Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

Основным же силам группировки предписывалось идти в Монако, а уже оттуда с остальной частью флота пройти до Тулона и Марселя, наиболее защищенным городам на юге Франции. Собственно, их захват и разграбление ставились главной целью южной экспедиции, тот же Марсель представлял собой наряду с Гавром крупнейший торгово-промышленный центр страны. В Тулоне находилась главная военно-морская база, он также служил отправной точкой колониальной экспансии — отсюда уходили морские караваны к колониям в Африке, Америке, Юго-Восточной Азии, Тихоокеанском бассейне. Так что потеря таких важных городов, пусть даже на время, стала бы довольно ощутимой, а власти страны, тот же Бонапарт, должны были отреагировать — перебросить сюда резервы, предназначенные для Восточного фронта, возможно, даже снять оттуда часть войска. Задачи ставились, на первый взгляд, нереальные, с такими сравнительно малыми силами неосуществимыми, и все же они имели основания — Наполеон бросил лучшие силы на Восток, здесь оставались кроме Национальной гвардии лишь вспомогательные части и резервисты.

Сражения на побережье выдались непростыми, особенно на французском — против захватчиков встал местный народ. В том же Монако, заштатном городишке, пришлось брать боем каждую улицу или квартал, даже после его захвата из любой подворотни мог раздаться выстрел в спину. Принятый командованием приказ щадить гражданское население и не открывать огонь без крайней нужды привел к лишним потерям среди бойцов, пока его повсеместно не стали нарушать. Да и как удержаться, если в тебя норовят чем-то запустить — хорошо, если только помоями или г. ном из ночного горшка, а могут камнем или свинцовой пулей. Вначале русские воины остерегались проявлять жестокость, не отвечали на провокации, но когда дошло до гибели их товарищей от рук «мирных жителей», то не выдержали, ответили не менее жестко. Применили оружие, могли даже забросить гранату во двор или окно, откуда произвели выстрел или бросили булыжник, не разбирая — есть ли там дети или женщины и кто именно напал на воинский патруль.

Так происходило во многих городках на Лазурном берегу, где проходили полки экспедиции, дело доходило до трибунала за излишнюю жестокость. Но она дала свои плоды — народ обозлился и в то же время убоялся, открытые нападения почти прекратились, лишь злыми глазами следили за безбашенными русскими, которых лучше не трогать — себе же будет хуже! В течении сентября корпуса группировки заняли французское побережье вплоть до Тулуза, еще одного важного порта на этой стороне. Во многом помогли корабли Средиземной эскадры, огнем своих дальнобойных орудий и ракетных установок накрывали оборону противника, портовые сооружения, отчасти прилегающие городские кварталы. Примерно также брали итальянские города и порты на Лигурийском побережье, особо не печалясь их сохранностью, главное — выполнить задание и сохранить жизнь своих бойцов. Позже в газетах и правительственных кулуарах европейских стран не раз осуждали диких русских, посмевших так жестоко обращаться с цивилизованными народами, но с открытыми угрозами официальные лица не выступили — проявленная сила внушила страх и невольное уважение к державе, переборовшей всю французскую коалицию!

В конце октября в Вильно состоялись прямые переговоры между канцлером России и французским императором. Собственно, они больше походили на торг — мы вам Литву и Галицию, а вы нам Полесье и Волынь с границей по Западному Бугу, Закарпатье с Ужгородом в обмен на Подолье и так по всем спорным территориям. Обоим лидерам не составляли тайны неравные условия в ведении переговоров — в принципе российский канцлер мог стоять на своем, даже в прежних границах, Наполеону же не оставалось ни времени, ни каких-либо ресурсов для давления на оппонента, даже полномочия представлялись сомнительными. По вердикту сената вроде уже не император, но сам он не признал низложения, да и армия все еще за него, так что ему следовало скорее восстановить статус-кво. Для того надо было заключить мир и лишь потом вести войско к Парижу, пока же оно стояло на обусловленных перемирием рубежах едва ли не в объятиях трех русских армий, а союзников уже след простыл.

Торг долго не длился, в тот же день, получив хоть какие-то уступки от российской стороны, Наполеон подписал договор о мире с секретными протоколами и уже на следующий день отбыл к своей армии, сократившейся более, чем вдвое в этой злосчастной компании. Лексей также долго не задержался в городе, ставшим теперь чужим, отправился в ставку главнокомандующего в Гродно. Здесь чествовал славных победителей только что закончившейся войны, от имени вдовствующей императрицы вручил высшие награды командующим, генералам и офицерам, поздравил Кутузова с присвоением чина генерала-фельдмаршала. Кроме того, передал приглашение доблестным героям на торжественный прием в Зимнем дворце в честь великой победы. На праздничном обеде, организованном командованием сразу после совещания, Лексей открыл его собственно сочиненным стихом, пусть не складным, но идущим из сердца:

Единственно, для кого не закончилась война — южная группировка, в ноябре на обратном пути стала невольной участницей сербского восстания. Оно длилось уже шесть лет, то вспыхивая огнем по всей стране, то тлея после подавления властями эялет (*провинция). В последний раз случилось год назад, повстанцы захватили большую часть страны и объявили независимость от Порты. Призвали Австрию, но та отказалась взять их под свою защиту, обращение к России также не возымело успеха, там лишь помогли деньгами и устаревшим оружием. Восстание подавили, в битве на горе Чегар османы разгромили повстанческие отряды, а затем в назидание непокорным сербам поставили башню с тысячей вмурованных в стену голов мятежников.

Столкновение русского войска с оттоманами началось с малого — передовой казачий отряд натолкнулся на банду башибузуков, грабившую село. Тех же крестьян, кто пытался отстоять свое добро, рубили саблями, кололи штыками, поджигали их дома. Вот на дым и примчались казаки, а когда увидели творимое там бесчинство, не выдержали и бросились в атаку, позабыв о прежнем приказе. Кто-то из мародеров сумел убежать, позвал на помощь своих подельников, а когда с прибытием к бандитам подкрепления бой разгорелся не на шутку, в него вступил подошедший полк. Дальше больше — в сражение втянулись уже регулярные силы осман, у русских целый корпус с применением артиллерии и кавалерии. Когда же противник отступил, спешно принялись за возведение укреплений и всех средств фортификации как в настоящей войне — все, от командующего до рядового солдата, понимали, что миром уже не разойтись, никаким бакшишом не удастся откупиться.