Владимир Тимофеев - Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

— Дельная мысль, — согласился Пётр Сергеевич. — Только не очную ставку, а обычную встречу. Типа, давно не виделись, захотелось заново пообщаться, узнать, кто как устроился, как жизнь, как дела.

— Хорошо. Тогда я займусь подготовкой.

— Займись. И ты, Михаил, тоже не расслабляйся…

— Пётр Сергеевич, совсем забыл, — неожиданно хлопнул себя по лбу Смирнов. — В пятницу в бильярдной ещё один интересный случай произошёл.

— Какой?

— Свояк решил сыграть в Спортлото и сумел вовлечь в это дело наших армейских.

— Ну, решил и решил, что в этом странного?

— Да, понимаете, в чем проблема. У меня, вот и Константин Николаевич не даст соврать, сложилось ощущение, что всё это неспроста. Вроде бы и случайно всё получилось, но мне отчего-то кажется, что Свояк действовал не по наитию, а по заранее написанному сценарию. Целый спектакль разыграл с заполнением одного-единственного билетика. Причём, у меня лично чувство такое, что этот билет обязательно выиграет.

— Даже так? — удивился Пётр Сергеевич, переводя взгляд на Ходырева.

— Всё так. Я с Мишей согласен, — подтвердил тот. — Вот числа, которые были в билете.

— А может, и мне в этой игре поучаствовать? — пошутил генерал, глянув на переданный ему листок с цифрами. — Глядишь, тоже обогащусь на пару со Свояком. А? Как считаете?

— Да мы уже думали на эту тему, — улыбнулся Ходырев. — Но решили соблюсти субординацию и сначала вам доложиться.

— Это правильно, что доложились, — усмехнулся Пётр Сергеевич. — Однако игры мы пока что отставим и просто посмотрим на результат. А сейчас, товарищи офицеры, я жду от вас откорректированных планов по работе со Свояком. Крайний срок — завтра к утру. Вам всё понятно?

— Понятно, товарищ генерал.

— Сделаем…

[1] «Город огромный» — песня из к/ф «Центровой из поднебесья».

— Хорошо, что сегодня суббота и на работу идти не надо, — томно потянулась Лариса и с хитрецой посмотрела на сидящего напротив мужчину. — Слушай, Шур, а может тебе еще яичницы приготовить? Или, например, картошки пожарить? Я её хорошо готовлю, мне говорили. С лучком, со шкварками. А?

— Можно, конечно, — улыбнулся Синицын, отхлёбывая из кофейной чашки. — Только у меня картошки нема.

— Жаль, — покачала головой девушка. — А кофе, я вижу, тебе совсем не нравится.

— Почему не нравится? Нравится, — возразил профессор. — Просто я больше предпочитаю чай, а не кофе.

— Да? Ты, наверное, просто никогда не пробовал настоящего кофе. Чтобы из джезвы, с пенкой. А на гуще потом ещё погадать можно. Знаешь, как интересно?

— Ну, если ты меня к себе пригласишь, попробую обязательно, — усмехнулся учёный, отставляя в сторону чашку.

— Не, лучше я всё сюда принесу. Буду тебя здесь просвещать, а то ведь так и останешься гастрономическим неучем, — рассмеялась Лариса.

— Можно и здесь, — улыбнулся Синицин.

Девушка ему не просто нравилась — она его буквально с ума сводила. Странно, конечно — через три года шестой десяток пойдёт, а мысли как у сопливого пацана. Только и думает, что о ней. Даже теоретическая физика уходит на второй план, когда рядом Лариса. А когда её нет — на сердце сплошная тоска, как будто полжизни из него вырвали, да так и оставили, наплевав на последствия.

И почему она ему раньше не встретилась? Лет двадцать или тридцать назад, пока ещё был молодым, пока ещё кровь в жилах бурлила и не надо было задумываться о будущих неурядицах. Почему её пришлось ждать так долго?

«Мечта, а не женщина», — Синицын блаженно прикрыл глаза, вспоминая прошедшее.

Неделю назад они с Ларой весь вечер гуляли по парку, потом долго сидели в кафе и… профессор так и не смог решиться на что-то большее. Ни пригласить даму к себе, ни самому напроситься к ней в гости. Во вторник и среду они снова встречались, и доктор наук опять «опростоволосился» — проводил Ларису домой, но предпринимать ничего не стал. Побоялся показаться навязчивым. Только вчера он, наконец, пересилил себя — предложил девушке посмотреть, как живут «старые холостяки». И, как оказалось, поступил абсолютно правильно. Чего они только не вытворяли сегодняшней ночью. Синицын даже представить не мог, что ещё способен на «подвиги». Лара казалась неутомимой, да и он ни капли не отставал от неё. Откуда в организме столько тестостерона взялось, фиг знает. Видимо, правы были поэты, написавшие в оные времена о том, что «любви все возрасты покорны» и что это она «во всём виновата, то-то и оно». В любом случае, Александр Григорьевич ни о чем не жалел и был готов к продолжению романа с этой фантастической женщиной…

— Слушай, Шур, а давай мы сегодня куда-нибудь съездим, — неожиданно предложила Лариса. — У меня ведь машина есть. Прокатимся на Плещеево озеро или, например, в Суздаль. Я там никогда не была, а очень хотелось бы. Снимем номер в гостинице или гостевой домик. Завтра же всё равно воскресенье. Уедем из этой дурацкой Москвы, отдохнём на природе, проветримся. А? Как считаешь?

— Да я бы и с радостью, но… — Синицин огорчённо развёл руками. — Ты понимаешь, у меня сегодня встреча назначена. Очень важная, никак не могу её пропустить.

— Ну вот, только подумаешь о чем-то хорошем, так сразу дела. Нет-нет, ты не подумай, я ни на чем не настаиваю. Просто мне очень жалко терять такие хорошие выходные.

— Да нет, это ты меня извини, — принялся оправдываться учёный. — Если бы я заранее знал, что мы… что у нас… ну, ты сама понимаешь…

— Ладно, проехали. Ничего страшного, — улыбнулась девушка и погладила профессора по руке. — Ты замечательный. И я все понимаю. Отложим поездку на следующие выходные, если ты, конечно, не против.

— Я только за. Поедем, куда захочешь. Хоть на край света.

— Здорово! — Лариса поправила запа́х у халата и, прищурив глаза, внезапно поинтересовалась. — Слушай, а что это у тебя за встреча такая в выходной день? Или это какая-то тайна, о которой нельзя говорить?

— Ну почему обязательно тайна? — пожал плечами профессор. — Я сегодня встречаюсь со своим коллегой. По чисто научным делам. Будем обсуждать одну экспериментальную установку.

— Ух, ты! Как интересно! А этот коллега, случайно, не женщина?

— Нет, не женщина, — засмеялся Синицын. — Более того, этот мой коллега раньше служил в ФСБ.

— Ещё интереснее, — глаза у Ларисы неожиданно заблестели. — Значит, у вас там будет что-то очень секретное, да?

— Конечно, секретное. Такое секретное, просто жуть, — Шурик приложил палец к губам, по-заговорщицки огляделся и прошептал замогильным голосом. — Об этом нельзя говорить. Каждому, кто узнает о наших секретах, грозит пожизненное заключение в подвалах Лубянки.