Матвей Курилкин - Мастер проклятий

Эта мысль меня неожиданно взбудоражила. Сколько себя помню, мы всегда жили нашей маленькой семьей. Только мать с отцом и я. Ни бабушек с дедушками, ни всевозможных дядь и теть я ни разу не видел, и даже не слышал о них рассказов. А между тем, они ведь точно существуют. Про родственников мамы я вообще ничего не знаю, но вот отец — точно не был единственным ребенком в семье. Связи с родными он по какой — то причине не поддерживал, но иногда в разговорах родителей проскальзывали упоминания… Я тряхнул головой, заставляя себя вернуться к реальности. Сейчас вопросы родственных связей точно не актуальны. Денек выдался длинный, вот и начинают мысли плавать. Я мельком взглянул на настенные часы — до полуночи остается всего час. Неудивительно, что начинает клонить в сон. Жаль, что отдыха пока не предвидится.

После того, как Северин разослал вестовых, лидеры бунтовщиков собрались в течение получаса. Лица у всех настороженные: все понимают, что просто так отправлять гонцов бывший центурион не стал бы, и вряд ли он так спешит поделиться хорошими новостями. На нашу компанию все поглядывают со сдержанным интересом — подозревают, что мы с причиной сбора связаны самым непосредственным образом. Пока перебирались из столовой обратно в кабинет, Северин пару раз глянул на Рубио вопросительно — видимо, хотел спросить, не собирается ли старый отправить детишек погулять, пока взрослые дяди будут разговоры вести, но так и не решился, а сам Мануэль и не подумал что — то менять.

— Парни, как вы уже поняли, у нас очередные проблемы. — начал центурион, дождавшись, пока все рассядутся. — Вот эти ребята прибыли к нам издалека, и перед тем как явиться на нашу территорию, побывали за речкой. И даже с жандармами поболтали. Оказывается, там уже каждая собака знает, что через несколько дней сюда прибудут чистые, нас убивать. Доверять информации нужно. Трибун Рубио — мой бывший командир, мы вместе служили в претории, а до этого воевали на южных границах империи. Он и расскажет подробности.

Подробностей у нас не было, но Рубио это ничуть не смутило. Он представился, еще раз пересказал нашу беседу с жандармом, а потом начал откровенно давить на присутствующих:

— Мы с вот этими ребятами, — он махнул в нашу сторону рукой. — Бежали из лагеря, в котором уничтожали язычников. Тысячи язычников чистые сжигали на своих прожекторах, методично, одного за другим, на глазах у тех, кому эта участь только предстояла. Мы видели целый овраг, полностью засыпанный иссохшими костяками. Вот эту девочку, — он указал на Керу, — иерархи чистых насиловали и избивали неизвестно сколько дней. Она лишилась рассудка.

Кера, когда на нее посмотрели руководители бунтовщиков, изобразила такой оскал, что мужчин аж передернуло. Мастера с металлургического, которые оказались к ней ближе всего, даже дернулись, чтобы отодвинуться. Старик, кажется, не на такой эффект рассчитывал, но продолжил как ни в чем ни бывало:

— Во время побега мы уничтожили около двухсот чистых. И знаете, что, квириты? Мы еще не напились крови этих тварей. Их, и всех тех, кто пляшет под их дудку. Я надеюсь, каждый из здесь присутствующих, понимает, что пощады от чистых не дождется. Ни вы, ни кто — либо из ваших людей. Если вы готовы воевать за свои жизни и жизни подчиненных, мы с ребятами к вам присоединимся. Когда говорю «воевать» я не имею ввиду «выйти в поле и тупо броситься под пули». Ну, или под эту их ворожбу светлую. У вас мало оружия и мало обученных людей. Мы должны победить хитростью, изворотливостью. Умом. Можете назвать это подлостью, если хотите — я не считаю подлостью любые действия против таких врагов. Все должны хорошо подумать…

— Да хорош распинаться, трибун, — не выдержал Доменико. — Тут все всё и так понимают, уговаривать не надо. Думать готовы, к предложениям открыты, и даже в поле выйти, если другого выхода не будет, не побоимся. Так что давайте к делу, времени у нас, я так понимаю, немного совсем. Хотелось бы, кстати, знать, сколько точно.

— Очень правильный вопрос, — согласился Рубио. — Северин, ты уже отправил кого — нибудь, чтобы нам выловили пару жандармов или чистых? Надо бы уточнить у них.

Мануэль, похоже, хотел подколоть центуриона, однако не вышло:

— Отправил, две команды. — Кивнул Северин. — Вооружил их из вашего локомобиля, уж прости что не спросясь. У вас вооружение лучше, чем все, что у нас есть. Револьверы те же…

— Все правильно сделал, — отмахнулся старик, — мы их не на продажу везли. Значит, будем ждать результатов. А пока давайте подумаем, как встречать чистых. И где. Центурион, у тебя карта есть?

Наблюдать за Рубио было интересно. Он, конечно, отнекивается от руководства, говорит, что он больше не трибун и вообще не в армии… но привычку так легко не изжить. Старик, стоя над картой, чувствовал себя как рыба в воде, это было заметно невооруженным взглядом.

— Так. — трибун, постоял с полминуты над картой, после чего принялся задавать вопросы: — Как вы полагаете, какой дорогой будет подходить подкрепление чистых?

— И думать нечего, по железной дороге, — Доменико ответил без раздумий, остальные присутствующие поддержали согласным мычанием. — Предлагаете встретить их заранее, трибун?

— Это самое очевидное решение, — согласился старик. — Устроить нападение на поезд, расстрелять сколько сможем, пока не опомнились и не повыскакивали из вагонов и быстро убраться. Скольких — то в любом случае побьем.

Я вообще — то старался помалкивать, но тут не выдержал, спросил:

— А почему вы не хотите заложить под пути мину и подорвать, когда поезд будет проезжать?

Вокруг стола воцарилось недолгое молчание. Показалось даже, что я сказал что — то не так — особенно после того, как Рубио, прищурившись, принялся меня разглядывать, будто я представитель какого — нибудь редкого, доселе неизвестного вида животных.

— Я понятия не имею, что означает слово «мина», но в целом мысль понял, — наконец заговорил старик. — Мысль хорошая и настолько простая в своей очевидности, что даже стыдно. Оправданием служит только то, что Римская империя не воевала с крупными государствами, в которых есть железная дорога. Мне, например, доводилось только на африканском континенте воевать, когда негритянские племена собрались, чтобы провинцию Та — Кемет пограбить. Но мы их вглубь страны не пустили. Так что такое мина? — резко переспросил старик. Он меня точно в чем — то подозревает. Любопытно было бы узнать, в чем именно. Наверняка что — то крайне интересное придумал, однако сейчас не до того:

— Ну, мина — это заряд взрывчатого вещества который закладывают в штольне, например, чтобы разбить породу. Мне отец рассказывал, — отмазка, конечно, так себе, но ничего получше я под взглядами командиров бунтовщиков придумать не смог.