Мария Архангельская - Внутренний дворец.

Мои попутчики хлюпали, чавкали, и вообще явно были не сильны в застольном этикете. Я мысленно морщилась и постаралась разделаться с едой поскорее. Потом вышла во двор, снова полюбовалась на верблюда. Стемнело, но и электрических огней видно не было.

Утром мы опять выехали рано, но на этот раз суета, с которой фургоны выводили со двора, меня разбудила, и потому я имела возможность наблюдать, как один из караванщиков, поспорив о чём-то с хозяином двора, расплатился с ним металлическими монетами.

Постепенно местность становилась всё более неровной, и вот уже мы двигались по грунтовой дороге, вившейся между холмов. Холмы потихоньку начинала покрывать зелень – всё ещё клочковатая, невысокая, сквозь неё просвечивала жёлтая почва, но вид всё же стал повеселее. Я наивно понадеялась, что жара пойдёт на убыль, но не тут-то было. Пот пропитывал мои немногочисленные одёжки, яркое солнце с безоблачного неба просвечивало сквозь полог душного фургона, я обмахивала лицо рукой за неимением веера и мечтала о прохладном душе или хотя бы о скорейшем наступлении заката. Его, в отличие от душа, всё же были шансы дождаться.

Холмы потихоньку переходили в горы, и дорога пошла вверх. Спустя три дня мы заночевали в ещё одном городке, выглядевшем так же средневеково, как и первый. Это уже начинало настораживать. На вершине над городком я разглядела какое-то строение с выгнутой на китайский лад крышей, но когда я спросила у одного из наших всадников «что это?», тот лишь пожал плечами. Скоро мы проехали отходившие от дороги ступеньки вверх, видимо, как раз ведущие к этому строению. А горы всё тянулись, как до этого пустыня. Стали появляться деревья, пока одинокие и невысокие, а в долинах мы проезжали через небольшие поля, пересечённые каналами, где журчала или стояла вода, дразня влажным запахом. На полях работали люди в широкополых плетёных шляпах, иногда они разгибались и долго смотрели нам вслед. Однажды мы заночевали в чём-то вроде храма – несколько строений с такими же вогнутыми черепичными крышами, как у того, что на горе, окружала невысокая стена с воротами без створок. Ворота тоже были крыты черепицей и украшены резьбой с иероглифами, весьма смахивавшими на китайские-японские и где-там-их-ещё-используют. Во дворе стояли три статуи, две изображали женщин с узкими глазами и пышными причёсками, одна играла на флейте, другая, со змеиным хвостом вместо ног, кажется, танцевала. Третий, толстый мужчина с чем-то вроде зелёной черепицы в руках, сидел, скрестив ноги и улыбался, как Будда. Постамент под ним был заляпан воском или стеарином, а деревца во дворе пестрели разноцветными лоскутками, завязанными на ветвях.

Заночевали мы в этот раз под крышей, на матрасах, разложенных на полу в большой комнате, почти зале. А на ужин нам таки подали рис, и я окончательно убедилась, что придётся осваивать искусство есть палочками. Девчонки показали мне, как их держать, но то, что легко выходило у них, с трудом получалось у меня. Были б здесь нормальные ложки, можно было бы обойтись ими, но те ложки, которые нам дали к супу, больше походили на керамические черпачки. Зачерпнуть ими жидкость было нетрудно, а вот с сыпучими телами появлялась проблема.

В конце концов я по-простому поднесла чашку с рисом, мелко нарезанным мясом и какими-то овощам ко рту и пересыпала содержимое небольшими порциями себе в рот, помогая палочками. И заела жареной в масле булочкой.

Вот так мы ехали, ехали и ехали. Мимо становившихся всё зеленее склонов. Мимо полей и пастбищ. Мимо наконец появившихся рощ, лесов и деревень. И в конце концов доехали до крупного города.

Дело было уже к вечеру, так что я как раз рискнула выбраться из фургона и пройтись рядом, чтобы поразмять ноги. И не сразу поняла, что полоска, появившаяся на горизонте – это каменная стена. Когда она приблизилась, стали видны башни, сложенные из серого камня, бойницы, зубцы… В самой большой из башен были прорезаны ворота, и дорога ныряла прямо в них. У ворот виднелось что-то вроде рынка, а дальше вдоль стены в обе стороны теснились какие-то халупы, крытые чем-то серым. Камышом? Соломой?

Со мной поравнялся один из наших всадников и властно махнул рукой, указывая на фургон. Я не стала спорить и послушно влезла внутрь, чтобы тут же пробраться вперёд и, отодвинув полог, продолжать наблюдать за надвигающимся городом через плечо возницы. Позади меня послышались возня, аханье и восхищённый шёпот – девчонки сгрудились за моей спиной, блестя любопытными глазами и обмениваясь впечатлениями. А полюбоваться было чем. Воротная башня, по здешнему обычаю крытая черепицей, впечатляла своими размерами. Так же, как и деревянные, окованные металлом и выкрашенные чёрной краской створки ворот. В воротах стояла стража – по несколько воинов с каждой стороны, в блестящих чешуйчатых доспехах, из-под которых высовывались долгополые красные одежды, в островерхих шлемах, с копьями и узорчатыми щитами. Причём узор на щитах был одинаков, да и вообще, чувствовалось, что и одеты они по одному образцу и подобраны явно по росту – не видно было не слишком маленьких, ни слишком высоких. Люди входили и выходили в ворота, не сказать, чтобы их собралась толпа, но ручеёк прохожих был постоянным. Также проехали несколько тележек и одна закрытая повозка на двух больших колёсах. Стража стояла как статуи, никак не реагируя на входящих-выходящих.

– Кангы! – возница обернулся к нам и указал рукой вперёд, открыв в усмешке жёлтые зубы. – Много людей! Будет больше!

Похоже, что «кангы» – это всё-таки «город». Башня уже нависала над нами. Поверху и по обеим сторонам от створок тянулись длинные каменные плиты, сверху горизонтальная, по бокам – вертикальные, с вырезанными на них иероглифами. Над верхней плитой было что-то вроде балкона, и там, судя по металлическому блеску, тоже стояла стража. На балконе на равном расстоянии друг от друга были укреплены небольшие треугольные флаги бело-синего цвета – иногда, когда налетал ветерок, они разворачивались. Тем временем наш фургон затормозил, так же как и тот, что катил перед нами. Оказалось, что стража наш караван всё же заметила. Двое стражников вышли вперёд и, скрестив копья, преградили ему путь. Я почувствовала себя попавшей в исторический или фэнтезийный фильм.

Вперёд выехал один из всадников, бывший старшим в нашем караване. Теперь он приосанился и положил руку на эфес сабли – жест был не угрожающим, скорее старший пытался придать себе значимости. Несколько отрывистых вопросов, несколько столь же отрывистых ответом, и я осознала, что не понимаю ни слова. Хотя вопросы типа «куда» и «зачем» уже вполне выучила. Похоже, что местные общаются на каком-то ином языке, чем караванщики. Тем временем старший извлёк из-за пазухи жёлтый свиток и протянул стражу. Тот развернул, изучил и кивнул. Воины отступили на свои места, и мы двинулись по прохладному туннелю внутрь города. Грохот колёс стал оглушительным, когда в туннеле его вернуло эхо, потом зазвучал потише, но совсем не смолк. Улицы в городе были вымощены каменными плитами – по крайней мере те, по которым мы ехали.