Анатолий Подшивалов - Негоциант

— Говорят, что это магические камни царя Соломона, так как там видно шестилучевую звезду, это ты, наверно еще из Эфиопии привез, купец? Знать, подарок негуса, не иначе? Некоторые говорят, что твоя удача и провидческий талант связаны с этим камнем.

— Государь, от негуса дождёшься… Сначала даст, потом заберет! Мне, конечно, это стало интересно, может, правда, пустить слух, что они магические? Вообще-то это редкие мадагаскарские сапфиры, там свет так преломляется, что в отражении видно звезду, закон оптики. Купил я их у Исаака из Харара, мой телохранитель специально ездил за ними, я ему письмо для ювелира передал, но Исаак отказался переезжать в Россию – у них там целая община и один он не поедет, а ребе уезжать не велел, мол, в России к евреям плохо относятся.

— Ну вот, не хватало мне весь кагал только везти, ладно, обойдемся своими ювелирами, но ты ему еще раз напиши, что купцом первой гильдии его сделаю и поставщиком двора, так что никакая черта оседлости ему не грозит.

Потом царь обратил внимание на мою рассеянность, я как-то невпопад ответил на его вопрос и он спросил, не случилось ли у меня чего.

— Как не случилось, государь! Теперь мне с самим кайзером судиться придется: проклятая Фарбениндустри не только утащила у меня лучшего химика и выиграла процесс, который я проиграл из-за того, что беглец получил германское подданство, но еще и встречный иск на меня через посольство подала. Суд через неделю, мой адвокат его явно проиграет, судя по черновику речи, что он заготовил. Думаю, сам выступлю и напомню как германский шпион взорвал мою лабораторию и похитил секреты.

— Постой, купец, не спеши. Раз дело государственное, то государство и должно выступить. Сейчас я Гирсу телефонирую, пусть своих крючкотворов с Певческого моста пошлет в суд, мы еще этой немчуре покажем! А сейчас пошли рыбу удить!

И вот сидим мы на берегу пруда, царь в резном кресле, ну прямо как на троне, мне скамеечку подогнали. Казак-атаманец [23] То есть, служащий в лейб-гвардии Атаманском полку из которого формировался личный конвой ЕИВ. нанизывает на крючок навозного червя, смачно плюёт на него, забрасывает удочку и вручает ее «знатным рыболовам». Кроме меня и царя на рыбной ловле присутствует Сергей Юльевич Витте, который предпочитает все делать сам, но я выуживаю больше всех карасей по количеству, царю попадаются самые крупные экземпляры, а Сергея Юльевича одолели ерши. Сначала он их решил выбрасывать, но царь не велел – пойдут на навар к ухе. Витте решил подвинуться к нам ближе, так как казаки, видимо прикормили место, где сидели мы, а он оказался вне его. Юльич спросил разрешения у царя и отвлек его, а я в это время увидел, что царский поплавок как-то странно себя повел – задрожал и лег на воду – то есть кто-то взял наживку снизу вверх. Тихонько окликнул государя и надо отдать ему должное, он сразу же подсек и удилище согнулось дугой. Кто-то большой и крупный был на другом конце лески…

— Ай, спасибо тебе, купец, чуть было не прозевал поклевку, но теперь он никуда не денется, — приговаривал царь, вываживая крупную рыбу.

Казак бросился за подсачком и скоро в нем уже трепыхался здоровенный линь, едва ли не четырехфунтовый!

— Какой красавец! Давненько я здесь ничего крупного не выуживал, — царь радовался как мальчишка, рассматривая толстого линя. — Это все ты, купец, со своей удачей, все, теперь удить рыбу без тебя не пойду!

Потом мы еще немного поудили, но суматоха распугала карасей и они «убёгли», как выразился атаманец. Поэтому отправились домой, следом казак нес улов, а дворцовые слуги – мебель и удочки. Поблагодарил атаманца за отличную рыбалку, дав ему трояк на выпивку, и получив в ответ: «Не сумлевайтесь, ваше превосходительство, завсегда для вас расстараемся и духмяных червячков навозных на здешнем базу [24] Имеется в виду хозяйственный двор, а конкретно – скотный двор, откуда обитатели Гатчинского дворца получали свежие молочные продукты. накопаем и рыбу прикормим, только заранее скажите, что рыбалить собираетесь».

Улов был отправлен на кухню, а к нам явился Черевин с фляжкой и мы выпили по маленькой серебряной рюмочке хорошего коньяку за удачный поход. Потом генерал ушел отдавать приказания охране, а мы стали обсуждать проблемы Дальнего Востока и строительства железной дороги. В основном, вопросы были связаны со строительством пути от Красноярска на восток, как решить переправу через Байкал и стоит ли арендовать землю у Цинской империи под строительство прямой ветки до Хабаровска-Владивостока. Я опять высказался за то, что надо строить путь без паромных переправ: тут уж как инженеры решат, либо кругом Байкала, либо от Иркутска через Слюдянку на Олхинское плато, но сразу уповать на дорогу по Манчжурии я бы не стал – во время войны ветку сразу перережут. Да и вообще, зачем нам этот Ляодунский полуостров, куда Сергей Юльевич предлагает тянуть дорогу? Порт-Артур – неудобная гавань, приспособленная для старых небольших броненосцев. Вот адмирал Дубасов, командующий эскадрой в Тихом океане, предлагал корейские порты, лучше всего Мозампо, на самом юге полуострова.

Витте мне возражал, что Ляодун – очень выгодный район для базирования войск, китайцы там целую крепость построили.

— Сергей Юльевич, они ее не построили, а строят по устаревшим немецким чертежам. Пусть даже флот будет базироваться в Артуре – запереть узкий выход из гавани – и все: флот окажется в ловушке. К тому же крепость как таковая там бесполезна – на Ляодуне масса мест для высадки десанта в обход укреплений.

— Александр Павлович, а вы не боитесь, что японцы сочтут вызовом строительство порта в Мозампо, — возразил мне Витте.

— Конечно, такое может случится, но, чем раньше мы заявим претензии на Корею, тем лучше. Пока наш флот на Тихом океане гораздо сильнее японского. Вот во время инцидента в Оцу [25] Нападение «японского городового» на наследника-цесаревича в 1891 г. два года назад два наших крейсера утопили бы весь японский военный флот, чего и боялись японцы, вот тогда и надо было ставить вопрос о занятии нами Мозампо в качестве жеста доброй воли микадо для заглаживания инцидента, [26] Александр III велел крейсерам «Память Азова» и «Владимир Мономах» идти во Владивосток, несмотря на то, что японцы всячески старались замять скандал, многие даже совершили для этого ритуальные самоубийства, а император Мейдзи лично посетил легкораненого Николая на борту «Памяти Азова» – беспрецедентный шаг, так как вступив на корабль, он попадал на территорию чужого государства, чего «божественный тэнну» делать никак не мог. впрочем, времени прошло немного, еще ничто не забылось.