Владимир Тимофеев - Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

Для меня она закончилась примерно через минуту. В какой-то момент я просто вывалился из орущей, остервенело размахивающей кулаками толпы. В голове гудело, правое ухо почти ничего не слышало, по левой щеке что-то текло.

Машинально утёрся. Взглянул на ладонь.

Кровь? Рассёк что ли?..

— Андрюха! Валим, а то загребут!

Кто-то дёрнул меня за рукав.

Я обернулся.

Саня выглядел, словно разбойник после неудавшегося налёта. Глаз заплыл, губы распухли, пуговицы на куртке оторваны, на штанине дыра…

— Наши где?

Шпанов неопределённо качнул головой.

— Там.

— Где там?

— Внизу.

Я проследил, куда он показывал, и с облегчением выдохнул.

Всё вышло как нельзя лучше. Почти как с «пожаром в лесу»: тушим огонь встречным палом, а давку перед воротами и на лестнице гасим волнениями на трибунах.

Милиция действовала вполне предсказуемо.

Нынешние правоохранители — это вам не омоновцы девяностых-двухтысячных. У них даже дубинок не было и в драку они, конечно же, не полезли. Вместо того чтобы рассечь, разнять и охолонить дерущуюся толпу, они просто-напросто перекрыли ближайший выход со стадиона (тот самый, с полураздвинутыми воротами) и направили всех не участвующих в «битве» зрителей к другим выходам, пусть по колено в снегу, зато без эксцессов. И о своей недавней «обиде» милиционеры тоже забыли. Какой смысл вспоминать об «игре в снежки» и искать «виноватых», когда на трибуне творится чёрт знает что? У стражей порядка сейчас новая вводная: отделить драчунов от «обычных граждан» и задержать зачинщиков драки.

С первым милиция худо-бедно, но справилась, хотя и не до конца — мы с Саней успели-таки просочиться сквозь жиденькие кордоны людей в форме и слились с подгоняемой ими массой болельщиков. Лёха и Костик сумели это сделать чуть раньше. Я видел, как они махали нам руками из движущейся толпы, а затем скрылись за бетонной стеной верхнего выхода.

Мы с Саней догнали их только на подтрибунной лестнице.

А потом нас всё-таки «заловили».

Возле ворот дежурили два десятка милиционеров и выдёргивали из толпы всех «подозрительных». Мы в эту категорию попадали почти стопроцентно — помятый вид, «следы насилия на лице» и разорванная одежда заставили бы напрячься любого, а не только милицию.

Спустя десяток-другой секунд нас затолкали в какую-то комнату, видимо, «опорный пункт» и, пригрозив, чтобы не смели ничего тут ломать, отправились выявлять других «хулиганов и дебоширов».

Вместе с нами товарищи в форме задержали и какую-то вызывающего вида девицу в фиолетовой куртке и с такого же цвета волосами, собранными в причёску «удар молнии».

— Вот, блин, как чувствовала, не надо на мясо идти! — сплюнула она на пол, когда милиционеры ушли.

— Э! А я тебя знаю. Ты из конюшни, — внезапно заметил Костик.

— И чё?!

— У тебя Марго погоняло.

— Не погоняло, а имя, — обиделась дама…

Это весьма содержательный разговор прервал скрип открываемой двери. В помещение вошёл капитан милиции.

— Вы кто такие? — обвёл он нас недоуменным взглядом.

Быстрее всех сориентировалась Марго:

— Да там милиция людей ногами пинает. Мы пришли заявление написать.

— Что?! — казалось, милиционера сейчас хватит кондратий. — А ну, вон отсюда! И чтобы духу от вас тут не было!

Его пожелание мы выполнили с максимально возможной скоростью. Уже через пару секунд нашего духа в опорном пункте действительно не осталось.

— Спасибо! — успел крикнуть Саня юркнувшей на боковую лестницу девушке.

— Не за что! — донеслось с галереи первого яруса.

Мы за Марго не пошли — направились к центральным воротам.

Так было и ближе, и безопаснее.

— Гляди! Скорая, — указал направо Шпанов.

Я развернулся.

Возле соседнего выхода действительно стояла «Скорая помощь».

Что там произошло, было не разглядеть — машину закрывали ряды оцепления.

Внутри у меня внезапно похолодело.

Неужели мой план провалился?!

Неужели кто-то погиб?

Ведь давки же не было…

Или была?..

Ответов на эти вопросы я получить не мог.

Мог только надеяться…

Пятница. 22 октября 1982 г.

Сидеть на скамейке было довольно холодно. Но я продолжал сидеть, словно от этого и вправду зависела чья-то жизнь. То же самое происходило в среду, на стадионе. Хотя тогда морозило больше, а сейчас всего минус два. Но всё равно — холодно. А на душе кошки скребут. Потому что — мог, но не сделал.

Вчера в «Вечёрке» вышла такая же, как в другом прошлом, заметка о «несчастном случае в Лужниках и пострадавших болельщиках», и в этот же день по институту поползли слухи о приключившейся на стадионе трагедии. Давка всё-таки состоялась, только теперь она усугубилась массовой дракой, зачинщиком которой стал я. Пусть и с благими намерениями, но ведь любому известно, какую дорогу они устилают.

Сколько погибло, никто точно не знал, но сходились в одном — всё из-за драки между фанатами, и если бы не побоище на трибунах, никто бы не пострадал…

Блажен, кто верует.

Дурак, кто пытается плыть против течения.

Но самое тяжкое — неизвестность. Где именно произошла давка, когда, отчего, кто виноват? Даже те, кто был на том матче, не могли ничего рассказать. Ни я, ни Саня, ни Лёха, ни Костик — ничего толком не видели и не знали, хотя и являлись — в глазах однокурсников — прямыми свидетелями.

И вот теперь — прямо ирония судьбы какая-то — я сижу на той же скамейке, на которой меня поджидали — сначала Лена, а потом Жанна — и думаю, какой же я, в сущности, идиот. Решил, что раз обладаю знанием будущего, то практически всемогущ, а в итоге… сперва пролюбил собственную судьбу, а затем и чужие…

— Здорово! Ты что здесь делаешь?

Я поднял глаза.

Передо мной стоял капитан Кривошапкин.

— Сижу.

— Почему не в бильярдной?

— Не хочется.

— А прошлый раз почему не пришёл?

— Учился, — пожал я плечами.

— А ну-ка… подвинься.

Кривошапкин поставил на землю портфель и уселся на лавочку рядом со мной.

— Давай. Рассказывай.

— О чём? — я, как мог, изобразил удивление, однако Павел на него не купился.

— О чём хочешь. Желательно, обо всём.

Я глубоко вздохнул.

Нет, от него не отделаешься, поэтому… может, и впрямь… всё рассказать…

— Понимаешь… я в среду был на футболе.

Кривошапкин молчал.

— Спартак-Хаарлем. Потом была драка, и я в ней участвовал…

Я покосился на Павла.

Тот с задумчивым видом смотрел куда-то вдаль.

— Нет. Не так. Я не просто участвовал. Я эту драку и начал.

Сказал и тоже умолк.

Кривошапкин отреагировал лишь секунд через двадцать.

— Забавно, — он вдруг поёжился и запахнул ворот плаща. — Я только вчера разговаривал со Смирновым. Как раз о том матче.