Иван Байбаков - Малой кровью на своей территории: 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения [сборник litres]

Хорошо еще, что командующий Белостокским укрепрайоном генерал Хацкилевич оказался нормальным военным, без дурного начальственного гонора, без спеси и тупого чванства в стиле «делай, как я сказал!». Даром что танкист, а к проблемам переброски бригады отнесся со всем вниманием – не только собрал и сконцентрировал на оговоренном аэродроме уцелевший состав подразделений аэродромного обслуживания, но и выделил дополнительно в помощь людей, транспорт, быстро решил организационные вопросы размещения прибывающих десантников. Да и вообще, отнесся как к родному – полковник не ожидал такого доброжелательного отношения, и это слегка даже настораживало…

В общем, всем миром, но особенно благодаря героизму и самопожертвованию летчиков, которые всю эту короткую летнюю ночь трудились на пределе сил, справились! Десантников набивали в самолеты, как селедку в бочки, – в крыльевые ниши, в бомбоотсеки, проходы и пулеметные кабины, для экономии места с собой они брали только личное оружие, все остальное – под фюзеляжем, с использованием специальных подвесок конструкции инженера Гроховского, дай бог ему здоровья. Там же, под брюхом, между колесами, транспортировали штатную артиллерию и легкую бронетехнику бригады, а еще мотоциклы, боеприпасы, топливо, снаряжение и все остальное имущество, которого, после того как в суматохе передислокации выгребли склады, оказалось неожиданно много. В дальних закоулках нашлись даже несколько динамореактивных безоткатных 76-миллиметровых пушек Курчевского на колесном ходу, разработанных в 1930-х годах специально для применения в десантных войсках, и запас снарядов к ним. Их тоже взяли, а вот пулеметные броневики БА-20 Левашов, по согласованию с Хацкилевичем, решил с собой не брать. Они хоть и полегче тех же Т-37 и Т-38, но по силуэту значительно выше, за счет этого пристраивать их на внешнюю подвеску под фюзеляж – тот еще геморрой, а предварительно снимать и ставить потом пулеметные башни – оно того не стоит. Да и гусеничные плавающие машины в тех краях однозначно лучше будут. Поэтому броневики оставили, а взамен догрузили взрывчатку и гранаты – вот они уж точно лишними никогда не будут.

Левашов летел крайним самолетом – он, как и все покорители воздушной стихии, категорически избегал слова «последний». А до вылета всю ночь провел на аэродроме, в диком нервном напряжении, организовывая и утрясая, решая внезапно возникающие вопросы и проблемы, с каждым отправленным самолетом боясь услышать, что не долетел, и всеми силами заглушая в себе этот страх за своих ребят. И вот теперь он долетел крайним рейсом, и все его ребятушки и летчики долетели, и теперь все хорошо, и сердце отпустило. А дальше… дальше будет привычная боевая работа, рейды и диверсии в тылу врага – то, к чему так долго готовился он сам и готовил своих орлов. Ну, фашистские гадины, держитесь теперь за свои штаны – десант атакует!

Сергей, подстелив плащ-палатку прямо на утрамбованную землю поселковой площади, в состоянии комфортной расслабленности – «жизнь-то налаживается» – сидел возле трофейного пушечного бронетранспортера, привалившись спиной к его переднему колесу и устремив полузакрытые глаза в ярко-синее небо без единого облачка. Рядом была удобная тенистая скамейка, на которую при желании можно было даже прилечь, но ему сейчас почему-то хотелось именно так – сидеть, опираясь о нагретую палящим полуденным солнцем броню. А еще – вдыхать неповторимый букет из запахов бензина, масла и сгоревшего пороха от горячего, славно потрудившегося совсем недавно пулемета, при этом лениво перекатывая в голове мысли и эмоции после только что закончившегося боя.

Совсем уже скоро ему предстоит снова окунуться в обычные послебоевые хлопоты, в нынешней ситуации еще и осложненные вероятностью скорого появления противника, причем в неизвестном количестве. И значит, снова нужно будет распределять задачи, принимать быстрые и желательно наиболее эффективные решения по множеству вопросов, носиться в бешеном темпе туда-сюда, проверяя и контролируя. Ведь только что закончившийся бой – это первичная и самая, пожалуй, легкая часть операции по уничтожению противника и захвату трофеев. Теперь предстоит гораздо более трудоемкая фаза – эти трофеи сохранить, интегрировать в общие боевые построения отряда, да еще и придумать, как использовать их с наибольшей результативностью.

Ну а сейчас, пока кавалеристы капитана Сотникова, прекратив свои недавние выкрутасы в казачьей джигитовке, уже спокойно и вполне грамотно обеспечивают охрану периметра, в то время как бойцы атакующих групп с автоматическим оружием тщательно прочесывают весь поселок на предмет поиска возможно спрятавшихся где-нибудь особенно храбрых представителей немецкой армии, у него есть несколько свободных минут, чтобы расслабиться и неспешно упорядочить в голове свои ощущения и оценки событий по итогам боя, а заодно прикинуть задачи на ближайшее будущее.

Итак, собственно бой. Первый серьезный бой его первого подразделения в этой реальности. Несмотря на некоторые, глубоко запрятанные Сергеем опасения возможных ощутимых потерь – ведь тактики боевых групп или звеньев его бойцы пока не знали, одно поспешно проведенное вчерашней ночью занятие по тактике штурма помещений звеньями не в счет, – и захват бронетехники, и последующая атака поселка прошли почти в полном соответствии с планом. Захват техники – вообще отлично, замечаний нет. Действия атакующих групп – вот тут были те самые опасения, потому что для успешности действия таких групп необходимы и серьезное обучение, и многократные тренировки. Но в целом его бойцы справились без особых ляпов и самое главное – сумели выполнить боевую задачу без невозвратных потерь. Может быть, им в этом помогли напор и боевой азарт, а может, еще и то, что немцы совсем уж неприлично расслабились и не ожидали атаки, да еще такой яростной и настолько насыщенной огнем автоматического оружия. Как бы там ни было, действия атакующих групп, с учетом трех легкораненых и двух средней тяжести, вполне можно оценить на «хорошо».

Вот кавалерия… кавалерия, конечно, поставленные ей боевые задачи в целом тоже выполнила, но с определенными непредвиденными отступлениями от плана атаки, повлекшими за собой неоправданные потери. Ну не смогли лихие красные конники удержаться в рамках поставленных задач, под конец боя забыли про осторожность и начали демонстрировать свою удаль. А может, лихие рубаки попутно выплескивали на так кстати подвернувшихся врагов свои нервы и злобу, распиравшие их после злополучных боев начала войны. Как следствие, три кавалериста погибли, а еще пятеро ранены, хорошо хоть тяжелых нет, а то намучились бы сейчас с ними… с учетом таких потерь, оценить действия кавалерии даже как удовлетворительные можно лишь с большой натяжкой. Понимает это и «главный кавалерист», капитан Сотников, который сейчас в противоположном углу площади, подальше от Сергея, весь красный и с выпученными от гнева глазами, но стараясь при этом все же сдерживать громкость голоса, яростно воспитывает свой младший командный состав, используя для этого отнюдь не благопристойный литературный язык. Ну, а раз понимает и уже сам занялся воспитательными процедурами, особо ругать кавалерию, пожалуй, не стоит. Тем более что их экспрессивные выходки, судя по ужасу в глазах пленных немцев, отразились на психике последних весьма трагическим образом.