Базилио - Следак

– Видимо, помогать преступникам уходить от ответственности, – потроллил я Зудидину. А нефиг всякие глупости про меня говорить.

– Вы себе неправильно представляете работу адвоката, – Зудилина одарила меня покровительственной улыбкой. – Но это понятно, вы еще слишком неопытны, – отбивать подачу она умеет.

– Это вы верно подметили, Ольга Васильевна. Неопытный он, – Курбанов вставил плечо между мной и женщиной, одновременно разворачиваясь в сторону своего кабинета.

– И наглый, – дополнила Зудилина.

– И наглый, – поддакнул майор, улыбаясь женщине. – Пусть сперва опыта наберется, а уже потом со старшими дискутирует, – подхватив Зудилину под локоток, он все-таки оттащил ее от меня. – Пойдемте я вас лучше чаем угощу. У меня потрясающий чай, из самой Индии.

Прищурившись, я дождался когда они скроются за дверью кабинета и продолжил охоту за печатной машинкой.

– Капитолина Ивановна, вы как всегда прекрасно выглядите, – первым делом сообщил секретарю я.

– Чего тебе, Чапыра? – она строго посмотрела на меня поверх очков.

Непробиваемая женщина. Ну ничего, найду я к ней подход.

– Пишущая машинка нужна, – продолжаю улыбаться.

Капитолина молча сняла очки, достала из ящика стола связку ключей, и, поскрежетав стулом, встала с места.

– Иди за мной, – отправилась она по коридору в мой закуток.

Сорвав печать, женщина зашла в святая святых следственного отдела – место где хранятся архив, вещественные доказательства по делам и… печатные машинки.

Я, с любопытством осматриваясь, просочился следом.

Стеллажи, на полках коробки с делами, коробки и свертки с вещдоками, телевизоры. Хмм. Ладно чего уж теперь. И вот она – отдельная полка с машинками.

– Они сломанные, – заметив, что я оживился, спустила меня на землю Капитолина.

– Вон ту коробку сними, – она указала рукой на верхнюю полку.

Встав на носки, я дотянулся и спустил желаемое. На коробке красовалась надпись 'Юнис'.

– Новая, – смотрела на меня Капитолина без улыбки. – Цени.

– Ценю, – кивнул я и, улыбнувшись, припечатал – Вы лучшая!

Капитолина дернула уголками губ, но иных эмоций не проявила.

Решив, сразу же опробовать машинку, я устроил ее на своем столе, вставил листы и тут мне помешали. В мой кабинет ворвалась Зудилина. Она стремительно подошла к столу, за ее спиной хлопнула закрывшаяся дверь.

– Я вам не позволю проделывать здесь ваши штучки! – с ходу заявила она.

Я вышел из-за стола. Все-таки неудобно – я сижу, дама стоит. А садиться и мило вести со мной беседу, она судя по всему не собирается.

– О каких таких штучках идет речь? – вежливо поинтересовался я.

– О ваших криминальных методах! – выплюнула она мне в лицо.

– Криминальных методах? – удивился я. – Вы там с Курбановым чего пили-то? Не похоже на индийский чай, – я скептически осмотрел ее с ног до головы.

– Вот только не делай вид, что ты не понимаешь, – перейдя на 'ты', погрозила она мне пальчиком, аппетитным таким пальчиком. – Я тебе не позволю! Слышишь? Не позволю!

– Вы, Ольга Васильевна, не можете мне что-то позволить или не позволить. Нет у вас таких полномочий, – взял я официальный тон.

– Тебе больше нечем меня шантажировать! – прошипела она.

– Шантажировать? – искренне удивился я. – Когда это я вас шантажировал?

– А кто у меня деньги вымогал?! – возмутила она. – Скажешь не было этого?

– Если будет надо – скажу, – не стал я отнекиваться. – Вот только те деньги – плата за вред, что вы мне причинили.

– Ты шантажировал меня! – ее ноздри гневно раздувались.

– Я предложил тебе выгодную сделку, – тоже захотелось перейти на 'ты'. – Как юрист могла бы это уже понять, а не устраивать в который раз мне истерику.

– Значит я истеричка?! – возмутилась она, шумно вдыхая воздух. – А ты подлец! Ты сам мне под машину бросился. Я только потом поняла, что ты специально всё это устроил!

– Думай, что хочешь, – устало произнес я и развернулся лицом к окну.

– Я расскажу все Курбанову, – бросила она мне в спину.

– Иди рассказывай и, заодно, ищи себе другую работу, – мой голос был безразличен.

– Я заплатила тебе, – уже тише и как-то обиженно сказала Зудилина.

– Не я один брал на себя обязательства по сделке, – я был непреклонен.

В мою спину врезался ее кулачок. От удивления я развернулся.

– Подлец ты, Чапыра, – прошипела она.

– Нормальный я. Странно, что ты этого не понимаешь. Вроде, оба юристы, а словно учили нас разные учителя, – печально произнес я, добавив. – Может поужинаем? Обсудим всё?

– Ужинать? С тобой? – женщина резко отступила, взгляд вновь наполнился возмущением. – Этому не бывать!

– Почему? – мне, действительно, было интересно.

– Чапыра, я тебе поражаюсь. – поморгала она. – У тебя все так просто. Шантаж для тебя всего лишь выгодное предложение. Тебя послушать, так мы заключили взаимовыгодную сделку.

– Так оно и есть, – я пожал плечами. – И давай уже забудем об этом и будем двигаться дальше, – внес я рациональное предложение.

В этот момент раздался скрип несмазанных дверных петель, и в кабинет заглянул Денис Войченко.

– Ты на обед идешь? – спросил он, одновременно, прощупывая нас с Ольгой взглядом.

– Позже! – я вытолкнул Войченко в коридор и захлопнул дверь перед его любопытным носом.

Развернувшись к Зудилиной, я повторил вопрос:

– Ну так как, поужинаем? Я приглашаю.

– Ни за что! – раздельно произнесла она, победно улыбнулась и, обогнув меня, с гордо поднятой головой вышла из кабинета.

Захотелось что-нибудь сломать, но второй погром за неделю кабинет не переживет, так что я ограничился зубовным скрежетом.

Ясный августовский день, двадцать седьмое число месяца. Я, выряженный в новенькую форму с лейтенантскими погонами, стою на плацу в первой шеренге и вместе с другими сотрудниками милиции слушаю выступающего перед строем полковника Мохова. Его громкий голос, без всяких спецсредств типа рупора, слышен во всех точках площади за зданием райотдела и эхом разносится по округе. Он говорит о значении Присяги, о почетной и ответственной обязанности, которая возлагается на сотрудников органов внутренних дел, которые приняли присягу на верность социалистической Родине и делу коммунистического строительства.

Я вполуха слушаю речь начальника милиции, попутно думая о неудобной фуражке, о том, как надоело мне стоять по стойке смирно и о том, что я сугубо гражданский человек. В общем, настроение у меня отнюдь не праздничное, а если принять во внимание, что, как у стажера, в эти полтора месяца у меня был ненормированный и очень насыщенный рабочий день, так вообще паскудное.

В последнее время мои дни проходили однообразно и напоминали курс молодого бойца.