Михаил Ланцов - Князь... просто князь

От этой идеи он не отказался. Во всяком случае, в плане рыболовства. А вот насчет охотничьих артелей все выглядело намного хуже. Местными средствами нормальным промыслом заниматься было нельзя в значимом объеме.

Поэтому он решил заняться животноводством. На будущий год. Просто вспомнив о том, как в 90-е годы выживали воинские части в России. Да и, пожалуй, в другие эпохи. Тогда подсобные хозяйства были обычным делом. Конечно, страдала подготовка личного состава. И сильно. Но в данном случае это было не так уж и страшно. Все равно на фоне толп иррегулярных «бомжей», которые бродили по окрестности, даже режим два через два в плане хозяйственных работ и тренировок давало быстрое и катастрофическое преимущество. Если все подавать под соусом регулярности и дисциплины. Вот он и планировал – где и что ему нужно будет делать в будущем году сила рекрутов.

После определенных метаний он планировал поставить маленькую ферму по разведению коз или козлятник, если по-простому.

Почему коз?

Небольшие, предельно неприхотливые животные, готовые есть все, что найдут. Как он помнил по жизни там, в будущем, они ели даже пластиковые пакеты и бытовой мусор с помоек без всяких последствий. Такой рацион он им, конечно, не обеспечит, но с сеном, пусть даже подпорченным, вполне подсобит. Тем более, что сено можно было заготавливать в пойме реки, вывозя его к ферме на лодках. Он уже для лошадей так делать начал, оборудовав пару лодок специально для этого.

Да, козы вонючие. Этот бесподобный запах хозяйственного мыла, каким отдавало их мясо, Ярослав ни с чем не перепутает. Пробовал как-то. Про молоко и речи не шло – на любителя. Сильно на любителя. Но вся уловка в том, что нос можно было воротить, если была альтернатива. А если ее нет, то в силу вступали бонусы, практически ничем не компенсируемые. Хорошие бонусы. Эти живучие, неприхотливые, небольшие животные давали не только мясо, но и молоко, шерсть и шкуры. И это обнадеживало. Вот сейчас Ярослав и пытался прикинуть планировку будущей фермы, да посмотреть на то, какие подготовительные работы можно было провести до заморозков силами тех же рекрутов…

И тут он почувствовал какое-то движение сзади-справа. Да, рядом стояли его дружинники. Но ему показалось, что поблизости оказался кто-то еще.

Он начал оборачиваться и… с огромным трудом увернулся от удара ножом по ноге. Да не абы как, а по внутренней части бедра. Довольно невзрачная, угрюмая молодая женщина выхватила свой «инструмент злодейства» и напала. Хотя, как потом сказывали, шла с видом просителя. А тут раз, внезапно для всех, выхватив откуда-то нож, и бросилась на Ярослава.

Увернуться удалось лишь отчасти. Она, все же, ногу задела. Но, к счастью, резанув не по внутренней стороне бедра, а по внешней. Наш герой, кое-как отскочил. Женщина же упала на четвереньки, едва удержав нож в руке. Поняв, что цели не достигла, она дернулась было атаковать снова, но тут уже один из дружинников не сплоховал – ударил ее выхваченным топором по хребту. Так что она рухнула на землю, несколько раз мелко вздрогнула и затихла.

— Какого черта?! Кто это?! — воскликнул Ярослав пытаясь остановить кровь из достаточно глубокого разреза на ноге. Нападавшая старалась вложить в этот удар всю свою невеликую силу. И если бы не промахнулась из-за движения нашего героя, то гарантированно вспорола бы ему бедренную артерию.

Кто-то толкнул тело ногой, переворачивая на спину.

— Это жена того гончара, что тебя вызывал.

— А что нож такой странный? — спросил кто-то. — В чем это он?

Ярослав взял нож. Кроме крови, его крови, на нем была нанесена какая-то едва различимая чуть мутноватая жидкость.

— Яд? — удивленно спросил он сам у себя. И начал вспоминать все, что знает про местные яды.

Массово применяли только мышьяк и ртуть. Но эта жидкость на них не походила. Скорее на яд змеи или еще кого-то. Что-то органическое.

Тем временем рядом с ним начали суетиться люди.

Выходящая вместе с конунгом и отрядом девчонка – послушница Макоши, немедля промыла рану соленой водой и перевязала. Однако едва она закончила, как началось то, чего Ярослав больше всего опасался – сильные жгучие боли в области раны. Очень сильные. Настолько, что он едва их мог терпеть. И они распространялись от раны вглубь тела. Он отправился в усадьбу, понимая, что скоро ему станет очень плохо. И едва успел. К этому времени он едва уже шел, опираясь на дружинников. Боли распространились на зубы и десны. Началось дрожание кистей и мелкие судороги пальцев, а также крупных мышц, близких к ране. Затруднилось дыхание. И слабость… на него навалилась чудовищная слабость…

— Что с ним? — надрывно спросила Пелагея, прибежавшая с другого конца поселения сразу, как узнала о беде.

— Эта дура, Рада на него с ножом бросилась.

— Ранила? Сильно?

— Нет, не сильно. Только ногу чуть порезала. Да нож с ядом оказался.

— Тварь… — процедила Пелагея. — Где эта тварь?

— Да там валяется. Молчан зарубил ее.

— Как про яд узнали?

— Так Ярослав сам и сказал, посмотрев на ножик. Мы его глянули – ничего не понятно. Измазан в чем-то. Дражко, дурень, его языком попробовал. Совсем чуть-чуть. Так теперь воет – язык болит. Жжет. Сильно-сильно. И десны. И дышать тяжело. Явно какая-то дрянь.

Почти сразу сунулись к Раде в дом и обнаружили ее детей мертвыми. Их передушили как кутят. Явно после провала женщины, дабы они не проболтались – с кем и о чем она беседовала. Родичи ее тоже ничего не знали, тем более что жили они на выселках Гнезда, отдельно. Покойный гончар был довольно буйным парнем и не очень ладил со своим родом.

И началось…

Христиане обвинили всех вокруг в том, что они потравили уважаемого человека. Сына самого василевса, что их защищал, не щадя живота своего. Язычники встречно обвинили христиан, дескать, те сами его приморили. Ну и так далее.

Даже Пелагея же с Кассией едва не подрались. До крови. До смертоубийства.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Кассия, когда Пелагея преградила ей путь в комнату с Ярославом. — Это – кара небесная! Наказание за непослушание и грехи!

— Я тебе глотку перережу, если ты не заткнешься! — прошипела Пелагея и вид она имела самый что ни на есть безумный.

— Что? — ошалело переспросила свекровь, отступая назад.

— Ты своим языком вызываешь усиление ругани промеж обитателей Гнезда! Заткнись и молись молча!

— Как ты смеешь! — нашлась Кассия.

— Я его жена!

— А я его мать!

— Тихо! — рявкнул на них Роман, бывший по совместительству Ратмиром, волхвом Перуна. — Раскудахтались тут!

Они обе резко обернулись на него со злым, окрысившимся видом.

— Что смотрите? Не погляжу ни на что – вдоль спины ухватом отхожу. Дуры. Нашли где спор устраивать. Человеку плохо, а вы? Думаете, он вас не слышит? Думаете ему от ваших склок легче станет? Пошли вон отсюда!