Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

Не заморачивались абстрактными понятиями и легионеры Велизария; после завершения артподготовки они вылезли из окопов и густыми цепями пошли вниз по склону наводить среди японцев средневековое «милосердие». Там тоже редко где звучали выстрелы; в основном были слышны удары холодным оружием. Правда, тут пленных все-таки брали. Добивали обычно тяжелораненых и пытавшихся оказать сопротивление, а ходячих и покорных судьбе гнали вверх по склону, к порталам, через которые этих несчастных перегоняли ко мне в Тридесятое царство. Не то чтобы я задумал какой-то грандиозный проект в стиле товарища Сталина, для которого необходимо как можно больше неквалифицированной рабочей силы… Совсем нет. Просто я не одобряю бессмысленных убийств и не могу дозволить свои Верным убивать людей только для того, чтобы они не путались под ногами. Помимо того, у Японии тоже уже имеется некоторое количество русских пленных, в том числе интернированных гражданских с перехваченных блокадой пароходов «Доброфлота», которых ради гуманности и человеколюбия стоит обменять на захваченных моей армией японцев.

Пока в окопах осадных параллелей окончательно прекращали свое существование остатки японской группировки, еще днем штурмовавшие «высоту 203», внизу, на дороге, под горой свистели моторы уходящих в прорыв танков и с конским топотом, бряцая амуницией, мчались к Дальнему рейтарские и уланские полки. Поддержанные специальными заклинаниями кони были способны выдержать неистовую скачку при условии того, что после этого эпического рывка им дадут сорок восемь часов блаженного отдыха в весенних степях Крыма мира Смуты. Задачу свою бронекавалерийская группировка Седова-Половцева выполнила на «отлично». Голова колонны дошла до цели в три часа ночи, когда небольшой гарнизон Дальнего, ни о чем не подозревая, дрых без задних ног. Холодные, без паров, стояли у причалов миноносцы и прибывшие по разгрузку транспорты, дремали в Талиенваньском заливе на якорях крейсеры-собачки, часовые на береговых батареях и у складов, позевывая, ходили под фонарями. И В это сонное царство с лязгом гусениц, свистом турбин, конским топотом и бряцанием амуниции вломились мои танки и кавалерия. Захват сразу перешел в жесточайшую бойню. Лилитки с седел рубили сопротивляющихся японских солдат в мах, танки расстреливали миноносцы и крейсеры на якорных стоянках из пушек, и лишь госпитали остались вне этой вакханалии. Репутация варвара, громящего медицинские учреждения, мне совсем не нужна.

Удалось избежать погрома и в полевом госпитале в Шуйшине, поскольку этот населенный пункт брали не русские солдаты из гарнизона Порт-Артура, а мой разведывательный батальон: он отделился от левофланговой группировки и ворвался в этот китайский городишко чуть ли не с тылового направления. Госпиталь, штаб, склады армейского подчинения и походный бордель (женщины для утешения – неотъемлемая часть японской военной действительности) – все самое вкусное попало в руки капитану Коломийцеву. Там же нашелся наш потеряшка генерал Фок – его обнаружили у штаба осадной армии в Шуйшине. Как я и подозревал, этот тип действительно подался через фронт, хотя вряд ли навсегда. Так, краткосрочный визит с целью «посоветоваться» с британским куратором. В обычных условиях до утра его бы точно не хватились, а там бы он вернулся, отряхнул пыль с колен и сказал бы, что никуда не уходил.

Но теперь все не так. Куратор, а если точнее, группа британских советников (и журналистов), кстати, тоже в наших руках. Но если Фока я сразу отправил к герру Шмидту на душеспасительную беседу, то с британцами так нельзя. Они – лица нейтральные и как бы находятся над схваткой, но у капитана Коломийцева нашлись аргументы, чтобы добром, без всякого насилия, пригласить просвещенных мореплавателей погостить в наших палестинах. И ведь эти несчастные даже не заподозрили в моих бойцах русских. И капитану Коломийцеву, и старшему лейтенанту Антонову английский язык в его местной оксфордской версии (которой пользуется нынешняя британская аристократия) ставила сама Анастасия, а последнюю рихтовку мы наводили по произношению окружения королевы Виктории.

Форма моих солдат напоминает местную русскую весьма отдаленно, говорил капитан Коломийцев с полковником Джоном Таллохом, старшим британским атташе при 3-й японской армии, на вполне джентльменской версии британского языка. Сначала сэр Джон попробовал покочевряжится, но тогда ему было сказано, что если британские советники не хотят эвакуироваться в расположение артанских войск, то будут иметь дело с разъяренными русскими солдатами и матросами, которые как раз наводили кровавую баню японским солдатам на станции Палиджуань, расположенной в полукилометре от Шуйшина, откуда доносились страшный рев, ничуть не похожий на классическое «ура», отчаянные вопли избиваемых японцев и довольно редкий перестук винтовочных выстрелов.

Немного подумав, полковник Таллох согласился, ибо ему было очевидно, что Япония проиграла эту битву, и теперь британцам надо думать, как выжить и выбраться к своим. Выжить – в первую очередь. Вариант, при котором его тушку привозят в Лондон в виде отдельных, не связанных между собой, фрагментов Джона Таллоха категорически не устраивал. Помимо полковника, в группу британских военных советников входил специалист по воздухоплаванию капитан Александр Баннерман, драгунский капитан Артур Харт-Синнот, с большим опытом англо-бурской войны, и артиллерист капитан Герберт Сирил Такер. Информационные войска (куда же без них) представлял корреспондент «Таймс» Эллис Барлетт, до сего момента исправно оповещавший своих читателей обо всех перипетиях осады. И только оказавшись у меня в Тридесятом царстве, британские «гости» поняли, как глубоко ошибались в своих предположениях, правда, было уже поздно.

Но с ними разговор у меня состоится позже, когда из бриттов, квартирующих сейчас в Башне Терпения, полезут населяющие их бесы. Не могут не полезть, ибо англосакс без оседлавшего его злого духа – это как мерседес без мотора. И разговаривать с ними имеет смысл только в том случае, если эти бесы будут идентифицированы и выброшены во тьму внешнюю. А пока я собрал у себя магическую пятерку, к которой добавил отца Александра, свою Елизавету Дмитриевну, полковника Половцева, подполковника Седова, а также полковника Рашевского, представителя генерала Кондратенко. Тот, кстати, уже отрапортовал о случившемся на Высочайшее имя, так что сейчас мы ждем реакции от совершенно обалдевшего самодержца и готовимся прокладывать каналы в Зимний дворец. Ведь нынешний царь с супругою склонны к мистике, и Артанский князь со всеми его чудесами будет им как раз ко двору. Но это потом, а ныне мы обсуждаем итоги вчерашнего дня.