Евгений Щепетнов - 1972. ГКЧП [СИ]

Вряд ли. Володя слишком умен, чтобы купиться на фальшь. Только разозлится еще больше. Кстати, что-то он слишком уж злится. Может потому, что чувствует свою вину и хочет переложить ее на самого Карпова?

– Михаил Семенович…присядьте. Разговор у нас будет…

– Хотите, я расскажу вам, о чем будет разговор? – Карпов бесцеремонно перебил Шелепина, и Семичастный недовольно дернул головой, пригвоздив Карпова тяжелым взглядом. Мол – знай свое место, наглец!

– Ну…давайте, послушаем… – у Шелепина внутри ворохнулся комок неприязни. Уж больно лицо Карпова было эдаким…безмятежным! Шелепин снова почувствовал себя младшеклассником рядом с преподавателем ВУЗа. Неприятное чувство! Смотрит этот ухмыляющийся тип, и будто просвечивает тебя насквозь, как рентгеном. Мерзкое ощущение…

– Итак, вы хотите мне объявить, что не желаете моего отъезда куда-либо. Вы хотите сообщить, что дадите мне все, что я пожелаю, в обмен на золотую клетку. А еще – на мою драгоценную кровь, которая может вас омолодить.

Шелепин едва не вздрогнул. Ай да Семичастный, ай да голова! Просчитал Карпова! А Карпов в своем репертуаре. Циник, глумливый хохмач, для которого нет авторитетов. Ну вот зачем так откровенно рассказыватьдетям о том, что все их детские шалости папочкой давно просчитаны и выплюнуты?! Зачем делать такую рожу, как на концерте юмориста с затхлыми шутками?

– Вы считаете, что государство – это вы, а вы – это государство. И что поддерживая свою жизнь, вы поддерживаете государство. Значит, нужно держать меня при себе, и когда настанет момент – сделать переливание крови. А если меня выпустить – я могу погибнуть, просто от случайности, от которой никто не застрахован. И тогда ваше омоложение плакало горькими слезами. Я ничего не упустил, товарищ Генеральный Секретарь? Ладно, продолжу.

Карпов ухмыльнулся уголком рта, от чего его лицо сделалось хищным (хотя куда вроде хищнее?):

– Само собой, я не желаю жить в золотой клетке. И все блага, которые вы мне можете предложить – я могу просто купить. И еще останется. И тогда, когда я не куплюсь на ваши плюшки, остается кнут. Что вы можете сделать? Попытаться меня захватить. Захватить меня будет очень трудно. Очень. Я убью любого, кто попытается нанести мне вред. Мне для этого даже оружия не нужно. Тем более что я знаю – вы не можете мной рисковать. Случайная пуля угодит мне в голову – и все, конец вашему источнику живой воды. (Шелепин и Семичастный переглянулись). Да, существует возможность того, что меня тяжело ранят, я потеряю сознание от потери крови, и тогда уже спеленаете. Посадите на цепь, и буду я сидеть на ней вечно, поддерживая ваши бессмертные тела. Пока сам не сдохну.

Карпов помолчал, и уже холодным голосом, зло сверкнув глазами, продолжил:

– Есть и еще один способ на меня воздействовать – взять в заложники мою жену, ее сына, ее отца и мать. Через них заставить меня остаться, и питать вас своей кровью. (Семичастный поморщился). Но тут вы тоже рискуете. А вдруг я такой безбашенный, что наплюю на свою жену, на всю ее родню и нормально инфильтруюсь за границу? Да мало того – стану врагом? А иметь во врагах Карпова – в дурном сне не приснится. Кстати, ведь вы не боитесь меня. Не боитесь, что я вас могу уничтожить. Прекрасно понимаете, что для меня дело превыше всего, и что я поставил на вас, считая, что именно вы, и никто больше – сможет сохранить страну в целости. И потому я вас никогда не трону, чего бы это мне ни стоило. И не нанесу вреда ни вам, ни моей Родине. Иначе – зачем бы я затевал всю эту бодягу? Я не знаю, что должно заставить меня уничтожить вас. Хотя…знаю – если увижу, что вы сознательно наносите вред государству, преследуя свои, шкурные интересы – тогда не обижайтесь. Пока дело касается только меня – я вас не трону. Да, я инфильтруюсь, зная, что все равно вы ничего не сделаете ни с Ольгой, ни с ее семьей. Потому что в этом случае я вас уничтожу и попробую начать все с начала. Я тоже человек, иничто человеческое мне не чуждо.

Карпов замолчал. Молчали и двое мужчин, сидевшие в кабинете. Шелепин обдумывал сказанное, решив, что Карпов закончил, подобрал слова, но…как оказалось – это еще не все.

– А вы не думали о том, что даже если вы каким-то образом умудритесь засунуть меня в клетку, у вас ничего не получится? Небось, уже и место на кладбище подобрали, да? Или хотели меня на Красную площадь, вместе с маршалами? (Карпов ядовито хохотнул) Пушки бабахают! Идут пионеры – салют Карпову! И я такой весь красивый в граните! И на моем месте в могиле – неизвестный бомжик. А я сам в комнатке на цепи – вечно. Правда же, элегантно? Молодцы! Красиво придумано!

И снова Карпов построжел, лицо его окаменело, сделалось будто вырубленным из камня:

– Только кто вам сказал, что удержите меня на цепи? Наркотики на меня не действуют, яды тоже. Легкие раны я залечиваю в считанные часы. А вот насчет источника живой воды…а почему вы решили, что кровь, взятая у меня насильно, будет омолаживать? А если она станет ядом? Если введя ее, вы убьете себя, или превратите в дряхлую развалину? Если я усилием воли могу менять группу крови – пусть неосознанно, но могу – то почему вы считаете, что я не могу превратить живую воду в мертвую? И прежде чем инфильтроваться, я уничтожу вас. А потом…потом видно будет. Раскрыть вашу аферу на Западе – представляете, какой будет скандал? Страна пострадает, да. Но…я найду способ поставить на ваше место других людей. Порядочных, благодарных, тех, кто не предает соратников. Кстати, Владимир, я был о вас лучшего мнения. Мне казалось, вы не предаете соратников. Но сегодня вы предаете меня, завтра…кого? Может своего друга Шелепина? А почему бы и нет? Вдруг вам взбредет в голову, что целесообразно занять его место? Что он ведет страну не туда? И захочется устроить ему разрыв сердца…как дорогому Леониду Ильичу! Чего на меня так таращишься, Володя? Не нравится?! А предавать соратника нравится?! Ради своих амбиций! Прикрывая их словами о благе государства! Господи, как вы все мне надоели! Все политики, все чинуши, которые вцепились во власть и думают, что лучше всех знают, как нам, простому народу следует жить! И вы ведь лучшие среди них! По крайней мере – лучшие среди тех, кого я знаю! Какие же мрази должны быть остальные?! Если ВЫ такие!

Молчание. Тяжелый выдох, и Семичастный заговорил. И как ни странно, голос его был спокойным и тихим. А еще, Шелепину послышались в нем нотки…раскаяния? И это у железного Володи?! Неужели его проняло?

– Не кипятись. Мы с Сашей и правда гаранты сохранения нынешнего курса. И веришь ты, или не веришь – хотели как лучше. Кстати – вся это идея с первого и до последнего пункта была моей. Он так и не согласился на радикальные меры. За что я его назвал мягкотелым и нерешительным. И место его мне не нужно, не надо нас стравливать. Мы дружим уже много лет, и знаем друг друга как облупленных. Мне моей власти хватает. Но она мне нужна только для блага государства. Опять же – веришь ты, или не веришь. Можешь меня проклинать, ненавидеть, но Сашу зря не обижай. Он пригласил тебя, чтобы просто убедить не уезжать. Он на самом деле боится за тебя. И не только потому, что ты источник молодости и здоровья. Ему нужен советник, который не боится сказать правду, и который не зависим ни от кого. А еще – умен и объективен.