Секретный Блиц - Звезды не для нас [сборник]

– Яблочки, кому яблочки?

– Почем яблоки, красавица? – покупатель нарисовался. Глаз прищурил – приценивается. Из гильдейских торговых людей, не иначе. Расчетливый такой взгляд, а под глазами мешки. Неспокойная жизнь у мужика. Называю цену.

– Дорого берешь.

Наклоняюсь к нему поближе.

– Зато могу особенное яблочко дать. Кого теща пилит или конкурент замучил – очень помогает.

– Даже так? – буравит меня взглядом.

– Животом чуток помается – посговорчивее будет, – подмигиваю.

Думает. Прям слышу, как у него мысли в голове ворочаются.

– Ну что ж, давай на пробу.

Насыпаю ему в корзинку яблок, одно достаю из под-полы, в тряпицу заворачиваю:

– Самое сладенькое. Приходите еще.

И ссыпаю в кошель серебряные монеты.

Девчонка-то, гляжу, совсем замерзла, на руки дышит, дрожит. Небось и не ела ничего со вчерашнего вечера. Понятное дело, много ли на грошовых склянках наторгуешь. Эх, сама такой же по молодости была, нищая да гордая. Это потом меня маркиз подобрал, жить научил. Замуж выдал. Не без своего интереса, конечно, а как иначе? Смотри-ка, она еще и шелудивую собаку своим обедом кормит. Вот ведь глупая.

Кажется, ко мне покупатели. Из богатых. На всякий случай надо чепец пониже на лоб надвинуть да ссутулиться.

– Ты смотри, хоть что-то хорошее в этой глуши. Яблоки да бабы, – это он другому. – Насыпь-ка яблок, красавица, – а это уже мне.

Не поднимая на них глаз, выбираю яблоки. Не до шуток. Слишком хорошо одеты эти франты. Только бы не из наших краев.

– Кого-то она мне напоминает. На одну королеву похожа… Как ее… Аманда… Аванта… Красивая, чудо как хороша, но редкая стерва. Королевство совсем разорила. Сначала все на балы спустила, потом с соседями поссорилась, до войны довела. Краем уха слышал, что король ее то ли казнил, то ли в башне запер. Давно я в тех краях не был. А ну, красавица, повернись. Как зовут-то тебя?

Вздрагиваю.

– Ваната, господин, – внезапно севший голос похож на карканье.

– Да ладно, приятель, ты на руки ее посмотри – обветренные, ногти обломаны. И сама как колода, – второй небрежно кидает на прилавок золотую монету. – Пойдем, я тебя с баронессой познакомлю – талию двумя пальцами обхватишь, голосок колокольчиком звенит…

Внутри меня скрутились в тугой комок страх и ненависть. Сорвать бы опостылевший чепец, дрянную жилетку, поддетые вязаные кофты, вцепиться в обидчиков. Хочется выть от безысходности. Но нельзя. Я сильная. Я выживу. И отомщу тому, кто выгнал меня из королевства.

– Ты не заболела ли, милая? – морковная бабка дергает меня за рукав, участливо заглядывает в лицо. – Может тебе водицы принести?

– Спасибо, тетенька, я яблочко съем, все само пройдет. И вы угощайтесь, – достаю из-под полы яблоко. Ни к чему мне ее назойливое внимание, своих бед хватает.

Через несколько дней на бойком месте вместо морковки появляются имбирные пряники. Вот и ладно. У этой соседки и передник чистый, и хватка деловая, и покупателей побогаче зазывает. Найдем общий язык.

Который день стою. Не сахар такая жизнь, ой не сахар. Зато новые сапожки, шубку справила. Еще немного – и поминай как звали. Приоденусь, перезимую и уеду. Выживу. Красота – она любые двери открывает.

– Сочные спелые яблочки! Купите яблочки, господин…

Да что такое, еще один отвернулся и ушел.

– Яблочек не хотите, дядя? Для себя, для женушки?

Этот почесывает бороду да похохатывает:

– Говорят, с гнильцой яблочки-то. Снаружи красиво, внутри с червяком.

– Это все завистники! Лучше моих яблок на сто миль в округе нет! – в сердцах хватаю с горки самое красивое и с хрустом откусываю.

Меня душит отчаяние. Только все наладилось, неужели снова прятаться и кочевать по придорожным трактирам?

Вокруг смеются. Слезы текут по моему лицу.

– Да ладно тебе, не плачь, – торговка пряниками обнимает за плечи, вытирает мне лицо краем передника, вышитые розочки царапают щеки. – Будешь перед каждым нюни распускать – всех покупателей распугаешь. На-ка вот пряничка съешь, сладкое помогает. Домой иди, успокойся.

С благодарностью беру пряник. И впрямь полегче стало.

Всю ночь мечусь в забытьи. Мой первый бал. Волшебство огней и музыки, счастье переполняется меня. Маркиз шепчет на ухо, с кем танцевать. Проваливаюсь в темноту. Незнакомый мальчик убегает от няни и останавливается возле меня. «Мама?» – неуверенно спрашивает он. Счастливая улыбка короля. Смешно – какая же я мама? – «Иди сюда, глупыш». Сладкий крем с его ручонок, испорченное новое платье. Ершистый подросток несколько лет спустя: «Ты мне не мать. Ты никто!» Снова темнота. «Мы не можем столько тратить на твои прихоти. Ты хоть раз видела людей, которые тебя кормят? Спрашивала, чем они живут, пыталась помочь? Грязные и неотесанные? Так умой и научи. Каждый твой бал – это целая деревня без еды на всю зиму». Презрение в его глазах. Темнота. Тяжелая дверь заперта на замок. Платье служанки, тряский тарантас, унизительные разговоры с ростовщиками. Ворочаюсь, отмахиваюсь от воспоминаний, но они зудят внутри, отзываются ноющей болью.

Утром меня выворачивает наизнанку, кружится голова. Надо дойти до рынка, купить у девчонки склянку. Говорят, любую болячку лечит.

Каждый шаг дается с трудом. Медленно добираюсь через толпу до ее прилавка. Даю девчонке золотой. Она растерянно пытается вернуть мне монету.

– У меня и сдачи столько нет.

– Не надо сдачи, оставь себе, – тяну руку за склянкой.

– Не могу я с больного человека лишнее брать, – чуть не плачет. – Так забирайте, вам ведь нужно, – сует мне в руки склянку вместе с золотым. – Только пусть кто-нибудь из близких вам в ложку накапает, так надо.

Внутри жжет все сильнее. Домой, надо домой. Отлежусь, оклемаюсь – и вон из этого паршивого городишки. От боли темнеет в глазах. Хватаюсь за ограду, чтобы не упасть. Земля неодолимо тянет к себе, я оседаю на каменную брусчатку, не чувствуя осенней сырости и холода.

– Тетенька, не умирайте, тетенька, – девчонка стоит надо мной, размазывая по худым щекам слезы. – Вам обязательно поможет, всем помогает. Я вам накапаю, да из моих рук не сработает, надо, чтобы кто-нибудь из близких вам эту настойку дал. Или кому вы доброе дело сделали. Есть же хоть кто-то, кого вы любите?..

Мысли путаются. Кружатся чужие лица, мерещится тощая собака – вздрагивая шелудивыми боками, она бережно берет хлеб с девчонкиной руки, благодарно виляет хвостом и, оглянувшись, с укоризной смотрит мне в глаза. Окружающий гомон исчезает, и меня окутывают холод и темнота. Я вязну, тону в небытии, и где-то далеко-далеко затихает и гаснет мамина колыбельная песня.

– Прянички, имбирные прянички! Подходи кому пряничка!..

Сергей Резников