Александр Забусов - Уходящий тропою возврата [litres]

Бросив награбленную рухлядь, кочевники следили за лесополосой. Прикрывшись отобранными у мертвых русов щитами, медленно передвигались вдоль дороги, старались расслышать передвижение противника, понимали, что уцелел одиночка, но сбежать не торопится.

Олесь насчитал восемь человек, двое из которых были ранены, еще двое вошли в лес. Противник пытался устроить загонную охоту. Стрелы прошелестели справа-слева над головой. Чужаки примерно определили его местоположение и пускали стрелы наугад. Углядев в промежуток между деревьями одного из врагов, вогнал туда сразу две стрелы, прополз в сторону, цепляясь колчаном за траву, слыша шелест летящих в него стрел. Не отвлекаясь на громкие выкрики грабителей, искал того, кто затаился в лесу. Стрела чиркнула его по предплечью, срывая звенья кольчуги и материю рубахи, оставляя кровавую борозду на теле. Скользнул за широкий ствол дерева, услышав, как очередная стрела тюкнулась в кору над его головой, только с противоположной стороны. Определил направление засады стрелка, на брюхе отполз в сторону, уходя с траектории стрельбы. Сетуя на отсутствие арбалета, стрелять из лука, лежа на животе, невозможно, вскочил на ноги, лавируя между деревьями, бегом припустил в чащобу, огибая по кругу нападающих.

Сотник даже в мыслях не собирался отпускать узкоглазых врагов. Вернувшись к дороге, завалил еще двух вонючек, снова растворился в кустарнике.

Кипчаки, решив больше не гонятся за одиночкой, а забрать оружие и амуницию и уйти, снова потеряли двоих. Прилетевшие из леса стрелы уложили их рядом с раздеваемыми мертвецами.

– Эй, уроды! Это вам не во чистом поле на лошадках разъезжать. Здесь лес, здесь моя земля. Я обещаю, вы отсюда никуда не уйдете, все здесь ляжете!

Кипчаки услышали хриплый голос воина-одиночки. Понимая, что угроза не беспочвенна, прикрываясь щитами, с дороги отступили в сторону кустов на краю крутого берега реки. У самых кустов споткнулся и упал со стрелой в спине еще один грабитель. Олесь пускал стрелы как на стрельбище, на звук ломающегося колючего кустарника. Опустевший тул отбросил в сторону, выскочил на дорогу, перекатившись через голову, на выходе из кувырка срезал колчан с трупа, лежавшего у ноги, зацепил его за ремень, потянув стрелу, наложил ее на тетиву. Снова заработал на автомате, цепляя тетиву кольцом на пальце, следуя по дороге за шумом ломающихся ветвей. Паника и бегство сломали оставшихся в живых кипчаков, довели их до гибели.

Впереди показалось очертание стен и башен сторожи. Когда Олесь в поводу вывел шестерку лошадей с привязанными к ним телами своего погибшего десятка, в вечернем небе едва начало темнеть. Устало переставляя натруженные ноги, увидел, как навстречу скорбному каравану из ворот крепостцы бегут толпой родовичи. Кружилась голова, саднило перемотанное оторванным подолом рубахи на скорую руку плечо. На немой взгляд – вопрос Мстислава Олесь ответил односложно:

– Враг уже у ворот, братко. Что будет дальше, время покажет.

Провалившись в сон, Олесь отключился от треволнений и боли прошедшего дня, дал отдых усталому телу. Решение было принято и одобрено Мстиславом. Необходимо было выведать, с кем столкнулся отряд, что собой представляют основные силы противника, их численный состав и намерения.

После переправы и прохода через неширокую полосу леса на чужом берегу степь встретила наворопников высокой волной раскачиваемого ветром ковыля, со следами лошадей, уходившими на юг.

Изучив следы, Тихомир, старший в воропе, один из тех самых первых птенцов горбылевского гнезда, которые восемь лет назад ходили в Дикое поле, в гости к печенегам, пришел к выводу, что ворог числом в сотню конных воев приходил к границе на разведку. Воины той сотни рассыпались, уходили десятками вверх и вниз по реке, наблюдали за русским берегом, а снова сойдясь, ушли в степь. Вот по этим следам Тихомир и повел тройку своей разведки, заставив надеть на себя маскхалаты, широкие куски материи, выкрашенные под цвет самой степи.

Когда ветер так гоняет волны по стеблям ковылей, любое движение издали становится незаметным. Степь – это и есть само движение. Тот же ветер относит звуки конских копыт в стороны, рассеивает их, заставляет слиться со звуками пространства. Три лошади, идущие в галоп, превращаются в невидимок для всех, кто удален от них хотя бы на треть версты, к тому же, если он не ожидает появления рядом с собой опасности. Движение воропа стало движением степного моря, потерялось в цвете и шуме ветра и трав. Вдали, по левую руку, всадники разглядели слегка чернеющую балку, убегающую в полуденном направлении длинной косой, кронами деревьев отрезавшей вид бескрайнего моря в Диком поле. Только криницы – родники, вырвавшиеся на поверхность земли, могли вырастить эту косу в бескрайней дали.

Тихомир заставил перейти свой маленький отряд на рысь, внимательно читая следы и вглядываясь в степь.

– Ставр, как мыслишь, сколько верст отмахали?

– Да, пожалуй, около двух десятков будет. Ярило в зенит встал, а шли-то мы ходко, все больше в галоп.

– Тихомир, глянь. За изгибом балки никак табун пасут? – указал рукой Вторуша, еще один ветеран горбылевского спецназа.

– Тпр-у! Стоять, волчья сыть! – Тихомир резко затормозил своего мерина. – В балку! Быстро.

Сменив направление, уходя со следа, вороп двинулся к лесополосе, надеясь лишь на то, что никто из пастухов их не приметит.

Оставив Ставра у лошадей, уведенных к самой низине, поросшей дубами и боярышником, Тихомир с Вторушей по дну яра направились в сторону подмеченного табуна. Передвигались, как на охоте, легким, осмотрительным шагом. Слышимость в лесополосе намного превышает распространение звуков в степи, здесь нет такого ветра, незначительный треск ломаемой ногой ветки, голос, шум продвижения по кустам разносятся на сотню метров, что укажет врагу направление движения, позволит ему визуально найти разведчика. Принюхавшись, уловили запах костров, а вскоре с противоположной стороны балки, поднявшись по склону, услышали доносящийся издали шум орды, гортанную речь, лай собак, скрип сотен телег. Не выходя к кромке леса, хватаясь за толстые ветки густого столетнего исполина, вскарабкались на верхотуру, из листвы дубовой поросли окинули пространство степи, примыкающей к лесной косе. Оба удивленно молчали, не имея возможности пустить в ход производственный язык, привитый сотником за время учебы.

С высоты дерева на расстоянии половины стрелища от балки наворопники узрели растянувшиеся на марше конные отряды кочевников, плотной колонной двигавшиеся на полночь. Ближе к балке, со скрипом, медленно тянулись запряженные десятками волов кибитки-дома на огромных плетеных колесах.