Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

Настала уже ночь, когда Лексей привел свои мысли и чувства в порядок, вернулся к окружающему миру. Следовало бы покинуть этот дивный остров и возвращаться домой, но с первым побуждением пришлось повременить — не спускаться же с кручи почти в полной темноте, когда средь белого дня едва не сорвался! Так что не было иного выбора, как ждать здесь рассвета, хотя настоятель при прощании настойчиво советовал вернуться до заката и ни в коем случае не оставаться на ночь — именно в это время наступает буйство привидений. После пережитых волнений Лексей посчитал не столь важным предвещание архимандрита, да и чувствовал от здешней среды не угнетение и страх, а напротив — приток сил и воодушевление. И идущая из глубин энергия не представлялась теперь угрожающей, просто она особая, к ней надо привыкнуть, многие же люди не могут ее переносить, от того и пошла недобрая молва о здешних чудесах. Присел на прежнее место у подножья креста, расслабился и незаметно для себя уснул обычным сном, а не прошлыми видениями.

Приснился какой-то странный мир, но боли в сердце знакомый, пока не понял — это его прежний, не Лексея, а Романа! Вокруг многоэтажные дома, широкие улицы, автомобили, множество людей, даже всплыло из памяти название города — Воронеж. Сам он еще совсем юный, бежит в свою школу — не услышал звонок будильника и проспал, зачитавшись ночью книжкой о настоящем человеке. Может быть, именно тогда мечта стать летчиком переросла в твердое намерение, хотя и прежде мысли о том возникали — ведь у него отец служил в штурмовой авиации, — но как-то наивно, по детски. Учился неплохо, шалил как все мальчишки, занимался спортом — футболом, хоккеем, в старших классах занялся прыжками с парашютом. Первая любовь в девятом классе к своей однокласснице, прогулки по городу, свидания под луной, поцелуи, объятия, а потом расставание. Вот он курсант летного училища, штудирует матчасть и аэродинамику, отрабатывает пилотаж на тренажере. Бессонная ночь перед первым полетом на втором курсе, восторг, когда инструктор передал управление учебной Сессной и он сам полетел, самостоятельные вылеты на третьем и четвертом. В двадцать два после выпуска из училища начал службу в штурмовом полку и честно нес ее до последнего задания в Сирии.

Прежде в общем сознании мальчика и взрослого человека эти воспоминания оставались втуне, в тайниках души Романа, разве что тот бой, закончившийся его гибелью, когда он перенесся в тело Лексея. Старший не подавлял своей волей и жизненным опытом, дал возможность мальчику стать сильнее и настоящим мужчиной. Теперь же раскрылся, наверное, из-за происшедшего перерождения, его память, тайные мечты всплыли в восприятии Лексея. Боль и тоска по прежней жизни, жене и дочери, старым родителям — эти чувства стали собственными и возникло истовое желание вернуть утраченное. И тут сквозь сон пришла мысль, неизвестно каким образом возникшая — ведь то возможно, именно здесь, где не только прорыв энергии из глубин огромной живой массы, но и выход во Вселенную и его миры. Это место служило своеобразным порталом, отсюда можно было перенестись в невообразимые дали, только следовало четко знать куда и осознанное намерение в том. Но вот с возвращением обратно обстояло сложнее, требовался такой же портал в том мире и достаточная энергетика для переноса, с чем далеко не всегда складывалось благополучно. Так что предстояло сделать выбор — остаться здесь или уйти навечно…

Пробуждение произошло незаметно, еще мгновение назад видел сон как чью-то историю и тут же приходит понимание, что уже не спишь. Лексей открыл глаза и осмотрелся — только начало рассветать, небосвод на востоке заалел и можно было разглядеть предметы вокруг пусть и в сумрачном свете. Чувствовал себя неплохо, разве что шея и спина затекли от долгой неподвижности — спал сидя, прислонившись к каменному основанию креста. Хотя ночь выдалась достаточно прохладная для середины августа, но не продрог, да и сам камень казался теплым — еще потрогал его, действительно так! Встал, немного размялся, снимая онемение затекших мест, а после принялся раздумывать о виденных во сне картинах и навеянных мыслях, особенно о возможности переноса в другие миры. Откуда они взялись — конечно, не знал, лишь предполагал, что не обошлось без воздействия идущей отсюда неизвестной энергии. Если говорить языком будущего, то она несла информационную матрицу, а его подсознание как-то подстроилось под нее и восприняло образами и какими-то знаниями, пусть и в самой малости.

Но как бы то ни было, поверил в них без капли сомнения, теперь принимал для себя решение — что же ему предпринять. Прежде нисколько бы не колебался — здесь его семья, дом, служба, да и нужен для отчизны, всему народу. Теперь же предстояло думать и переживать за того, кто многие годы разделял с ним заботы, буквально вел его за руки на первых порах, а потом не раз выручал с какими-то задумками и подсказками, не требуя взамен ничего. Вот и сейчас, поделился своими воспоминаниями и болью утраты, но выбор оставил за ним, хотя мог бы надавить на него при желании — в том Лексей не сомневался. Думал долго, пришла даже мысль — а не разделиться ли им с Романом и отправить его в свой мир, а самому остаться и не будет никакой проблемы! Почти тут же получил ответ от неведомого источника — нет, они слились воедино, можно лишь разрушить их общую душу, так что придется выбирать что-то одно. Правда, его никто не торопит, а время относительно — здесь он прожил целую жизнь, а в том мире прошел только миг. Но и терять напрасно также нельзя, лишь при здравом рассудке и духе возможен переход, иначе останется где-то в небытие в вечной неприкаянности.

Дав зарок себе обязательно вернуться, когда наступит нужное время, Лексей направился к месту спуска. Уже достаточно рассвело, так что прошел без помех к краю берега, здесь чуть помедлил, набираясь решимости, после приступил к преодолению небезопасного участка. Ступал еще осторожнее, чем на подъеме, не раз останавливался, переводя дух, так понемногу дошел до нижней каменной плиты. Столкнул с нее в воду лодку, перебрался аккуратно, стараясь не покачнуть и не упасть нечаянно, оглянулся напоследок наверх и неспешно погреб к Валааму. У причала главного острова несмотря на ранний час ожидал сам настоятель вместе с келарем и еще двумя монахами — наверное, беспокоился за важного гостя. Не успел Лексей пристать и подняться на подмостки, как тот воскликнул, шагнув навстречу: — Слава Богу, вы вернулись, я уже собрался отправить за вами людей!

Позже, оставшись наедине, монастырский пастырь признался:

— Уж не чаял видеть вас в здравии и рассудке — Господи, прости меня грешного за деяния недостойные и мысли! Надеюсь, с вами не случилось какой-либо напасти, о том молился во всенощном бдении, просил о милости в спасении вашей души…