Михаил Ланцов - Государь Руси

— Допустим, — поджав губы, холодно произнесла она.

— Подумав, мы решили провозгласить вашу Romanum Universale Statum северной частью империи в противовес западной. И венчать тебя, уважаемая, и Василия в соборе Святой Софии на законное правление частью империи.

— Вы думаете, что Ярослав согласится? — после очень долгой паузы спросила Пелагея.

— Мы думаем, что согласится.

— И что вас заставляет так думать?

— Ты его не знаешь.

— Серьезно? — холодно усмехнулась Пелагея.

— Василий – сын своего отца. Он полон амбиций, которые ему подогрели атланты. Ты разве не понимаешь, что он пытается сделать?

— Что? Зачем говорить вопросами? Что это за игра?

— Твой муж пытается возродить единую империю. Ту, что простиралась от Междуречья на востоке до Испании на западе, от Нубии на юге и до Британии на севере. Причем возродить ее больше и могущественнее, чем она была раньше. Мы этого сразу не поняли. Но теперь нам понятно, почему он выбрал верхнее течение Днепра для своего появления…

— Но боги…

— Или атланты, — перебил Пелагею Фотий. — Мы думаем, что к вашему поселению его перенесли атланты. И во всей этой истории мы не можем понять только одного – их выгоды. Что они получат от возрождения империи?

— Для начала, — процедила Пелагея, — было бы недурно удостовериться, что ваши представления верны. И что мой муж действительно желает того, о чем вы грезите.

Наступила тишина.

Вардан переглянулся с Фотием. Тот лишь вздохнул и обратился к Пелагее как к неразумному ребенку.

— А что, по твоему мнению, твой муж пытается добиться?

— Обеспечить покой для нашего семейного гнездышка. Торговлю, безопасность и покой. Поэтому он защищает наши торговые интересы, помогая тем, кто торгует с нами. Поэтому он защищает тех кочевников, с которыми мы можем договариваться. Ведь Днепровские пороги без них проходить сложно и беспокойно.

— И только?

— И только.

— Моя милая, — умилительно улыбнувшись, произнес патриарх, — если бы твой муж хотел только того, что ты сейчас сказала, то не лазил бы в такие далекие походы. Ему нужны были ремесленники. Но зачем он полез в Александрию? Это большие риски. Причем он не просто ее разграбил и ушел, а завоевал. И не только Александрию. Он вполне мог бы отправиться в поход на Британию, как его норманны и приглашали. И привезти оттуда с куда меньшими рисками тех же ремесленников. Зачем такие сложности?

— Не знаю, — чуть помедлив, ответила Пелагея.

— А эти его выходки с богословием и жертвоприношениями? Он ведь их делал вполне осознанно. Мы не сразу поняли, но цель их была проста – собрать Вселенский собор. Впервые за многие годы. Собрать всех церковных иерархов воедино и сковать их единой целью.

— Вы думаете, что Ярослав желал этого? — удивилась женщина.

— Безусловно, — кивнул Фотий. — Василий последовательно собирает камни, разбросанные его предшественниками. Как может. И у него получается. Ты, видимо, не в курсе, но он состоял в переписке с василевсом еще когда тот им не был. И дал ему много полезных советов. Благодаря одному из них мы сумели успокоить Балканы и, фактически, включить Болгарию обратно в состав империи. Армения ныне независима и союзная империи держава. Моравия же выступает надежным щитом против германцев. В Италии именно благодаря предложенной им авантюре нам удалось не только дискредитировать Папу, но и подойти вплотную к Риму. То есть, вплотную приблизиться к могуществу времен Юстиниана. А его последовательные шаги по ослаблению держав франков? Он один сделал едва ли не больше, чем все викинги вместе взятые. А ведь франки – это Галлия. Один из важнейших регионов западной части империи. Твой муж за столь непродолжительный срок сумел сделать для возрождения империи дел столько, чтобы после смерти встать в один ряд с Юстинианом Великим.

— Это звучит странно…

— Именно поэтому мы не смогли сразу разобраться в происходящем, — улыбнулся Вардан. — Мы думали, что он борется за власть в Восточной Римской империи. Однако совсем недавно к нам пришло понимание. Нет. Это не так. Он пытается возродить старую единую империю. Из-за чего волей-неволей создал вокруг себя в верхнем течении Днепра центр силы, буквально пропитанный римским духом. И мы хотим его отблагодарить.

— Вот этим вот провозглашением?

— Ты не знаешь, но Константинополь так называется не официально. Официально он именуется Новый Рим. Удивлена?

— Да… — как-то ошарашенно произнесла Пелагея.

— Поверь, — произнес василевс, — провозглашение его земель полноценной частью империи в максимальном ранге автономии – это то, от чего он не откажется. Я правлю – Восточной Римской империей. Он – северной. И вместе мы возродим западную. Совокупно они будут представлять собой единое целое, как в былые времена.

— Вы все так думаете?

— Все, — кивнул Фотий. — Весь Вселенский собор сошелся на том, что эта мысль верна. Хотя Василий о том и не говорил ни слова.

— Пусть так. Но мне что с того? И какая связь с этой его изменой?

— Его измена – политически выгодна. Ты должна простить его. Он пожертвовал собой ради закрепления мира в Иудее и тех краях. У нас нет войск, чтобы защищать те земли. Но они нам жизненно важны. Поэтому его шаг – шаг политика и василевса, который думает о благополучии державы, а не только о своем собственном.

— Мне от ваших слов должно стать легче?

— Нет, дочь моя, — произнес Фотий.

— Дочь?!

— Ты же принимала крещение перед тем, как обвенчалась с Василием. А потому – дочь, духовная дочь.

— Я не принимала крещения. И нас обвенчал арианин, а не никеец.

— Боже… — тихо ахнул Фотий.

— Спокойно! — остановил его василевс. — Мы это можем исправить.

— Я не собираюсь принимать крещение, — нахмурилась Пелагея. — Я жрица Макоши. А двум богам не служат.

— Макоши… Макоши… и чем она славна? — словно пытаясь что-то вспомнить, спросил Фотий.

— Она отвечает за любовь, женское плодородие и здоровье. Ярослав говорил, что у греков ее называли Афина, а у ромейцев – Венера.

— Тебе нужно креститься, — с нажимом произнес Фотий.

— Кому нужно?

— Тебе нужно. Потому что твой брак, заключенный озвученным обрядом не может быть законным. Ты же не хочешь, чтобы та девица претендовала на статус законной жены?

— С какой стати он не законный?

— Потому что в брак с христианином по христианским обычаям может вступить только христианка.

— Ярослав ведь вынес на Вселенский Собор новые правила.

— Вынес, — чуть поджав губы произнес Фотий. — Но Собор их пока не принял. И неизвестно – примет ли. В любом случае, если станет известно, что ты не христианка, то в глазах окружающих окажешься наложницей, а не супругой. И твой статус окажется таким же, как и у той девицы, — от этих слов Пелагея дернулась как от пощечины. — Хуже того, многие влиятельные дома Римской империи попытаются выдать за Василия свою дочь законным браком.