Дмитрий Дашко - Правильный попаданец [СИ]

Юридические тонкости вроде ордера интересовали меня сейчас меньше всего.

За моей спиной мелодично звякнули колокольчики.

– Уголовный розыск! – сказал я.

По одному только выражению морды продавца – разбитного малого с прилизанными волосами всё становилось ясно как днём. Он даже выронил из рук аршин, которым собирался отмерять ткань для покупательницы – молодящейся дамочки в легкомысленной шляпке.

Следом за мной в магазин вошли Миша и Лаубе. От них тоже не скрылось растерянное поведение продавца.

Его мелкие глазки суетливо посматривали то на меня, то на моих спутников и, наконец, высмотрели пса, который покорно сел у ног Константина Генриховича.

– Простите, – выдавил из себя продавец, – но у нас с собаками нельзя.

Он вынул из кармана брюк большой платок и вытер им вспотевшее лицо.

– Ты, наверное, не расслышал, – покачал головой я. – Мы из уголовного розыска. У нас есть сведения, что у вас в магазине торгуют контрабандным товаром. Мы обязаны проверить.

Говорить напрямую про то, что мы ищем похищенную девочку, я не стал. Вдруг она находится в другом месте, и тогда история закончится крупным скандалом.

Услышав про контрабанду, продавец успокоился, даже улыбнулсянастолько приторной и неестественной улыбкой, что у меня разом зачесались кулаки.

– Что вы? Какая контрабанда? – воскликнул он. – У нас весь товар выставлен на совершенно законных основаниях. Могу показать все бумаги.

– Вот мы сейчас это и проверим, – сказал я и, повернувшись к дамочке, попросил: – Побудьте, пожалуйста, в качестве понятой.

– Извините, но я не могу, мне некогда, – засуетилась она и устремилась к выходу, забыв о покупке.

Избавившись от свидетелей, я подошёл к продавцу поближе и спросил:

– В магазине, кроме тебя, есть ещё кто-то?

– Никого. Магазин маленький, дохода немного – приходится вертеться: я здесь и за хозяина, и за продавца, и за грузчика. Вечером ещё уборщица приходит, – затараторил он.

– Вот и ладушки. Константин Генрихович, пустите Грома, пусть всё тут проверит, – сказал я.

Эх, жаль, что нас всего трое – кого-нибудь поставить у выхода… В идеале вообще оцепить дом, но кто ж нам даст столько людей? Все заняты раскрытием контрреволюционного мятежа, а мы орудуем на свой страх и риск.

– Но позвольте… – заговорил продавец.

– Позволим, – кивнул я. – Но потом.

– Гром, ищи, – тихим голосом произнёс Лаубе.

Пёс вскочил, вильнул обрубленным хвостом и обежал вокруг прилавка.

– Ай! Уберите собаку! – истерично выкрикнул продавец. – А вдруг она кусается?!

– Гром – умница. Хороших людей кусать не станет, – улыбнулся я. – Да, если у тебя есть, что нам сказать, лучше сделать это прямо сейчас. Потом будет поздно.

– Чего вы от меня хотите? Вам нужны деньги? Хорошо. – Он полез в кассу, выгреб из неё кучу банкнот. – Вот, это всё, что есть… Забирайте, я не в претензии.

Михаил дёрнулся, словно получил удар током.

– Что?! – взревел он. – Ты офонарел, сучий потрох! Ты, нам – сотрудникам уголовного розыска – взятку предлагаешь! Да я тебя заставлю жрать эти деньги, пока ты ими не подавишься!

Но тут раздался глухой лай Грома.

– Он что-то нашёл, – констатировал Лаубе. – Идёмте.

Я поднял крышку, открывая вход за прилавок. Прежде чем шагнуть, снова посмотрел в глаза продавцу:

– Ну… Решился?

– Н-нет, – затрясся тот. – И вообще… это произвол! Вас накажут!

– Ладно, потом не говори, что не предупреждали. Миша, ты покарауль пока этого субчика, а мы с Константином Генриховичем проверим, что удалось найти Грому.

– Покараулю, – кивнул успокоившийся напарник.

Пёс царапал передними лапами крышку подпола, закрытую на засов.

– Кажется, здесь, – сказал Лаубе.

– Проверим.

Я отодвинул засов и поднял крышку. Снизу повеяло сыростью и какой-то гнилью.

– Погодите, – Константин Генрихович снял со стеллажа, который был установлен в коридоре, плашку с восковыми свечами. – Там темно. А это нам пригодится.

Похлопав себя по карманам, достал коробок спичек.

– Всегда ношу с собой по старой привычке, – пояснил он.

Я зажёг свечу и стал спускаться по лестнице. Лёгкий сквозняк колебал пламя, но был не в силах его затушить.

Спуск уходил всё глубже и глубже… сейчас это больше походило на подземный ход, а не подвал.

Константин Генрихович следовал позади. Я ощущал его дыхание на своём затылке.

Чернильная беспросветная темнота, холод, сырость… Даже мне было не по себе, а каково ребёнку?

Под ногой послышался плеск – похоже, я наступил в лужу.

Да уж… какой же надо быть сволочью, чтобы держать в таких условиях несчастную девочку!

– Очень надеюсь, что Гром не ошибся и привёл нас куда нужно, – сказал я.

– Гром никогда не подводит, – ответил Лаубе. – Слышите?

Я замер.

– Тут кто-то есть, – тихо произнёс он. – Ну, вы слышите? Это ведь не галлюцинации моего больного воображения?

Я напряг слух. Лаубе не ошибся, можно было отчётливо расслышать странный звук, раздававшийся где-то впереди по ходу нашего движения. Так скулят брошенные щенки. Я ещё не видел, кто это, но шестое чувство подсказало – там ребёнок, похищенная дочка Чалого.

– Это не галлюцинация, – убеждённо произнёс я.

– Слава богу! – Я понял, что Лаубе перекрестился. – Если это та, кого мы ищем, Гром заслужил себе кусочек сахара на ужин. Знаете, он у меня большой сладкоежка…

– Клянусь, что накормлю его пирожным на всю зарплату, – горячо сказал я.

Лаубе засмеялся.

– Не надо пирожных, вы испортите мне пса.

Звук: не то писк, не то всхлипывание, усилился. Мы были на верном пути.

– Надо быть осторожнее. Ребёнок наверняка напуган, – предупредил Лаубе. – Для него все, кто приходил сюда, приносили только угрозу.

– Вы правы. Надо её предупредить. Пусть девочка успокоится. Она знает вас?

Этого я, увы, не знал. Возможно, настоящему Быстрову приходилось бывать в гостях у Чалого, вот только как достучаться до его памяти? Увы, она оставалась для меня всё тем же пресловутым чёрным ящиком.

– Нюша, не бойся! – ласково сказал в темноту я. – Мы из уголовного розыска. Нас прислал твой папа.

Мысленно пообещал, что если над девочкой издевались и причинили ей вред, то я отплачу сторицей Симкину и его прихвостням. Должно же быть для людей хоть что-то святое!

Связанную Нюшу я нашёл на полу. Ребёнка держали как собаку (прости, Гром, не о тебе речь) – на цепи.

При виде нас она отпрянула, постаралась забраться в глубь ниши, в которой находилась.

– Нюша, не бойся, мы свои, – я старался вложить в каждое слово, в каждую интонацию как можно больше доброты. – Ты могла видеть меня у вас в гостях. Я папин сослуживец, дядя Георгий, а это дядя Костя. У него есть собака. Она большая и очень воспитанная. Хочешь на неё посмотреть?