полустоном сдергивают с голов мохнатые папахи и лихие бескозырки, как Артанский князь обнажает свой ярко вспыхнувший небесным пламенем меч Архангела Михаила, а знаменосец расчехляет Священное Алое Знамя. И ночь превращается в день: становится светло, как под мощным электрическим прожектором. По рядам проносится тихое «ох!», а Артанский князь, вздев свой меч высоко над головой, и поцеловав край знамени, громко чеканит слова: