Владимир Сухинин - Виктор Глухов. Книги 1-11 [Компиляция]

— Видишь, твои солдаты повержены. — Я обвел рукой двор и стены, заваленные черными телами. В ментале по крепости витал парализующий ужас — Шиза постаралась. — Они все живы, у тебя есть время, пока не стемнеет, отсюда уйти вместе с ними. Со всех оставшихся я сниму шкуру на хромовые сапоги.

Командир гарнизона стоял камнем, не веря случившемуся. Я отпустил его и сказал:

— Передай своему командиру, что я иду на "вы".

Он в ступоре продолжал стоять и молчать. Для лучшего понимания я дал ему подзатыльник и спросил:

— У тебя кто командир?

— Гресса Ильридана, — ответил он, потирая затылок, и со страхом посмотрел на меня. Но уже осознанным взглядом. Поморгал и несмело спросил: — А ты кто?

— Я друг и гость глендара Грендара, мы пришли повоевать с вами и развеяться, но убивать мне не хочется, поэтому собирай своих черномазых и дуйте отсюда, не то Ку-клукс-клан подойдет, вот он вас живыми не отпустит. Давай-давай поторапливайся, — подтолкнул я его в спину, — скоро бойцы придут в себя, и ими нужно будет командовать. Оружие, знамена складывать у моих ног; кто попробует уйти с оружием, с того сдеру шкуру.

Постепенно солдаты приходили в себя, командир носился между ними, что-то объясняя, и взоры всех обращались ко мне, одиноко стоявшему в центре двора. Вокруг меня кружилась клубами иллюзорная чернота, скрывая ноги. Я понимал, что в их глазах кажусь Темным властелином, а мне только этого и надо было.

Тут один самый умный или глупый стал разворачивать баллисту в мою сторону. Я вышел в боевой режим, прыгнул телепортом на стену и хорошим пинком послал его подальше и так же вернулся обратно. Вышел из ускорения и вместе со всеми, кто пришел в себя, наблюдал полет орущего Икара. Он пролетел полдвора и упал, подняв кучу пыли.

— Не жилец, — сказал я, — пойдет на шкуродерню.

Этот полет и мой комментарий охладили все горячие головы. Сопротивление было подавлено на корню разлитым в воздухе ужасом, оно парализовало волю противника и сделало его беспомощным. Хотя это стоило мне изрядного количества энергии.

Дзирды уходили, понурившись, кидая мечи и арбалеты мне под ноги. Последним уходил командир, он бережно положил баннер своей сотни и не оборачиваясь ушел.

Я подождал полчаса. Увидел, что летун зашевелился и застонал. Подошел к несчастному и стал его внимательно рассматривать. Такой же мелкий, как лесные эльфары, черная кожа, из-за которой я их принял за негров, длинные уши и красные большие глаза.

— Жить хочешь? — спросил я его, когда он с трудом поднял на меня свои глазищи. У него не было сил ответить, но он согласно моргнул. — Будешь мне служить; если постараешься, может, потом отпущу! — не терпящим возражения тоном приказал я, влил ему в рот эликсир и подлечил заклинанием.

Через пять минут он был почти здоров.

— Звать я тебя буду Пятницей, меня называй ваша милость. Понял? — добавив угрозы в голос, спросил я. Тот вздрогнул и согласно покивал головой, рожа при этом у него сильно скривилась. — Ничего, привыкнешь, — усмехнулся я. — Ложись! — резко и неожиданно для него прозвучал мой приказ. Дзирдец, не успев подумать, упал на землю. Я надрезал ему руку ножом и стал проводить ритуал привязки с элементами подчинения. Он с ужасом смотрел на мои действия.

— Я теперь раб? — слабым голосом спросил он.

— С чего ты взял? — удивился я. — Просто наладил с тобой связь и сделал так, чтобы ты не смог мне навредить.

— Я видел, ты проводил ритуал подчинения из магии крови, — ответил он, и в его голосе слышались нотки сильного недоверия. Я посмотрел на него более внимательно:

— Ты знаешь про магию крови?

— Я не владею ею, но жрицы нашей богини используют ее. Я много раз видел, как проводили ритуал полного подчинения, ты проделал примерно то же.

— Запомни две вещи, Пятница. Первая: я для тебя "ваша милость" и обращаться ко мне надо на "вы". Второе: я сказал служить, а не быть рабом. А теперь вставай и пойдем.

В лагере нас встречали настороженно и косились на черного. Взгляды были явно недружелюбные. Я дал команду командирам строиться, хиртманы уже слушались меня беспрекословно, глендар был вечно пьян, а указания, что делать и куда идти, кто-то должен был давать. Тем более что я их вдохновлял каждый раз чаркой крепкой настойки.

Перед строем я произнес вдохновенную речь.

— Солдаты! Вы проявили мужество и отвагу. Это ваша первая, но не последняя победа над извечным врагом. В результате умелого маневра хиртов противник сдался, сложил оружие, знамя и покинул сторожевой редут, — сообщил я новость построенным воинам. — Он не смог разрушить веками сложившиеся ценности подгорного народа. — Я помолчал, думая, какие ценности враг хотел нарушить? Отобрать у них самогонку? — Теперь коварный враг не заставит нас мочиться сидя. Мы, как и раньше, будем это делать стоя. Ура! — сказал я первое, что пришло в голову.

Они уже знали, что отвечать надо троекратным "ура!", и по полю разнеслось их слитное и довольное "у-а-а-а". Дождавшись конца криков, я продолжил:

— Всем по чарке настойки за бравый вид и отличную службу. Командиры, представьте к наградам всех отличившихся. Сми-и-ирна-а! — скомандовал я. — Слушай боевой приказ! Приказываю! Выдвинуться в сторожевой редут и осуществить сбор трофеев. Шаго-ом марш.

Командир на всякий случай отправил разведчиков, и те вернулись, сильно огорошенные и радостные, потому что все оказалось так, как я и сказал. Ночевали мы уже в крепости, а входили в нее под "Прощание славянки". Если разведчики-дзирды и наблюдали за нами, то, думаю, были сильно удивлены составом нашего войска.

Ночевал я опять с подружкой, имени которой даже не спросил, да и бог с ним, с именем, нам и так было хорошо.

Утром за столом встретил похмельного, сурово смотрящего глендара.

— Мы где? — спросил он.

— Мы празднуем твою победу, Грендар. Вчера твои войска без потерь заставили противника сложить оружие и сдаться. Нами захвачен передовой редут.

— Мы что, воюем? — ошеломленно спросил он и как-то беззащитно огляделся вокруг.

А вокруг царило застолье. Немного пришедший в себя второй советник поднял голову и прошамкал: "Я шребую прошолшения башкета", — во рту у него был пучок зелени, который он не успел прожевать прошлым вечером, потому что отрубился.

— Грендар, о тебе будут песни слагать, о тебе и о твоем героическом походе. Так что давай присаживайся и будем продолжать отмечать победу.

Вскоре подтянулись девушки и по заведенной традиции пригубили, закусили и грохнули "Катюшу". От первых куплетов девичьего хора, который грянул как из пушки, глендар свалился с лавки. Ему помогли подняться, и он только махнул рукой, выдул кружку, посмотрел на меня и сказал:

— Его величество меня повесит? — и налил еще полную кружку.