Михаил Ланцов - Князь... просто князь

Поэтому, выйдя в середине августа из Гнезда, добраться к середине сентября до Константинополя не представлялось сложным от слова вообще. Обратно, конечно, двигаться подольше. Но, после того, как Ярослав был признан Варданом внебрачным сыном Феофила с Гнездом образовалась постоянная и довольно устойчивая связь. Вардан боялся выпускать его из вида. Ведь он сам власть узурпировал и не имел никаких законных оснований на нее. А Ярослав… известный в Константинополе как Василий сын Феофила, имел. Сомнительные, но их было куда больше, чем у Вардана. Да, парень – бастард. Но так и что? Сил недовольных Варданом было много. И их этот момент совершенно не смущал. Потому наиболее оптимальны решением для правящего василевса было избавиться от нашего героя. Слишком опасен. Не сам по себе, конечно, и не сейчас, а потенциально и как знамя для очередного государственного переворота, на которые так богата была Византия. Но Ярослав сумел Вардана заинтересовать…

— Кто приказал покушаться на жену и детей Василия? — тяжело вздохнув, поинтересовался Вардан.

— Мы не знаем… — помявшись, произнесли оба визави.

— Или не хотите говорить?

— Это домыслы. Мы не хотим наговаривать на людей.

— И все же сказать придется, — мрачно произнес Патриарх Фотий, который также присутствовал на этой встрече.

— Мы думаем, что его подговорили родственники, — осторожно произнес один из мужчин в рясе.

— Дескать, негоже сыну василевса брать в жены дикое животное, — поддержал его второй.

— Тем более, что она языческим идолам поклоняется, — добавил первый.

— А кого он должен был взять в жены? — прищурившись, поинтересовался слегка раздраженный Вардан.

— Евдокию, — вместо опрашиваемых произнес Фотий. И жестом отправил их вон из помещения. Те скосились на василевса и только после его кивка, удалились.

— Ты думаешь? — спросил Вардан, когда лишние уши ушли.

— У них в семье только одна девица свободна. Из числа близких родичей к главе дома. Она юна, красива и обладает очень приятным голосом, как говорят. К ней полгода назад сватались, но безуспешно. А предложение было интересным. Вероятно, они уже тогда планировали выдать ее за Василия.

— И зачем она ему? Думаешь, он бы повелся на смазливую девчонку? Говорят, что он свою страсть до баб умеет контролировать.

— Они могут предложить ему поддержку. Большую поддержку. Сначала там, в Гнезде. А потом… мало ли что будет потом?

— Никак не угомонятся… — тяжело вздохнув покачал головой Вардан.

— И не угомонятся. Такой соблазн! — заметил Фотий, назидательно подняв палец.

— Соблазн… — кивнул василевс. — И меня настораживает, что Василий на него не поддался. Он молод и должен быть горяч. Может быть люди врут?

— Может и врут. Но о том, что Василий занимается только делами Гнезда, говорят все наши люди, — пожав плечами заметил Фотий. — Он строит крепость. Пытается поставить под свою руку дикие племена.

— Всего одно племя, — поправил Патриарха священник, что стоял рядом с ним. Считай адъютант.

Фотий остро глянул на этого «поправляльщика», повернувшись вполоборота.

— Кривичи, — с трудом, буквально по буквам, произнес этот священник. — Часть одного из племен венедов.

— А про пиктов ты забыл? А про свеев?

— Но… разве он пытается их поставить под свою руку?

— Пытается. Свеев через торговлю. Пиктов – через предложение переселения. Все племя не уедет, но часть – может. А как он работает с теми, кто живет выше и ниже по течению Днепра? Торговля притягивает к нему людей. К нему начинают прислушиваться. И то, что он только среди восточных кривичей пока начал наводить порядки, напоминающие те, что применял еще Диоклетиан, только начало.

— Это правда?

— Что именно?

— Он пытается провести реформы Диоклетиана среди этих дикарей?

— В какой-то мере, — покачав головой, произнес Фотий. — Полностью их не провести. Условия другие. Но, очевидно, он неплохо о них наслышан и пытается их как-то приспособить к жизни местных дикарей. Судя по тому, что я слышал, получается у него не очень хорошо. Но он упорен. И, вероятно, добьется определенного результата. Уже сейчас – он самый сильный вождь в тех краях с огромным авторитетом. Что будет дальше?

— Это пустое, — устало махнул рукой Вардан. — Возня среди этих лесов выглядит какой-то игрой. Он словно отвлекает мое внимание от чего-то куда более важного. И то, что им все больше интересуются здесь, меня настораживает.

— Потому и интересуются, что он интересен, — вновь пожав плечами, сыграл в капитана очевидность Фотий. И почти тут же потупился, встретившись с острым и в известной мере раздраженным взглядом василевса.

— Я хочу знать, чем он живет. К чему стремится. Ты понимаешь меня? — с нажимом произнес Вардан. — Это все становится слишком опасно…

861 год, 17 октября, Гнездо

Ярослав заглянул на сильно разросшееся подворье кузнеца. Нашел его взглядом. И направился к нему. Прямиком…

История его взаимоотношений с Малом была очень странной, запутанной, но крайне интересной. Его племянницу в свое время отдали Ярославу в наложницы. А потом, как ушла – сразу и замуж выдали за кого-то местного. И только года полтора спустя выяснилось – понесла она. И родила. Но от него или от мужа – не ясно. Однако отношение с тех пор у Мала к Ярославу стало другим. Не добрее, не злее, а иным. По-другому, он стал на него смотреть. Тем более, что парень мало-мало иногда Любаве подарки отсылал. Инкогнито. То есть, через кузнеца, дабы ревность супруга не вызвать. А так – Мал ей был не чужим человеком, и его забота выглядела вполне уместной. Хорошие подарки, как по меркам этих мест.

Кроме этой плоскости была и другая – технологическая.

Поначалу Мал и Ярослав едва ли не насмерть поругались. Ведь «пришлый ромей» не оценил совершенства кузницы самого умелого кузнеца всей округи. Еще и кривился, словно увидел какое-то уродство. Обидело это тогда Мала люто. Позже отпустило, конечно. Но не сразу. И пока злился, ему ума хватило натравить на нашего героя шайку залетную. И Ярослава чуть не угробил, и сам едва под раздачу не попал. Но обошлось. А потом, как его попустило, то уступил он сначала одному совету, потому другому. Да так потихоньку и втянулся. А Ярослав стал для него авторитетом таким, что он ему чуть ли не в рот заглядывал.

Сам Ярослав кузнецом не был. Ну так получилось. И ковать не умел совершенно. Но он очень многое видел и понимал. А еще обладал весьма приличными знаниями в физике и химии, в том числе пусть и обрывочным, но и в области теории обработки металлов. Да, Мал был практиком. Но практиком IX века. Притом из довольно глухой окраины весьма условно цивилизованного мира. И он ровным счетом ничего не понимал из того, что делал. Для него весь процесс ковки был колдовством, магией, а потому до предела ритуализован. Он сам так учился, так практиковал и так своим подмастерьям передавал свои знания. А тут пришел человек, который в целом очень неплохо понимал то, что Мал считал волшебством. И не только понимал, но и смог в сжатые сроки сильно облегчить и улучшить его работу.