Юрий Москаленко - Фракталы потерянных душ

Всё это время мы хранили молчание, во время которого Советник исполнял свои обязанности, а я боролся с непроизвольным распуханием своего головного мозга.

Дело состоит в том, что я никак не могу разложить по полочкам полученную информацию. Кого бояться, кого и чего остерегаться, ну и кому отвести роль союзника? Дилемма наметилась хозяина, аднака, как Чукча скажет!

Тук! Тук! Тук!

В дверь постучали, причём в тот самый миг, когда шевалье Розенберг закончил заниматься своей канцелярией. Он убрал свой журнал в ящик стола и улыбнулся.

Сделал он это так, как делают люди, предвкушающее будущее произведённое впечатление на собеседника. Он просто-таки победитель, ели сравнение делать.

— Войдите! — хозяин кабинета повысил голос.

Дверь открылась и в неё вошёл тот самый клерк, встретивший меня в холле этого дворца.

— Ваша Милость, — он учтиво поклонился. — Вот ваши бумаги, но… — он неожиданно стушевался. — Но, я такое впервые заполняю, — служащий проводил взглядом готовые грамоты.

— Хе-м, а это особый случай, — пояснил шевалье и потерял интерес к клерку. — Вы свободны, — Розенберг кивнул на дверь.

Служащий поклонился и спешно покинул кабинет, а шевалье протянул бумаги мне.

— Посмотрите, вдруг я что-то забыл отметить в Генеральной Грамоте разрешений, — сопроводил он свой жест дельным напутствием.

Я бегло пробежал по строчкам в пунктах разрешений. Глаза полезли из орбит, но я справился и постарался дочитать важную грамоту. А из неё следует, что продавать я могу абсолютно всё.

Даже пепел! В смысле, золу! Ни хрена себе! Я даже чуть вслух не выразился.

Сам же я вспомнил о зольной индустрии в России. Причём, известно даже то, что этот пункт торговли относится к экспортным. Древесная зола издавна использовалась нашими предками. Ей мылись, стирали, мыли посуду, удобряли. Щёлок, основная её производная, это консистенция из древесной золы, настоянной на воде. И она, как оказалось, пользуется спросом…

Потом я возгордился и тем, что имею право реализации артефактов на законных основаниях. О продуктах питания и говорить нечего, как и о одежде с тканями. Могу и ресторан открыть, харчевню или дорогой трактир, на выбор. А можно и то, и другое.

Я не стал дочитывать и запоминать все эти пункты, а протянул документ назад хозяину кабинета.

— Тут нужны ваши печати и подписи, — я сопроводил замечание улыбкой. — Да и в префектуру нужно копию занести, — напомнил я об обещании содействия.

— Я сейчас всё улажу, — последовала довольная фраза от шевалье. — Все нужные печати при мне, — он достал из стола целую шкатулку, где я заметил и сургуч, и всё остальное для положенных оттисков.

— Не буду вас отвлекать, уважаемый Шевалье, — я принялся разглядывать фрески на потолке. — Просто скажите мне, когда завершите.

— Се непременно, мой друг, — произнёс Розенберг голосом занятого человека. — И ходатайство вам подпишу, для Префекта, Маркиза Роттердама, — добавил он, и мы опять замолчали.

Теперь я не стал рыться в разгадках, сочтя просмотр древнего потолочного произведения вполне подходящим занятием во время ожидания. На потолке некто в доспехах вышиб душу кому-то, и та улетала куда-то, корчась и мучаясь. Гестапо? Да оно обзавидуется такому направлению в искусстве!

Через несколько минут тишины меня вновь отвлёк шевалье.

— Теперь, друг мой, всё готово! — он торжественно протянул мне кожаный футляр, некое подобие папки. — Вам в Префектуру, — напомнил он, вставая со стула вместе со мной.

— Благодарю вас, мой дорогой Шевалье, — я разложил бумаги по значимости, Земельные и Торговые, и разместил их в противоположных карманах пиджака. — До скорого!

Он лишь кивнул, а я словно на крыльях вышел из кабинета и не заметил, как спустился в холл.

Бах-х!

— Ай! — вскричал кто-то женским голоском, возвращая меня в реальность. — Господину нужен проводник, несмотря на день! — выдала замечание незнакомка и начала подъём по лестнице.

Моё сердце всколыхнулось! Я совершенно не ожидал такого парадоксального сходства и…

— Полина? — промямлил я.

Девушка обернулась, снисходительно улыбнулась, вгоняя меня в краску и повертела пальчиком у виска. И все манеры её просто кричали о том, что она Потёмкина.

— Вы, господин, мало того, что невнимательны и ловите птиц, когда бегаете по лестницам, — начала она хмуриться. — Вы ещё и невежа, склонный путать своих дам! Я не ваша Полина, кем-бы упомянутая госпожа вам не была, п-фи! — она развернулась и пошла далее, оставив меня стоять в ступоре, прямо у столика клерка, с идиотским выражением и с отвисшей челюстью.

— Извините, я не хотел вас обидеть, — промямлил я вслед двойнику Полины Потёмкиной.

Встряхнув головой, я решительно прогнал наваждение, и уже совершенно спокойно вышел на улицу. Тут я окончательно успокоился и без труда избрал верное направление к зданию, нет-нет, ко дворцу местного Префекта.

И вновь я поразился непреодолимому чувству, просто-таки принуждающему меня проявить внимание к людям, находящихся на территории Административного Острова.

Зачем мне это? Не знаю, но время покажет.

Хотя, как я понимаю, намёк был уже подан, и выразился он в неожиданном и сногсшибательном появлении двойника моей ненаглядной, Полины Потёмкиной.

— Кого ещё я тут встречу? — задал я себе вопрос, ступая по расчищенной площади. — Даже не буду пытаться гадать над этим ребусом, — я сам себе и ответил, перехватив в очередной раз тяжёлую ношу с золотом.

— Чукча, а Чукча, — я обратился к своему фамильяру, сочтя полезным перекинуться с Рыжим парочкой фраз.

Тем более, что время есть, хоть и немного, пока я пересекаю площадь до Префектуры.

— Моя тутаньки, хозяина, — мелкий сразу возник в моих мыслях, словно давно ждал и готовился к диспуту. — Аднака, какая начальника у-у-умная! Так хорошенечко дела обстр… обд… ть… Фу-ты, сос-тря-па-ла, аднака, с заместительной главного горожанина! — усатый начал подлизываться и льстить, с заискивающей интонацией. — Моя, гордость спытала, необъятную! Я, добрая начальника, как думаю, — продолжил деспот уже рассуждая. — Подарочныя деньги из сумочки, аднака, надобно эта… ну-у-у, считать…

— Стоп! — мне пришлось оборвать его нескончаемый монолог.

— С-стою, хозяина, аднака! — Чукча моментом понял, что я вопросы задавать намерен, а не его похвальбу выслушивать. — Внимательно моя стоит!

— Вот и стой, внимательно, ть-фу, блин! Рыжий, ну не сбивай ты меня с мыслей, своими длинными речами, — я подверг деспота лёгкой дружеской критике, выразив её в укоряющем тоне, пусть и мысленно.

— Угу, хозяина, — пробурчал усатый.

— Тебе такая фигура, как треугольник, говорит о чём-нибудь? — я начал издалека.