Михаил Ланцов - Князь... просто князь

Барабан прекращает бить и строй замирает.

Идти вперед – невеликая наука. Поэтому наш герой в очередной раз пытается отработать разворот.

Новая команда. Новый сигнал.

И строй медленно и неохотно начинает разворачиваться на одну шестнадцатую полного поворота. И если простое движение вперед было некоторой проблемой, то тут началась беда. Строй пошел волнами и разорвался. Он удерживался только на участках малых формаций – тех, чьи ополченцы регулярно тренировались. Поэтому, завершив разворот, получилась не фаланга, а какая-то зубчатая система с лесенкой уступов и разрывами.

Ярослав скривился. Но отдал команду.

Пронзительно затрубил рог, и ополченцы начали медленно выравнивать строй. От центра. Сначала две центральные секции. Потом их соседи, подравнялись на них. Потом соседи соседей. И так далее. В итоге выправились.

Тишина.

Ополченцы стоят на самой жаре и истекая потом изнывают. Ярослав специально их так развернул. Чтобы задача была сложнее.

Новая команда. В этот раз раздался пронзительный звук какой-то свистелки. И фланга разомкнула строй, но не в ширину, а в глубину. Сначала второй и третий ряд сделали два шага назад. Потом третий ряд сделал еще столько же. Перехватили свое оружие в левую руку. И, выхватив плюмбату из тряпичного подсумка, что висел у них на правом боку, неслитным залпом бросили их. Потом еще. И еще. И еще.

Вновь прозвучал пронзительный звук свиристелки.

И бойцы ополчения перехватив оружие в правую руку быстро сомкнули ряды и приняли боевую стойку. Вроде как готовясь отражать натиск противника.

— Викинги – опасные противники, — произнес Ярослав на хорошей классической латыни. — Мы их уже били. Но не думаю, что на этом все закончится.

— Они редко дают честный бой, — ответил ему на ломаной латыни разукрашенный татуировками мужчина. — Больше наскакивают набегами.

— У нас нет поселений на побережье. Им придется биться честно.

— Ты оставил мне жизнь, чтобы похвалиться?

— Я оставил тебе жизнь, чтобы найти в твоем племени союзника перед грозным врагом. Викинги ведь и вам досаждают.

— Моего племени здесь нет.

— Зато здесь есть ты. И ты можешь отправиться домой. С некоторыми викингами можно договориться. Им выгодна дружба со мной. Ведь их караваны идут на юг.

— Мое племя далеко.

— Но оно может быть близко. Я знаю вас. Я знаю вашу силу. И здесь земли, в отличие от севера Британии, много. Да и плодороднее она, нежели ваши холодные скалы.

— Там не только скалы.

— Но там их много. Ваши предки некогда жили в лесах по всей Европе. От Британии до севера Италии. В Испании. И много где еще. Даже эти люди, — кивнул Ярослав на ополченцев, что собирали плюмбаты для нового акта тренировки, — не чужие вам. Далекие родичи… очень далекие… уходящие кровной близостью в дремучую старину. Так далеко, что Адрианов вал еще не был даже задуман.

— Ты видел его?

— Видел, — нехотя кивнул Ярослав. И кратко описал то, что много раз наблюдал на картинках и фотографиях, а также детали, известные из реконструкции.

— Но ты не был в моих краях.

— Был… но это было не в этой жизни, — тихо произнес Ярослав. А пикт, очень пристально посмотрел на своего собеседника удивительно пронзительным взглядом. — Не важно, — добавил Ярослав. — Главное, что я знаю об этом вале довольно много.

— Это важно, — возразил пикт. — Но ты прав, не сейчас о том толковать.

— Ты поедешь к своему племени?

— Моя жизнь принадлежит тебе. Ты вправе ей распоряжаться.

— Больше нет. Ты – свободный человек. И я спрашиваю тебя как свободного человека – ты поедешь к своему племени? Ты передашь им моим слова о дружбе? Сам. По доброй воле.

— Поеду, — после долгой паузы произнес собеседник и окончательно замолчал. А Ярослав кивнул и сосредоточился на тренировке.

Все закончилось.

Дежурный отряд ополчения остался при своем оружии, остальные сдали его в арсенал. Все. И щиты, и копья, и топоры, и подсумки с плюмбатами. После чего люди разошлись по делам. Благо, что тренировка была не на весь день.

Ярослав же взял дежурный отряд и повел их осваивать новое оружие – пращу. Но не обычную. Та проста и дешева. Но ее очень сложно осваивать. Слишком сложно и невероятно долго. Вместо нее Ярослав решил попробовать поиграться с фустибулой. То есть, палкой, к которой привязана праща. Этакий ручной микро-требюшет. Фишка этого оружия была в том, что сход петли происходил при фиксированном угле возвышения рукоятки. Что позволяло, в отличие от обычной пращи, очень точно работать по дистанции. И регулировка крюка для схода, позволяла управлять дальностью броска. Чуть сложнее конструктивно, но на порядок проще в освоении. И, при этом, ничуть не менее эффективно.

В качестве снарядов Ярослав тоже решил идти не обычной дорогой, а более прогрессивной. Дорогого свинца в столь значимом количестве у него не было. А тот, что имелся, уходил на плюмбаты. Камни все были разного размера и веса. Поэтому он решил применить снаряды из обожженной красной глины. Один размер, один вес, одна форма. Да, боевые возможности ниже, чем у свинца или камня, но их было много и точность их применения была намного выше за счет повторяемости броска и привыкания.

Ополченцы до седьмого пота накидывали «маленькие кирпичики». А Ярослав сидел на коне и наблюдал. Лишь изредка корректируя или отдавая распоряжения. Это ведь была не первая тренировка с пращой…

— И зачем ты это делаешь? — тихо спросила, непонятно как оказавшаяся тут Кассия на высоком греческом языке, на койне. Женщина, которая объявила себя матерью героя. У него с ней были определенные сходства, и даже больше, чем нужно для случайности, и он не стал отпираться. Но психологически он ее воспринимать матерью не мог. Пока во всяком случае.

— Что именно? — вздрогнув, спросил Ярослав. — Тебе не нравиться праща? Думаешь, слишком плебейское оружие?

— Сынок, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Вот я и мыслю, — проигнорировал он ее слова, — что если царь Давид не постеснялся выйти с пращой против Голиафа, то и нам не следует…

— Василий! — воскликнула она, называя Ярослава по крестильному имени, которое Кассия дала своему сыну.

— Что, мама?

— Зачем ты снова связываешься с язычниками?

— Какими?

— Твой разговор с этим пиктом мне передали. Ты пригласил его племя сюда. Ты хоть понимаешь, что творишь?

— Прекрасно понимаю, мама.

— А я думаю, не понимаешь! Пикты – это звери! Дикие звери!

— Пикты – это люди. Осколки древних кельтов. И они не в восторге от викингов.

— Мало ли кто не в восторге от викингов. Зачем ты с ними связываешься? Это такие звери, что с ними не совладали даже римские легионы древности.

— Видишь, ты уже сама ответила на свой же вопрос.