Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

И услышал ответ, не слишком его удовлетворивший:

— То политика, Иван Васильевич, в котором мы оба слабы. Есть другие страны, та же Австрия или Франция, да и Британия тоже, которые имеют здесь свой интерес, и с ними приходится считаться. Ладно еще, ближний кусок, как-нибудь переживут, а уж больше — ни-ни!

Тем временем происходили не менее важные события в Закавказье — армия Багратиона, наступавшая по двум направлениям, за лето и начало осени заняла все крепости на Черноморском побережье от Сухум-кале (*Сухуми) до Батума, на Армянском нагорье Эриван, Кумайри (*Гюмри) и Карс. Дальнейшее продвижение к Трапезунду и Карину стало невозможным из-за обильных снегопадов рано наступившей зимы, заваливших перевалы, да и османы перебросили сюда большие силы, не уступавшие в численности русской армии. Собственно, Багратион исполнил задуманные планы с лихвой, захват того же Карса стоил многих усилий прежде всего из-за его труднодоступности. Доставили тяжелые орудия по горным тропам практически на плечах бойцов, взяли ночным штурмом после недельной бомбардировки считавшейся неприступной твердыни, самой крепкой в азиатских владениях Османской империи.

Война затягивалась, ее не удалось завершить за один год, как планировали Лексей и его ближние люди. Султан Махмуд ІІ не торопился запрашивать мир, несмотря на немалые потери своих войск и существенной части земель на Балканах и Закавказье. Возможно, в том сказалась не объявленная поддержка Порты со стороны Франции, Британии и их союзников, на этот раз объединившихся против экспансии России. От них пошел поток денежных вливаний, поставок оружия и даже воинского контингента — инструкторов, советников, наемных отрядов из числа авантюристов и любителей больших вознаграждений. Правда, никто из заинтересованных монархов открыто не заявил о вступлении в войну на стороне Османской империи, но легче от того России не стало, по факту ей противостояла вся Европа, а оттоманы стали слепым орудием в руках сильных мира, точнее — пушечным мясом, пусть и щедро оплаченным. Самим же напрашиваться на заключение мира означало бы потерять уважение к себе и все достигнутое кровью своих людей.

Все отчетливее вырисовывалась отнюдь не радужная перспектива бессмысленной войны до победного конца или полного истощения ресурсов, вероятнее всего — своих, если трезво оценить возможности сторон. Собственно, случилось то, чего боялся Лексей, до последнего стараясь избежать войны на Балканах ради мифического славянского братства. Но судьба на сей раз повернулась неприглядной стороной и следовало найти хоть какой-либо приемлемый выход. Не раз обсуждал с важными людьми, вместе ломали голову, но толком ничего не придумали, кроме того, что придется воевать дальше. Однажды, уже зимой, в канун Рождества, в слабой надежде промелькнула мысль — а не устроить ли заводилам на Темзе и Сене Варфоломеевскую ночь, столкнуть их лбами, пусть бьются между собой и не лезут в чужие дела! Позже эта идея все крепла, наполнялась детальными схемами и вариантами, уже не казалась отчаянной авантюрой игрока, идущего ва-банк. Когда же построил более-менее реальный план многоходовой операции, вынес его на суд соратников, так вместе проработали до практического исполнения.

Начали в марте с дипломатических игр — важные чины русских посольств в Лондоне и Париже зачастили на приемы к первым лицам этих государств по различным поводам, тогда же через подкупленных агентов пустили слух — якобы ведутся тайные переговоры о присоединении России к какой-либо коалиции в обмен на невмешательство в ее отношения с Османской империей. На последовавшие официальные запросы в Министерство иностранных дел граф Румянцев и его помощники клятвенно заверяли, что ничего подобного нет, Россия неизменна в своем нейтралитете. Вместе с тем допускали такие намеки и оговорки, что знающие хоть немного дипломатическую казуистику люди понимали — дыма без огня не бывает!

Сыграли так правдоподобно, что многие поверили, среди них власть имущие в указанных державах — направили свои миссии для ведения настоящих переговоров. Их приняли радушно, даже перешли к предварительному обсуждению каких-то важных условий, но притом давали понять — пока еще не решено, с кем же будет Россия, так что от вас многое зависит, чтобы повернуть ситуацию в вашу пользу!

Почти одновременно запустили военную дубину — флоты на Балтике и Средиземном море приступили к учениям, но почему-то вблизи чужих берегов, как бы подсказывая — вот дадут нам приказ и кому-то станет плохо, если не сговорится и будет противничать. На сухопутных границах также затеяли маневры, приближенные к боевым, с сосредоточением воинской группировки, реальными ружейно-артиллерийскими стрельбами и прочими страшилками для предполагаемого неприятеля — той же Австрии или новообразованной Польши.

Финальным же аккордом убедительных мер стали серии террористических актов в столицах и других важных городах явно со следами участия противостоящей стороны — от убийства высших чинов до подрыва воинских складов, государственных учреждений и прочих важных объектов. И пусть обвиняемая страна заявляла о своей непричастности, но кто бы ей поверил, в коварстве ведь друг друга стоят! В конце концов случилось то, что хотели — в сентябре боевые действия между коалициями возобновились, ожидаемо первым нанес удар Наполеон, год назад восстановивший свою власть после возвращения в Париж и разгона Сената. Напал на Испанию, переметнувшуюся на сторону Британии, последняя не осталась в стороне, затеяла в Бискайском заливе морское сражение против французской эскадры, затем высадила десант на побережье, наверное, по примеру русских.

Как бы то ни было, единение европейских монархов против России распалось, взаимные обвинения и подозрения разрушили его. А иметь столь сильную державу в противниках никто более не захотел, один за другим отказались от вмешательства в отношения с Портой. Дольше других упорствовало в тайной поддержке осман британское руководство, но после недвусмысленной угрозы российской стороны вновь начать необъявленную войну на морских коммуникациях король Георг III не поленился лично написать послание вдовствующей императрице Марии Федоровне с заверением о мире и синергии (*сотрудничество). Предложил свою помощь и посредничество в улаживании конфликта с османским султаном на приемлемых обеим сторонам условиях, на что ему ответили согласием и готовностью вести переговоры.