Базилио - Следак

– Это было давно и неправда, – заявил я, уже косея на старые дрожжи.

– Вот, правильно! Еще по одной? – уточнил Павел.

Постелили мне на веранде.

– Здесь свежо, а комаров, что залетели, я всех убила, – презентовала сестра место моего ночлега.

Я рухнул на матрац и тут же уснул.

Утром первым делом, я посетил уличный сортир. А когда выходил из этого своеобразного строения услышал голос сестры.

– Альберт, иди Нюрку подои!

– Чего? – затупил я, решив, что мне послышалось.

– Козу, говорю, иди подои. Я сама не успеваю, – сестра вышла с огорода с ведром, на четверть заполненным огурцами.

– Клара, стой! – закричал я, увидев, что она возвращается к грядкам. – Я не умею!

– Альберт, мне не до твоих глупых шуток. Говорю же – не успеваю. А Нюрку надо подоить, да пастись вытащить, – принеслось мне в ответ.

– Клара! – рванул я за ней, хлюпая галошами, надетыми на босу ногу.

Догнал и отобрал ведро.

– Давай я лучше огурцы дособираю? – состроил я просительную рожу.

– Охламон, – раздалось в ответ, но ведро оставили.

Когда я притащил уже заполненное доверху ведро к дому, Павел хмуро курил сидя на сваленных бревнах. Марта играла рядом – донимала кота, не успевшего вовремя смыться. Я ему, конечно, посочувствовал, но был рад, что мучают его, а не меня.

– Здрасьте, соседюшки! – раздалось за забором и спустя секунду над ним возникла повязанная платком женская голова. Женщина смотрела на нас с прищуром и кривила губы в, выдаваемую за приветливую, улыбке.

– Здраствуй, теть Зин, – не особо радостно отозвался Павел.

– Смотрю Альбертик приехал, – ее взгляд остановился на мне, недобрый такой взгляд, отчего я решил, что Альберт на постоянной основе обносил ее огород.

– Здраствуйте, – вежливо поздоровался я.

– А чего к Катьке не зашел? – с претензией поинтересовалась она.

– Не успел еще, – бодро отозвался я. Кто такая Катька я, конечно же, не знал, но к такому повороту событий уже привык.

– С вишней-то чего решать будем? – женщина перевела свое внимание на Павла, – Моя же вишня. В этом году так и знайте, я ее собрать вам не дам! – повысила она голос, – Когда забор уже перенесешь?!

– Теть Зин, да с чего вы взяли что вишня ваша? Эти кусты всегда нам принадлежали. Их еще тетя Марта, мать Клары садила, – мне показалось, что он повторял эту речь уже сотню раз, не меньше.

– Тебе тут вообще ничего не принадлежит, – огрызнулась соседка. – Женился на богатом приданном, еще и Альберта из дома выгнал! Теперь за него ни одна девка замуж не пойдет!

– Теть Зин, – начал багроветь лицом Павел.

– А ты держись подальше от моей Катьки, голодранец, – нелогично закончила женщина и скрылась за забором.

– Ты это, Альберт, даже не думай и не слушай всяких дур. Этот дом всегда будет и твоим тоже, – Павел затушил сигарету и запулил окурок в ведро.

– Да я не думаю, – успокоил я его.

– Вот и правильно, – отозвался Павел, подходя к козлам для распилки дров, – давай лучше помогай.

После обеда, когда с хозяйственными заботами было покончено, я спросил Клару об доставшихся от матери документах.

– Тебе зачем? – удивилась она.

– Посмотреть хочу, может что интересное найду, да и о матери повспоминать охота, – добавил я в голос сентиментальности.

О новоиспеченных родственниках хотелось узнать побольше, поэтому я с азартом принялся копаться в чемодане с документами, что выставила передо мной сестра.

Из интересного удалось выяснить, что мать Альберта была из обрусевших немцев. После войны она сошлась с немецким военнопленным и родила от него двух детей. В документах даже его фотокарточка нашлась с записанным на ней именем – Альберт Взидриц. Но в пятьдесят пятом Взидрица репатриировали и более о нем никаких известий не поступало. Спустя два года Марта вышла замуж за своего коллегу на заводе Анатолия Чапыру, который Альберта с сестрой усыновил. Но брак был не особо долгим. Сперва погиб отец семейства, несчастный случай на производстве, а спустя пять лет слегла от болезни и Марта. После смерти матери, Кларе позволили оформить на брата опеку, так как ей уже исполнилось восемнадцать лет, и она числилась машинисткой на заводе.

Перебирая документы, я так же наткнулся на несколько коротких записок, написанных на немецком языке. Вот только этого языка я не знал и теперь размышлял как из них выудить информацию, что могла пролить свет на историю моей нынешней семьи.

Попросить перевести их сестру? Но это означает раскрыть себя, на что я пойти не могу, ведь это однозначно обернется для меня полным крахом. Придумать амнезию? А вдруг это где-нибудь всплывет и помешает мне в будущем? Да и амнезия какая-то странная получается – русский язык почему-то не забыл, а вот второй родной – немецкий – утратил, да еще и по-английски заговорил, о последнем, конечно, можно не упоминать, но все равно, объясняться и как-то изворачиваться придется. Нет, рисковать я не буду, и так хожу по краю. Да и если я их переведу, то что мне это даст? Немецкий я все-равно не знаю, так что за родственника выдать себя не удастся.

Сложив документы обратно в чемодан, я вышел во двор. На свежем воздухе лучше думалось.

Калитка распахнулась и во двор вошли двое парней моего возраста.

– Здорова, братан! – начались приветствия с рукопожатием и похлапыванием по плечам.

Парни радостно скалились от встречи со старым другом, а я не без интереса их рассматривал. Оба светловолосые, стрижки у обоих по моде не короткие. Роста примерно одинакового, и оба помощнее меня будут. Прикид молодежный, но скромнее городского – клеш поуже и без всяких ярких вставок, бахромы и застежек-молний, рубашки неярких расцветок, правда с теми же заостренными уголками воротника, на ногах обыкновенные кеды из магазина.

– Может до речки прогуляемся? – после первых расспросов и взаимного хвастовства, предложил Колян.

– Да, искупнуться бы, – посмотрев на небо, отозвался второй, тот, что пока оставался для меня безымянным.

– Пошли, – решился я. Охладиться в такую жару действительно хотелось.

Отправились мы в противоположную от здешних высоток сторону. Шли по частному сектору, по пути останавливаясь и перекидываясь парой слов с каждым встречным. Так что к речке мы вышли где-то минут через сорок и я сразу же оказался в центре внимания. На импровизированном пляже в это время было много народу. Разнополые компании подростков и смешанная – молодежи постарше. Одни купались, вторые варили в котелке пойманных раков, третьи играли в карты. И все конечно же знали Альберта. Так что я искупался под визг девчонок, поел раков, под местную бормотуху, и сыграл в карты на шалбаны. В конфликте тоже поучаствовал. Кое-кому не понравилось, что я стал городским и типа зазнался. Драки не случилось – я особо не рвался, а моему оппоненту вручили в руку гитару и заставили петь.