Иван Байбаков - Малой кровью на своей территории: 1941 – Работа над ошибками. 1941 – Своих не бросаем. 1941 – Бои местного значения [сборник litres]

Командующий некогда Западным особым военным округом, а ныне Западным фронтом, генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов этой ночью тоже не спал.

Последние несколько суток – с того самого злосчастного утра 22 июня, когда немецкие войска, начав массированное наступление по всей линии границы, затем легко, словно играючи, взрезали своими танковыми и моторизованными клиньями оборону на обоих флангах Белостокского выступа и, как стая голодных бешеных собак, рванулись на советскую территорию, легко сметая все попытки сопротивления на своем пути, и по сегодняшнюю ночь, когда их передовые механизированные части уже ведут разведку боем на ближних подступах к самому Минску, практически в центре Белоруссии, – дались ему крайне нелегко, причем никакого облегчения или улучшения обстановки в обозримом будущем не просматривалось категорически.

И больше всего Павлова сейчас бесило именно то, что все эти механизированные прорывы в районах Гродно и Бреста, под фланги Белостокского выступа, – все это произошло в точности так, как и предвидели, как и опасались все последние годы перед войной!

Ведь все было так очевидно!!! Слабые и недостаточно укрепленные фланги Белостокского выступа, с подходящими к ним шоссейными и железными дорогами, ведущими в глубь территории Белоруссии, прямо к Минску! Отсюда высокая опасность их прорыва и выхода на оперативный простор, причем с последующим использованием этих транспортных коммуникаций для перемещения и снабжения войск противника!

И ничего!!! Ничего ведь не было сделано – ни для исправления ситуации в целом, ни хотя бы для усиления обороны в приграничных районах на наиболее танкоопасных направлениях. Причем не только наверху, но и им самим, командующим округом, чего уж теперь греха таить. Да, наверху можно было сделать многое, как по его предложениям, так и помимо них. Ну, а сам-то он что?! Видя, что наверху ничего не делается, сам-то он, что предпринял для исправления ситуации как командующий ЗОВО?

Самому себе Павлов уже признался – от себя ведь не скроешься, что да, мог ведь – сам, лично, – мог многое сделать, а многое уже сделанное мог сделать не так, а по-другому – лучше. Мог, и ничего ему в этом не мешало. По крайней мере, объективно не мешало, потому что многое можно было сделать и без помощи сверху, своими собственными силами и ресурсами военного округа. Но – не сделал…

Будучи назначен на должность командующего Западным особым военным округом, не произвел лично полную и тщательную инспекцию войск округа с целью проверки их состояния и боеготовности. Положился в этом на своих заместителей и штаб округа, которые до войны бодро докладывали ему о достаточной укомплектованности войск, удовлетворительном техническом состоянии техники, наличии штатного вооружения и средств связи и в целом о готовности войск округа к решительному отражению вероятной агрессии вероломного противника…

Позднее, пытаясь донести до руководства РККА проблемы построения обороны на территории округа, и в особенности на флангах Белостокского выступа, и ясно наблюдая нежелание оного руководства эти проблемы слышать, не хотел идти на конфликт, не настаивал – вон, даже генштаб и персонально Жукова информировал не как положено – докладными записками и официальными донесениями, а по телефону или в личных беседах. В этих же беседах получал «дружеские» советы: «не паниковать», «не гнать волну», «не разводить суету», «не бежать впереди паровоза», а теперь все эти советы, как говорится, к делу не пришьешь…

Не получив помощи сверху, не стал проявлять инициативу и брать ответственность на себя, хотя силами и ресурсами только своего округа мог сделать довольно много. Вместо этого, как та обезьянка из китайских притч, которая зажмурилась и закрыла уши, тоже не хотел ни видеть, ни слышать реальное и все более тревожное положение дел на границе, надеясь, как и многие в стране и армии, что «Гитлер не нападет, у нас с ним Пакт о ненападении». Гитлер же сосредоточил войска, организовал снабжение и подтянул резервы, а потом этим самым пактом, который Молотова – Риббентропа, просто подтерся и напал, когда ему было удобно. А наша армия что? Про оборону забыли, – точнее будет сказать «на оборону забили…», – готовились бить агрессора малой кровью и на его территории. Вот и доготовились – при первых же попытках контрударов под Брест и под Гродно, что называется, мор… лицом в грязь не промахнулись, войска энергично наступают в противоположном от противника направлении, по пути бросая все, что мешает бежать, а немецкие войска уже у Минска…

Сидя за полночь в своем кабинете, устало перебирая на столе скудные и не всегда достоверные (поскольку связь и управление войсками сильно расстроены) оперативные сводки по положению на различных участках фронта, донесения, справки о состоянии войск, обеспеченности боеприпасами и ресурсами снабжения, мыслями генерал армии Павлов сейчас был далеко отсюда. Он отрывистыми, но очень яркими и объемными картинками вспоминал всю свою сознательную жизнь и боевую службу Родине. Вспоминал, и пытался понять, где, когда и как он превратился из активного и энергичного краскома в высокопоставленного, но при этом равнодушного и инертного военного бюрократа, который накануне войны, вместо того чтобы сидеть в штабе и контролировать боеготовность вверенных ему войск, преспокойно идет в театр…

Вот безрадостное, полуголодное крестьянское детство в небольшой деревне Костромской губернии, тяжелый труд от зари до зари. Обучение грамоте в сельской школе и уже тогда постепенно нарастающее чувство безысходности от окружающей серости и бедности, а вместе с ним и желание вырваться из этой серости, как-то изменить свою жизнь.

А потом август 1914 года, и вот он – тот самый шанс вырваться, за который семнадцатилетний паренек уцепился изо всех сил. Началась Первая мировая война, или германская, как ее тогда назвали, и он добровольцем поступает на службу в Русскую императорскую армию. Там храброго, инициативного и сообразительного молоденького солдата замечает командование, и, сменив за два неполных года несколько мест службы, он уже старший унтер-офицер, активный помощник и правая рука командира взвода.

Потом ранение в бою и немецкий плен, лагеря, тяжелая подневольная работа на фабриках и угольных шахтах в разных концах Германии. Именно там, обливаясь потом и задыхаясь от недостатка воздуха в тесных подземных штольнях, он твердо выбрал для себя военную судьбу, а еще, осмысливая призывы и лозунги фронтовых большевистских агитаторов, заодно и определился, с кем и против кого будет воевать в дальнейшем…